Шарль Эксбрайя - Последняя сволочь

Смертельно побледнев, Моска встал.

— Босс, вы же не думаете, будто я…

— Что я думаю, касается только меня, Макс… Сядь на место.

Моска покорно опустился на стул.

— Ну, довольна? — злобно бросил он Пэ-Пэ и, словно призывая в свидетели всех присутствующих, горько добавил: — Нет, это безнадежно! Чертова дурища не может не совать нос повсюду! Представляете, не позже как вчера, когда я приехал за ней в полицию, наша умница выкладывала свою биографию Мелфорду!

Чак хихикнул:

— Воображаю, сколько там было всяких пикантных подробностей!

Такая несправедливость показалась Пэ-Пэ возмутительной, и она негодующе воскликнула:

— Нет, это уж слишком! Капитан обошелся со мной по-доброму, поэтому, когда он сказал, что никогда не сможет с тобой дружить, Макс, поскольку думает, что это ты задавил его дочь…

Тед почувствовал, что все, сидевшие за столом, напряженно застыли. Глаза Войддинга вдруг словно остекленели. А несчастная дурочка Пэ-Пэ, ничего не замечая, с полным сознанием собственной правоты продолжала:

— Вот тогда-то я и объяснила, что капитан ошибается и что на тебя ему не за что сердиться, потому как несчастный случай подстроил не ты, а Берт, младший брат нашего босса…

Наступила такая гнетущая тишина, что в конце концов даже Пэ-Пэ почувствовала неладное.

— Да что на вас на всех нашло? Я опять ляпнула что-нибудь лишнее?

— А ты был прав, Макс… — заметил Войддинг тем серым, бесцветным голосом, каким он говорил лишь в минуты, когда его бешенство достигало крайнего предела. — Пэ-Пэ и вправду много говорит… И, если хочешь знать мое мнение, даже слишком много…

Моска вдруг испугался. При всей ее непроходимой глупости, он по-своему любил Пипер.

— Вы же знаете, босс, она это не со зла…

— Какая разница, если последствия точно таковы, как если бы она нарочно старалась нам напакостить? Уведите ее, Пирл, с меня довольно!

Как только обе женщины вышли, Войддинг, от прекрасного настроения которого не осталось и следа, предупредил Моску:

— Впредь нам надо позаботиться, чтобы твоя подружка не болтала.

— Я поговорю с ней как следует.

— Боюсь, этого мало, Макс.

— Вот как? Вы хотите, чтобы она уехала из Стоктона?

— По-моему, это было бы предпочтительнее… А теперь — к делу. То, что Росли и Тонала покинули этот мир, не повод отказываться от контроля над прачечными… Надеюсь, судьба Росли заставит призадуматься других владельцев ресторанов… Брайан Уингфилд с ними поговорит… Но только действовать надо без грубости, ясно? Никаких прямых угроз, никакого битья… Надо убеждать, в то же время осторожно намекая, что, коли наши будущие клиенты не проявят должного понимания, впоследствии им придется пенять лишь на собственное упрямство. И, главное, Брайан не должен брать с собой никакого оружия, иначе, если кто-то, паче чаяния, вздумает шуметь, могут возникнуть осложнения. А предлагать услуги закон не возбраняет… Надеюсь, ты сумеешь все это втолковать Брайану, Макс.

— Положитесь на меня, шеф.

— А теперь, пока не приехали Берт и его ребята, я хочу поделиться с вами своими планами. Вы можете остаться, капитан, вы здесь не лишний, а кроме того, я хочу еще поговорить с вами, как только покончу с этими двумя… Итак, слушайте внимательно, Чак и Макс. Берт и его мальчики нужны нам, чтобы окончательно взять город в узду, но имейте в виду: ни Берт, ни его убийцы ничего не делают даром. Это вполне разумно, но их аппетиты чрезмерны. Улавливаете? Стало быть, нечего и думать о том, чтобы дать им волю. Надо следить за каждым их шагом на случай, если Берту вздумается вести двойную игру. А потому, Чак, слушай, чем ты должен заняться…

Желая утешить и успокоить Пэ-Пэ, Пирл увела ее к себе, и теперь обе женщины сидели в гостиной, потягивая мартини.

— Ты неплохая девочка, Пэ-Пэ, — говорила Пирл, — но зачем тебе всегда надо болтать что ни попадя? Разве ты не знаешь, что в этом мире до старости доживает только тот, кто умеет молчать?

— Мне хотелось сделать приятное Максу.

— Объявив во всеуслышание, что у него есть такой же пистолет, как тот, из которого застрелили Джимми?

— Не вижу связи.

Пирл покачала головой:

— Хуже всего, что ты не придуриваешься, бедняжка Пэ-Пэ. А зачем тебе понадобилось рассказывать капитану про Берта?

— Он был так добр…

— Правда?

— Он тоже очень беспокоился обо мне.

— Вот как?

— Да, сказал, что я не создана для такой жизни и что лучше бы мне слинять отсюда.

— Может, он и прав.

— Ну, а я спросила, куда ж мне деваться… Семьи нет, профессии — никакой, и в кармане — ни гроша… Я просто вынуждена оставаться там, где меня кормят, правда ведь?

— А почему бы тебе не попробовать найти работу?

— Какую? Прислугой?

— А почему бы и нет?

— Это не для меня. Я не люблю ни рано вставать, ни пачкать руки, да и вообще достаточно натерпелась, пока не встретила Макса, и вовсе не хочу начинать все снова. А вот ты почему не пытаешься бежать? Ты-то ведь гораздо умнее меня… Чем ты занималась раньше?

Пирл слишком хорошо знала Пэ-Пэ, чтобы выложить ей правду.

— Работала продавщицей в магазине.

— А где?

— В Нью-Йорке.

— Снимаю шляпу!.. В Нью-Йорке, подумать только! На Пятой авеню?

— Да.

— И ты решилась уехать из Нью-Йорка?

— Тоскливо мне стало… хотелось увидеть что-нибудь новенькое… Ну вот, потихоньку-полегоньку я добралась до Цинциннати, там познакомилась с Чаком, и он привез меня сюда.

— И ты ни о чем не жалеешь?

— Что толку жалеть…

— Ты права… В какой-то мере мы обе тут, как в тюрьме. А ведь, наверное, с Чаком далеко не каждый день — праздник?

— Да уж, совсем не каждый!

— А вот Макс зато меня любит!.. Конечно, время от времени он меня колотит, но это в нем говорит итальянская кровь… Макс поклялся, что, когда у него в банке накопится достаточно денег, мы уедем в Италию и, возможно, останемся там до конца своих дней… Честно говоря, я совсем не против, потому что обожаю и пиццу, и спагетти. Боюсь только, как бы не растолстеть…

Слушая Пэ-Пэ, Пирл раздумывала, какой нелепый случай забросил ее в компанию ограниченных мужчин, убежденных, будто настоящая жизнь — это драки да убийства, и безмозглой курицы Гертруды.

Чак с Максом ушли, и капитан остался наедине с главарем банды. Некоторое время оба молчали.

— Еще немного шампанского? — предложил наконец Войддинг.

— Нет, спасибо.

— Хотите сигару?

— С удовольствием, но я выкурю ее после обеда.

— Как угодно, приятель. А знаете, вы удивительно ловко сговорились с судьей! Все свалить на старину Джимми! Блестяще! Вы избавили меня от очень неприятной занозы… да-да… Видите ли, Тед, все мое несчастье в том, что нет толковых помощников… Моска — не дурак, но слишком любит женщин и выбалтывает им лишнее. А это в конце концов становится опасным… Чак предан как собака, но зато — полный идиот… Годится разве что для драки. Что до Сирвела и Уингфилда, то оба — почти животные… Один черт разберет, есть у них мозги или нет. Ах, Тед, когда вы наконец решитесь оставить эту паршивую работу или когда мэра все-таки вынудят вас уволить, не забывайте, что у меня всегда найдется прибыльное местечко. Ладно?

— Я подумаю об этом, Мэл.

— А пока возьмите-ка эти пятьсот долларов.

Полицейский сунул деньги в карман и улыбнулся.

— Работать на вас — истинное наслаждение, Мэл.

— Можете не сомневаться, Тед, при желании вы заколачивали бы такую кучу денег, что просто не знали бы, куда их девать. Кстати, надеюсь, вы не поверили болтовне дурищи Пэ-Пэ?

— Насчет чего?

— О несчастном случае с вашей дочерью Лилиан.

— Разумеется, нет. Зачем вашему брату убивать девушку, о существовании которой он даже не подозревал?

— Вот именно… Правда, в те времена вы здорово отравляли мне жизнь… Помните? Облавы в барах, закрытие моих игорных домов… Сегодня я могу вам честно признаться, по вашей милости я тогда чуть не поседел… и даже думал, что в конечном счете вы меня заставите-таки уехать из Стоктона. Представляете?

— Нам с вами следовало поговорить по душам раньше.

— А кто виноват? В определенном смысле несчастье с вашей девочкой хоть в какой-то мере принесло вам пользу: открыло глаза. Теперь вы понимаете свою выгоду.

— Точно…

— Мне было бы ужасно досадно, если бы вы без всякого к тому основания взъелись на моего брата, вообразив, будто это он убил вашу дочь.

— Не беспокойтесь, Мэл. Я уверен, что Пэ-Пэ ляпнула первое, что ей взбрело в голову. В противном случае, Войддинг, ничто не помешало бы мне убить вашего брата.

Мэл, наблюдавший за капитаном из-под полуопущенных век, понял, что тот говорит правду.

— Берт — очень опасный человек, Тед.

— Я тоже, Мэл.

— И его постоянно сопровождают двое убийц, не раз проверенных в деле.

Теперь уже Мелфорд пристально посмотрел на Войддинга.

— Тогда вам придется признать, что я куда опаснее — мне-то ведь никакие помощники не требуются.