Евгения Грановская - Сон с четверга на пятницу

А когда Настя стала писательницей, ее отношения с подругой снова изменились. Она вдруг заметила, что Светлана стала смотреть на нее немножко снизу вверх. В разговорах с Настей тон ее стал серьезней; Светлана, действительно, хотела знать мнение подруги по тому или иному поводу.

После смерти Алексея и неродившегося сына единственной опорой Насти стала именно Светлана. И только тогда Настя отдала себе отчет в том, насколько сильно любит эту женщину – полноватую, насмешливую, порой нагловатую, порой – необычайно добрую и славную. Женщину, которая с материнской нежностью опекала ее, защищала от всех невзгод мира. В ущерб своей гордости, своему здоровью и (по всей вероятности) своему кошельку.

Спустя два дня после гибели Виктора Быстрова Настя, отчаявшись дозвониться подруге по телефону, решила нанести ей визит.

Остановившись перед дверью квартиры Светланы, Настя долго жала на кнопку электрического звонка, но никто не отозвался. Она уже хотела повернуться и уйти, но (чисто на удачу) толкнула дверь, и та оказалась не заперта.

Настя вошла в прихожую и прислушалась. Из туалета донесся шум сливного бачка. Через минуту дверь туалета открылась, и в коридор неверной, пошатывающейся походкой вышла Светлана. Она была бледна как смерть. Каштановые волосы ее были влажными, ненакрашенные губы – серыми и вялыми.

Она, как тень, прошла мимо ошеломленной Насти и свернула в гостиную. Там Светлана прилегла на кушетку и прикрыла глаза. На полу Настя увидела початую бутылку красного вина и пустой бокал. Рядом валялись еще три пустых бутылки.

– Привет, подруга! – сказала Настя.

Светлана открыла глаза, взглянула на Настю хмельным взглядом и чуть заметно усмехнулась.

– Ну, здравствуй, – проговорила она.

– У тебя есть для меня свободная минута?

Светлана не ответила, лишь легонько пожала плечами. Настя, совершенно сбитая с толку, подошла к кушетке и присела на краешек.

– Что случилось? – спросила она. – Ты заболела? Или просто не в духе?

Светлана натянуто улыбнулась:

– Почему? Я-то как раз в духе. Я всегда в духе.

– Послушай… – Настя робко улыбнулась. – Я вижу, ты за что-то на меня сердишься. Возможно, я не самая лучшая подруга в мире, но я…

Светлана уставила на Настю темные, слегка раскосые, прищуренные глаза и спросила:

– Что тебе нужно?

– Мне? – Настя дернула плечом. – Мне – ничего. А вот тебе, по-моему, нужна помощь.

Она кивнула на пустые бутылки, валявшиеся на полу. Затем снова заговорила, смягчив тон:

– Свет, я понимаю, что за последние дни сильно потрепала тебе нервы. Понимаю, что ты от меня устала. Но я…

– Я выгляжу ужасно, – сказала вдруг Светлана. – А ты… – Она глянула на Настю воспаленными глазами. – А ты так же красива, как всегда. Даже еще красивее.

И вновь Настя опешила.

– Светка, ты странно себя ведешь, – с горечью проговорила она.

– Смерть Алешки никак не отразилась на твоей внешности, – не обращая внимания на ее реплику, произнесла Светлана. – Тебе это не кажется странным?

Настя помрачнела.

– Светка, тебе не кажется, что ты…

– Он был ни в чем не виноват, – перебила Светлана. – И он не заслужил такой смерти. Он не заслужил, чтобы его зарезали, как бродячую собаку.

– Что? – растерялась Настя. – О ком ты?

– О Викторе.

Настя изумленно моргнула.

– Почему ты о нем заговорила? – тихо спросила она.

– Потому что он был моим любовником, – сухо и четко произнесла Светлана.

…Настя допила вино, которое ей налила в бокал Светлана. Сама хозяйка квартиры пила прямо из бутылки.

– И давно это у вас? – спросила Настя, облизнув кислые от вина губы.

– Мы встречались почти месяц, – ответила Светлана.

– Почему ты молчала?

– Он просил ничего тебе об этом не говорить. – Светлана отпила из бутылки глоток, вытерла губы тыльной стороной ладони и продолжила: – Он вообразил, что тебе угрожает опасность. И был уверен, что твой муж погиб не случайно. Не знаю, почему он вдолбил себе это в голову. Но он… дурак, кретин… вообразил себя твоим ангелом-хранителем.

– Где вы познакомились? – спросила Настя.

– Возле клиники. Он хотел навестить тебя, когда ты болела, но не решился. Подошел ко мне и попросил передать тебе цветы. Я сказала, что ты не в себе, и что до цветов тебе нет никакого дела. Потом мы разговорились… Так все и завертелось.

Светлана отпила вина, усмехнулась и добавила:

– Я знала, что он не перестал тебя любить. Но я не хотела держать его возле себя силой. Дала ему полный карт-бланш! И вот чем это закончилось.

Настя отпила из бокала и покачала головой:

– Нет.

– Что нет?

– Все это ерунда. Виктор тебе совершенно не подходил. У вас все равно бы ничего не вышло.

– Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Я его любила, ясно? И я по нему скучаю. Или важны только твои потери и твои страдания?

– Светка, это несправеливо, – сказала Настя.

– Несправедливо? Хорошо. Ты сама напросилась. Посмотри, какой ты стала! Давай-давай, попробуй, посмотри на себя со стороны! Ты стала злая, черствая и эгоистичная! Ты плюешь на людей, которые тебя окружают! Ты думаешь только о себе. Ты упиваешься своим горем!

– Не говори ерунды, – поморщилась Настя. – С Виктором у тебя была простая интрижка. Кроме того, он уголовник. Ты знаешь, что он сбежал из тюрьмы?

– И что с того? Разве ты никогда в жизни не совершала глупых поступков? А Виктор… он исправился, ясно? И он любил меня.

– Он был не способен любить. Он использовал женщин. Сначала меня, потом – тебя.

Светлана презрительно фыркнула.

– Тебе еще не надоела эта психологическая заумь? Я понимаю, что ты писательница, инженерша человеческих душ, аристократка мысли и все такое. Но всему есть предел.

Настя поднялась с кушетки и отошла к окну. Там она взяла с подоконника сигареты, открыла форточку и закурила. Слегка запрокинув голову, чтобы дым от сигареты не попадал в глаза, она посмотрела на серый город. Небо было затянуто тучами.

– Скоро будет дождь, – сказала Настя.

Светлана посмотрела на ее тонкую гибкую спину и нахмурилась:

– Что?

– Скоро будет дождь, – повторила Настя. – Все небо в тучах.

Она отвернулась от окна и посмотрела на подругу.

– Я думала, что мы понимаем друг друга, – произнесла она.

Светлана язвительно улыбнулась и покачала головой:

– Ты ошибалась. Тебя никто не понимает. Ты – слишком сложная натура для наших убогих мозгов. Ты только и можешь, что портить жизнь тем, кто тебя любит.

– Значит, я порчу тебе жизнь?

– Угу. Именно так.

– В таком случае, – Настя машинальным движением стряхнула пепел с рукава плаща, – мне, наверно, лучше уйти?

– Наверное, – сухо ответила Светлана.

Настя повернулась и подошла к двери. На мгновение замерла, хотела обернуться, но – так и не обернулась.

– Прощай, – негромко сказала она и вышла из комнаты.

– Ну и иди! – крикнула ей вслед Светлана. – Убирайся из моей квартиры и из моей жизни! Чтобы духу твоего здесь не было!

Дверь за Настей закрылась. Светлана взяла со столика какой-то глянцевый журнал и положила его на колени. Некоторое время она вяло листала его, а потом вдруг скорчила зверскую гримасу и, размахнувшись, изо всех сил швырнула журнал об стену.

– Пропади все пропадом, – зло проговорила она.

Только теперь, шагая от дома Светланы к метро, Настя поняла, как она устала за эти дни. Разговоры с сыщиками вымотали ее. Разговор со Светланой сделал ее больной.

Настя чувствовала себя так, словно у нее на душе появилась какая-то накипь, как если бы белую фарфоровую чашку испачкали сажей. Она попыталась вспомнить Алексея, но вдруг поняла, что не может восстановить в памяти его лицо. Это было странное чувство. Словно Алексея никогда и не было в ее жизни. Словно она перенесла его образ в свою память из чужих воспоминаний, из чужих счастливых снов. Ничего этого уже нет. Все потеряно. Безвозвратно.

Настя увидела пустую машину такси. Подошла, наклонилась к окошку и спросила у водителя:

– Сможете отвезти мена на кладбище?

Ни цветов, ни венков – ничего. Только несколько мертвых желтоватых листьев, принесенных сюда холодным осенним ветром из березовой рощицы, огороженной железным забором.

– Аська, мне нужно уехать по делам. Ненадолго, дня на четыре.

– На целых четыре дня! Я буду скучать.

– Не будешь. Я буду приходить к тебе во сне.

– Обещаешь?

– Конечно! Каждую ночь.

Настя улыбнулась. Как давно были сказаны эти слова. Страшно давно. Да и были ли они сказаны вообще?

Она стояла, прислонившись к невысокой черной оградке, и смотрела на памятник. Ее глаза были сухими и блестящими, губы беззвучно шевелились. Памятник был сделан из куска гранита. Темный прямоугольник с крестиком наверху. К середине памятника была прикручена небольшая металлическая табличка.

Алексей Егорович НОВИЦКИЙ