Михаил Черненок - С субботы на воскресенье

— И все исходные данные? — спросил Бирюков.

— Почти все. Даже имени толком не запомнила, вроде бы Игорь или Олег, вроде бы кандидат медицинских наук или артист. Твердо уверена в одном: раньше много раз видела его в «Космосе».

— Администрация кафе ничего не знает? Обычно для массовых увеселений столы заранее бронируют.

— На этот раз брони не было. Пришли стихийно. Повеселились, расплатились и… ищи ветра в поле.

— Хотя бы обстановку в квартире запомнила? Или район, где находится квартира.

— Квартира благоустроенная, в новом многоэтажном доме. Кругом сплошь такие дома. Запомнились ковры, пианино, дорогие украшения, но… Не будешь же водить Суркову по всем новым многоэтажным домам, чтобы она опознала эти ковры, пианино и украшения.

— Мутное дельце, — покачал головой Антон.

— Уголовные дела, Антоша, поначалу, как ты знаешь, все мутные, — Стуков спрятал папку с заявлением Сурковой в сейф. — Особой сложности, конечно, здесь нет. Суркова может опознать именинника, поскольку она до этого часто его в кафе видела. Собственно, рассказал эту историйку не для детективного интереса. Не из «Космоса» ли к вашему магазину ниточка потянулась? Прошлый раз, по воспоминаниям Березовой, Мохов повышенный интерес к Люде Сурковой проявлял, теперь же ни с того ни с сего именинник за ней ухаживать принялся. Тогда медики-студенты шампанским стреляли, сейчас кандидат медицинских наук этим же вином угощает, да еще, судя по всему, и снотворного в стакан подсыпает… — Степан Степанович помолчал и вдруг словно спохватился: — Да! Узнал я на одном из заводов, что знакомый Березовой московский инженер, Василий Михайлович Митякин, месяц назад был в нашем городе. Сейчас находится в Томске. На днях должен проездом еще ненадолго у нас остановиться, так что у тебя появится возможность прозондировать, как письмо Светланы, адресованное в Москву, попало в райцентр к Костыреву?

— Мохов на допросе показал, что Костырев из-за знакомства Березовой с этим инженером решил уехать на север, — сказал Антон. — Кстати, Степан Степанович, какое ваше мнение о Светлане?

Прежде чем ответить, Стуков несколько секунд подумал.

— Бескомпромиссная девушка, по-моему, — улыбнулся он. — Такие могут только или любить или ненавидеть. Категоричность суждений крайняя. Нервная система подрасшатана.

— Вам не кажется, что в отношении Костырева она ведет себя как капризный ребенок, которому не купили понравившуюся игрушку? Мама-то против ее дружбы с Костыревым…

— Мне довелось говорить со Светланой только по делу Сурковой. Насколько понял из этого разговора, она трезво на вещи смотрит, принципиально. И Суркову заставила написать заявление в уголовный розыск. Когда принесла его, смотрит на меня своими большущими глазами и спрашивает: «Почему подлецы должны оставаться безнаказанными?»

— Примерно представляю, как она спрашивала, — с улыбкой сказал Бирюков, прошелся по кабинету и задумчиво остановился у окна.

Дверь неожиданно широко распахнулась. В кабинет почти вбежала Светлана Березова, словно торопилась, чтобы не дать Стукову и Антону договорить до конца. Привычно отбросив с плеч на спину пушистые волосы, она резко взмахнула сумочкой, будто хотела ею ударить, и с ходу напустилась на Бирюкова:

— Глупее вы ничего не могли придумать?! Нет, конечно, не могли!

В первую секунду Антону показалось, что Светлана за дверью подслушивала разговор. Он, вроде бы, даже смутился, но тут же, стараясь перевести выпад в шутку, в тон Березовой спросил:

— Ну, а при чем здесь конь?! При чем?!

— Какой конь?.. — Березова недоуменно вздернула брови, однако быстро сообразила, что ее разыгрывают, и взорвалась пуще прежнего: — Прислали дурацкую машину! Шофер как остолоп: «Вас приказано немедленно доставить в уголовный розыск». У мамы инфаркт, папа чуть заикой не стал, а вы после этого пытаетесь еще плоско острить!

— Светлана, вы же — сибирячка. Не надо так темпераментно разговаривать. — Антон усадил Березову, налил ей из графина в стакан воды. — Будем говорить спокойно. Мы ведь не дети знойного юга, мы взрослые люди. Что случилось? Вы искали меня?

Березова, чуть не опрокинув, поставила стакан на стол, съежилась и замолчала так же неожиданно, как ворвалась в кабинет. Какое-то время она, будто нахохлившийся воробей, переводила взгляд то на Стукова, то на Бирюкова. Затем вдруг открыла сумочку и протянула Антону почтовый конверт:

— Это тоже письмо Феди Костырева. Прислано, как видите, моей маме и отправлено в тот самый день, когда и мне.

Антон вынул из конверта точно такой же листок, на каком было написано письмо Светлане, и увидел тот же, костыревский, разборчивый грамотный почерк, «Нина Михайловна, я сделаю все так, как вы просите. Умоляю Вас: берегите Светланку! И никогда больше не пишите мне подобных писем. Я буду их сжигать, не читая. Прощайте».

Бирюков нахмуренно вложил письмо в конверт. Посмотрел на Березову, спросил:

— Что писала Федору ваша мама и о чем его просила?

Березова, словно испугавшись, отпила из стакана несколько глотков воды и заговорила:

— Вчера, когда я вернулась домой после «Космоса», мама стала интересоваться, почему уголовный розыск собирает сведения о Феде. У нас состоялся крупный, серьезный разговор, после которого мама отдала мне это письмо. Она клянется всеми святыми, что ничего не может понять. Мама ничего не писала, не говорила и ни о чем никогда не просила Федю. Теперь вы понимаете, что его кто-то спровоцировал?.. — недоверчиво посмотрела на Антона. — Нет, вы ничего не понимаете!

Наступило молчание. Степан Степанович взял у Бирюкова письмо, несколько раз внимательно перечитал его и внезапно спросил Березову:

— Вы можете съездить к родителям Костырева?

— М-могу… — Светлана непонимающе уставилась на Стукова. — Но что хорошего я им скажу? Для чего это нужно? И вообще…

— Мать Костырева с вами будет откровеннее, чем с работниками уголовного розыска. Узнайте у нее, получал ли последнее время Федор письма. Если получал, попробуйте их разыскать.

— Когда мне ехать?

— Чем раньше, тем лучше.

Разговор прервал телефонный звонок. Березова хотела что-то сказать, но Степан Степанович предупредительно поднял руку и снял телефонную трубку. Ответив, он сразу подозвал Бирюкова:

— Тебя. Голубев…

Бирюков разговаривал не дольше пяти минут. По тому, как изменилось его лицо, Стуков понял, что разговор серьезный и не для свидетелей. Когда Антон медленно опустил телефонную трубку на аппарат, Березова заговорила:

— Я выеду сегодня вечером. Согласна стать вашим нештатным следователем. Или у вас иначе должности называются? Может быть, пистолет дадите? — с иронией спросила она. — Федя ведь пишет маме, что меня надо беречь.

— Вас, Света, беречь мы будем, — с самым серьезным видом сказал Бирюков. — Я поеду домой этой же электричкой.

Степан Степанович удивленно взглянул на него:

— Постарайтесь ехать в разных вагонах.

— Даже интересно становится, — Березова чуть улыбнулась и, попрощавшись, направилась к двери.

Когда за нею захлопнулась дверь, Стуков быстро спросил Бирюкова:

— Что передал Голубев?

— Отравилась сменная продавщица обворованного магазина. Молоденькая девчушка, Лидия Ивановна Чурсина.

Несмотря на вечерний час, жарко пекло солнце. В ожидании электрички Бирюков задумчиво стоял, облокотившись на перила виадука, пересекающего паутину привокзальных железнодорожных путей. Отсюда хорошо просматривались перрон и посадочные площадки. От лотков с мороженым вдоль перрона тянулись длинные хвосты очередей. Мимо, энергично размахивая сумочкой, прошла Светлана Березова. Она спустилась по широкой многоступенчатой лестнице с виадука и неторопливо двинулась вдоль пригородного поезда, на который только что началась посадка. Распахнувшиеся двери вагонов дружно осадили отъезжающие. Пассажиров было не особенно много, но, по необъяснимой причине, каждый из них хотел войти в вагон первым.

Стараясь проследить, в какую дверь войдет Березова, Антон глядел ей вслед. Помахивая сумочкой, Светлана спокойно шагала вдоль состава. Видимо, надумав купить мороженое, подошла к лотку, где бойко орудовала дородная суровая лоточница, и вдруг занервничала. Оглянулась на виадук, шагнула было к нему, но быстро повернула к поезду и, еще раз оглянувшись, торопливо поднялась в вагон. Пытаясь сообразить, что так внезапно встревожило Березову, Антон сосредоточился. Отъезжающие быстро всасывались в вагоны, людей на перроне с каждой секундой становилось все меньше. Неподалеку от лотка, к которому подходила Светлана, Бирюков увидел пожилого мужчину в черном старомодном костюме. Выставив вперед седоватую профессорскую бородку, мужчина разговаривал с молодой блондинкой, державшей в правой руке вместительный баул. Рядом с ним, на асфальте, стояла розовая игрушечная собачка на колесиках.