Джеймс Паттерсон - Спасатель (в сокращении)

— Спасибо, — шепнул я. — Мне назначили залог в пятьсот тысяч. Боюсь, мне здесь придется задержаться.

— В этом есть и положительный момент.

— Интересно, какой?

— Ты за это время успеешь снова стать блондином и отрастить свои кудри, — сказала она и так кокетливо улыбнулась, что я тоже не сдержал улыбки.

Помахав мне рукой, она ушла. А через пару минут к моей камере подошел полицейский с ключами.

— За тебя только что внесли залог, — сообщил он.

Мне вернули одежду и бумажник, дали подписать какие-то бумаги. Меня встречал Солли. Я протянул ему руку.

— Помнишь, я говорил тебе, что главное — это надежные друзья? — сказал он, пожимая мне руку, и улыбнулся.

— Даже не знаю, как тебя благодарить, — ответил я, когда мы спускались по лестнице. Ответил совершенно искренне.

Подъехал «кадиллак» Сола. Шофер выскочил открыть нам двери.

— Не столько меня благодари, — сказал Сол, — сколько ее.

На заднем сиденье сидела Элли.

— Ты — гений! — воскликнул я, уселся с ней рядом и поцеловал ее в губы. И мне было плевать, видит нас кто или нет.

— Если вы, голубки, не возражаете, — сказал Сол с переднего сиденья, — давайте займемся делами. Их у нас полно. Время позднее, да к тому же не забывайте, из-за вас я стал на несколько тысяч беднее.

— А что за дела?

— Сам не пойму, отчего у меня создалось впечатление, будто ты хочешь засадить одного типа за убийство. Твоя старая комната у меня над гаражом тебя устроит?

Я с трудом верил, что все это происходит на самом деле. Столько времени я чувствовал себя загнанным животным. А теперь оказалось, что за меня есть кому побороться.

Через несколько минут мы уже были у дома Сола. Сол обернулся ко мне:

— По-моему, в твоей комнате все по-прежнему. Утром мы подумаем, как раздобыть тебе хорошего адвоката. Я отправляюсь спать. — Он подмигнул мне, и мы с Элли остались вдвоем.

С океана дул легкий бриз, мы стояли под пальмами. Я притянул Элли к себе. Хотел сказать, как благодарен ей за все, что она для меня сделала, но не мог подобрать нужных слов.

Поэтому я просто наклонился и поцеловал ее.

— Может, поднимемся наверх, — сказала Элли, — обсудим детали предстоящей операции?

— Наверное, это будет неправильно, — сказал я.

— Совершенно неправильно, — подтвердила Элли. — Но сейчас это уже все равно.

В открытое окно светила луна, нас обдувал ветерок с океана. Мы лежали на кровати — сил пошевелиться решительно не было. Я положил ей голову на плечо.

— Ну, что теперь будем делать? — сказал я.

— Ты будешь делать то, что велел Сол, — будешь искать себе хорошего адвоката. Поскольку ты раньше не привлекался, тебе грозит год, максимум полтора.

— Ты меня ждать-то будешь? — усмехнулся я.

Она пожала плечами:

— Если только в новом деле мне не попадется кто-нибудь посимпатичнее. Наперед тут ведь никогда не скажешь.

И мы оба расхохотались. Но я никак не мог забыть про то, что отправляюсь в тюрьму. И все это срежиссировал Страттон.

— Скажи, как ты считаешь, полицейские из Палм-Бич способны в этом разобраться? Лоусон, например? А ваши? Что скажешь насчет Моретти? Ты им доверяешь?

— Есть один детектив, которому я доверяю, — сказала она. — Думаю, он не зависит ни от Лоусона, ни от Страттона.

— У меня есть еще один козырь, — сказал я. — Мой отец.

— Твой отец? Ты не сдал его полиции?

— Нет, — покачал головой я. — А ты?

Элли ничего не ответила, но по ее лицу я понял, что она этого не делала.

— Знаешь, мне кажется, мы что-то упустили, — снова заговорила она. — Помнишь, в машине Лиз сказала, что украли только одну картину. И еще: «Вы же искусствовед. Как вы думаете, почему он называет себя Гаше?»

— А что такого особенного в этом Гаше?

— Это была одна из последних картин Ван Гога. Он написал ее в июне 1890 года, за месяц до самоубийства. Гаше был врачом, иногда заходил к Ван Гогу. На картине он сидит за столом, подперев голову рукой.

— Я помню, — сказал я. — Дейв нашел репродукцию.

— У него такой взгляд — усталый, понимающий. Взгляд самого Ван Гога. Этот взгляд как бы предвидит самоубийство художника.

— Все равно не понимаю. У Страттона никаких Ван Гогов не было.

— Не было, — согласилась Элли. — Разве что…

— Разве что? — спросил я, взглянув на Элли.

Она в задумчивости прикусила губу.

— Была украдена только одна картина.

— Может, ты объяснишь, о чем ты?

Элли улыбнулась мне:

— Он еще не выиграл, Нед. Он не получил назад свою картину. — Она откинула покрывало. — Как сказал Солли, у нас еще полно дел! — И глаза у нее засияли.

Через два дня я получил разрешение слетать в Бостон. Полиция разрешила похоронить Дейва. Служба должна была состояться в нашей броктонской церкви. Меня сопровождал полицейский из Палм-Бич.

Дейва мы похоронили рядом с Джоном Майклом. Все, кто был на кладбище, плакали. Я держал маму под руку.

Священник спросил, хочет ли кто-нибудь сказать прощальное слово. К моему удивлению, к гробу вышел отец, положил руку на полированную крышку и что-то тихо пробормотал.

Я взглянул на отца Донлана. Он кивнул. Я подошел к Фрэнку. Тот даже не взглянул на меня.

— У них должен был быть посредник, Нед, — сквозь зубы сказал отец. — Тот, кто набрал команду, все организовал.

Я повернулся к нему. Он смотрел прямо перед собой.

— Пап, а кто это мог быть?

— Точно не жена. И не тот, которого убили вместе с ней.

— Это я уже знаю, пап, — кивнул я.

Он прикрыл глаза.

— Нед, никто не должен был пострадать. Неужели я бы стал впутывать Микки в какие-то грязные махинации? А с ним и Бобби, и Ди… — Он почти сердито взглянул на меня. — Неужели ты думаешь, что я бы позволил им взять тебя?

И тут во мне что-то сломалось. Я стоял у гроба брата, и во мне вскипала ненависть. В глазах защипало. Я не знал, что с собой делать. И тихонько накрыл его руку своей ладонью. Его тонкие пальцы дрожали. Я чувствовал, как он напуган. И тут я понял, что такое страх смерти.

— Я знаю, что я наделал, — сказал он. — И мне придется жить с этим до конца. Уж не знаю, сколько осталось… Впрочем, Недди, — и в его глазах мелькнула тень улыбки, — я рад, что с тобой все в порядке.

— Со мной не все в порядке, папа. — Я слышал, как дрожит мой голос. — Дейв мертв. Я отправляюсь в тюрьму. Кто это сделал, папа?

Он чуть слышно вздохнул — словно не решался нарушить данную давным-давно клятву.

— Я знал его тыщу лет назад. Он тогда жил в Бостоне.

— Кто это?

И отец назвал имя.

У меня сдавило грудь, стало нечем дышать. И вдруг все встало на свои места.

Детектив Карл Брин сидел на скамейке лицом к пристани и прихлебывал кофе из бумажного стаканчика.

— Карл, мне нужна ваша помощь, — сказала Элли.

— А почему вы не обратитесь к Лоусону? Он нормальный парень.

— Он-то, наверное, нормальный, — ответила Элли, — но я не доверяю тому, на кого он работает.

— За две недели, что прошли с того дня, как вы явились на место преступления, вы достигли немалых успехов. Самый известный подозреваемый Америки взял и сдался именно вам. А теперь вы выдвигаете обвинения против самого знаменитого жителя Палм-Бич.

— Спрос на искусство растет, Карл. Что я еще могу сказать?

Брин расхохотался:

— Ну ладно, я вас слушаю.

— Тесс Маколифф убита по приказу Страттона, — сказала Элли.

— Я так и знал, что вы сообщите именно это, — фыркнул Брин.

— Да? Но вы, вероятно, не знали, что Тесс Маколифф была проституткой из Австралии. Ее наняли, чтобы она провернула одно дело. И делом этим был Страттон.

— Откуда у вас такие сведения? — спросил Брин.

— Это не важно, — ответила Элли. — Если захотите, сами сможете их получить. Важно то, что у Денниса Страттона был с ней роман и в вашем управлении об этом отлично знают, но даже пальцем не пошевелили по этому поводу. А также знают, что он убил свою жену, а свалил все на нее саму и телохранителя.

— Убил ее? — У Брина заблестели глаза. — За что?

— За то, что она подстроила историю с Тесс. Лиз хотела уйти от Страттона. Она собиралась нам все рассказать. Страттон убил ее, чтобы от нее избавиться и выйти сухим из воды.

— Я одного не понимаю, — сказал Брин. — Вы говорите, что у меня в управлении знают про отношения Тесс и Страттона. Может, объясните поподробнее?

— Денниса Страттона несколько раз видели в «Бразильском дворе» с Тесс. Я передала всю информацию в полицейское управление Палм-Бич.

Брин непонимающе уставился на нее.

— Так эта информация до вас не дошла? — удивилась Элли.

— Если бы у нас все это было, неужели вы думаете, мы бы не приперли Страттона к стенке? Лоусон первый бы это сделал. Он ненавидит эту сволочь не меньше, чем вы.