Жорж Сименон - Тень на шторе (= Тень китайца)

- Но вы же здесь ни при чем? Речь идет только о вашем пасынке. Вы не несете ответственности.

- Я не несу ответственности... -Но почему же на меня валятся все шишки?! - снова закричал он. - Именно сюда вы приходите рассказывать все ваши истории! При встрече жильцы косо на меня смотрят. Держу пари, они подозревают, будто я убил Куше. Пусть!

А кстати, разве мне что-либо доказывает, что вы тоже меня не подозреваете? Зачем вы пришли ко мне?

Ха-ха! Молчите! Вам нечего ответить! Всегда выбирают самого слабого.

Резко взмахнув рукой, он задел локтем радиоприемник, тот качнулся и с грохотом упал на пол.

И тут в Мартене вновь проявился мелкий чиновник:

- Приемник за тысячу двести франков! Я три года копил деньги.

Из соседней комнаты послышался стон. Мартен прислушался, но не тронулся с места.

- Может быть, вашей жене что-нибудь нужно?

Мегрэ заглянул в спальню. Госпожа Мартен по-прежнему лежала не двигаясь. Она не пыталась заговорить, и Мегрэ ушел.

В столовой Мартен, опершись локтями на комод и обхватив голову руками, смотрел прямо перед собой на ковер.

- Почему же он покончил с собой? - повторял он.

- Предположите, к примеру, что именно он...

Мартен, вздохнув, встал, нашел носовой платок, громко высморкался.

- Это все должно плохо кончиться, не правда ли? - робко спросил он.

- Для двоих уже кончилось, - ответил Мегрэ.

- Двоих...

Мартен сдержался. Это усилие, должно быть, стоило ему огромного труда, потому что он, снова готовый впасть в истерику, справился с нервами.

- В таком случае, по-моему, было бы лучше...

- Что было бы лучше? - тихо переспросил комиссар.

Мегрэ даже затаил дыхание. Сердце у него сжалось, он чувствовал, что близок к разгадке преступления.

- Да, - бормотал про себя Мартен, - пусть будет хуже! Но это необходимо, не-об-хо-ди-мо!

И он машинально подошел к открытой в спальню двери, заглянул внутрь комнаты.

Мегрэ, не говоря ни слова и не шевелясь, ждал.

Мартен молчал. Голоса его жены слышно не было. Но они наверняка переглядывались.

Молчание затягивалось. Комиссара это начало беспокоить.

- Ну так что же? - спросил он.

Мартен медленно обернулся, его лицо словно преобразилось.

- Что?

- Вы сказали, что...

Мартен попытался улыбнуться:

- Что именно?

- Что было бы лучше, во избежание новых несчастий...

- Что было бы лучше? - Он провел рукой по лбу, как человек, который мучительно старается что-то припомнить. - Прошу прощения. Я так потрясен...

- Что даже забыли, о чем хотели сказать?

- Да... Совсем ничего не помню...

- Так что же вам известно? - снова спросил Мегрэ тоном, каким разговаривают с не слишком опытным преступником.

- Мне?

Теперь все его ответы будут одинаковы! Он, как говорится, валял дурака. То есть с удивлением повторял последние слова вопросов.

- Вы собирались рассказать мне правду.

- Правду?

- Хватит! Не валяйте дурака! Вы же знаете, кто убил Куше.

- Я знаю?

Если он никогда в жизни не получал пощечин, то сейчас оказался на волосок от хорошей оплеухи.

Комиссар, сжав зубы, смотрел то на неподвижно лежавшую женщину, которая спала или притворялась спящей, то на этого типа с осунувшимся после недавней истерики лицом, с припухшими от слез веками и отвислыми усами.

- Вы берете на себя ответственность за все, что может случиться?

- А что может случиться?

- Вы делаете ошибку, Мартен!

Мартен избегал смотреть в глаза Мегрэ.

- В котором часу должен прийти врач?

- Не знаю... Вечером...

Мегрэ вышел, резко хлопнув дверью. И столкнулся нос к носу со старой Матильдой, которая так опешила, что застыла на месте, разинув рот.

- Вам тоже нечего мне сказать? А? Может быть, и вы будете говорить, что ничего не знаете?

Матильда старалась прийти в себя. Привычным жестом старой домохозяйки она спрятала руки под фартук.

- Идите к себе.

Она зашуршала войлочными туфлями по полу, в нерешительности толкнула приоткрытую дверь.

- Ладно, заходите...

Мегрэ вошел, закрыв дверь пинком ноги и даже не взглянув на сумасшедшую, сидевшую у окна.

- А теперь рассказывайте все. Понятно? - И устало опустил свое грузное тело на стул.

Глава 9

МУЖЧИНА С ПЕНСИЕЙ

- Прежде всего, они всю жизнь ссорятся!

Мегрэ молчал. Он по горло погрузился во всю эту грязь будней, более омерзительную, чем само преступление.

Перед ним стояла старуха со страшным выражением ликования и угрозы на лице. Она рассказывала. И еще много чего расскажет! Из ненависти к Мартенам, к убитому, ко всем жильцам дома, из ненависти ко всем людям. И даже из ненависти к Мегрэ.

Сложив руки на толстом дряблом животе, она стояла с таким видом, будто ждала этого часа всю жизнь.

На губах ее блуждала не улыбка, а выражение какого-то бесконечного блаженства.

- Прежде всего, они всю жизнь ссорятся!

Она не торопилась. Отчеканивая фразы, она выражала свое презрение к людям, которые ссорятся.

- Они хуже мусорщиков! И так они жили всегда. Они так ругаются, что я спрашиваю себя, почему он ее до сих пор не убил.

- Скажите, вы даже этого ожидали...

- Живя в таком доме, можно всего ожидать.

Она следила за его интонациями. Комиссар никак не мог определить, чего в ней больше: мерзости или нелепого комизма.

Комната была большой. Здесь стояла разобранная кровать с застиранными простынями, которые, должно быть, никогда не просушивались на свежем воздухе. Стол, старый шкаф, примус.

В кресле сидела сумасшедшая, смотревшая прямо перед собой с выражением легкой умиленной улыбки на лице.

- Простите! К вам кто-нибудь иногда заходит?

- Никогда!

- И ваша сестра не выходит из комнаты?

- Изредка она выбегает на лестницу.

На всем печать гнетущей серости. В комнате - запах нечистоплотной бедности, старости - какой-то трупный запах.

- Заметьте, первой всегда начинает она.

У Мегрэ не было сил ее расспрашивать. Он рассеянно глядел на нее и слушал.

- Ссорятся они, конечно, из-за денег, а не из-за женщин. Хотя однажды, сводя счеты, она предположила, что он наведывался в публичный дом; тут она показала ему где раки зимуют!

- Она его бьет? - без всякой иронии спросил Мегрэ.

Этот вопрос был не менее уместен, чем любой другой. Произошло уже столько невероятных событий, что больше ничего не могло Мегрэ удивить.

- Не знаю, бьет ли она мужа, но тарелки она часто бьет. Потом плачет, причитая, что у нее никогда не будет приличного дома.

- Значит, скандалы бывают почти каждый день?

- Да, но небольшие! Обычные склоки. Скандалы Разыгрываются два-три раза в неделю.

- В общем, без дела вам сидеть не приходится!

Она, казалось, не поняла насмешки и несколько встревоженно посмотрела на Мегрэ.

- В чем же она обычно его упрекает?

- "Когда не могут прокормить жену, не женятся!

Нельзя обманывать женщину, уверяя ее, что тебе прибавят жалованье.

Не отбивают жену у такого мужчины, как Куше, который может заработать миллионы.

Все чиновники - трусы. Если хочешь чего-либо достичь, надо работать самостоятельно, уметь рисковать, быть пробивным".

Бедняга Мартен!

Однако Мартен делал все, что мог. А до него всеми теми же упреками осыпали Куше.

Должно быть, Куше говорили: "Посмотри на господина Мартена! Вот разумный мужчина. Он думает о том, что в один прекрасный день женится. Если с ним что-нибудь случится, его жена будет получать пенсию! А ты вот..."

И все это оказалось зловещей шуткой. Госпожа Мартен обманулась, была обманута, обманула всех.

Но с самого начала она совершила чудовищную ошибку.

Дочь кондитера из Сен-Мора жаждала денег. Это был ее пунктик. Деньги были ей необходимы. Она чувствовала, что родилась для того, чтобы иметь деньги, а значит, ее муж обязан их добывать.

Куше сперва зарабатывал мало. Не оставаться же ей без пенсии, если он умрет; и она ушла к Мартену.

Но Куше разбогател, стал миллионером. И она ничего не могла сделать, чтобы подбодрить Мартена, заставить уйти со службы и тоже начать сбывать сыворотки или другой товар, приносящий настоящие доходы.

Студенистые, словно медузы, глаза старой Матильды уставились на Мегрэ.

- Сын заходил к ней?

- Редко.

- Она ему тоже устраивала скандалы?

Похоже, что старуха годами ожидала этой минуты:

- Она давала советы: "Твой отец - богач! Ему должно быть стыдно, что он не устроил тебе более приличную жизнь. У тебя даже нет машины. И знаешь, почему? Из-за этой женщины, что вышла за него ради денег. Ведь она стала его женой только за деньги. Не говорю уж о том, что одному Богу известно, как она обойдется с тобой потом. Вряд ли ты что получишь из наследства, которое тебе полагается.

Вот почему ты должен теперь вытаскивать у него деньги и хранить их в надежном месте.

Если хочешь, я сохраню их для тебя. Отвечай! Хочешь, чтобы они были у меня?"

Мегрэ, смотря на грязный пол, размышлял, наморщив лоб.