Кира Буренина - Китайский зодиак (сборник)

– А вы читали «Сон в красном тереме»? – вдруг спросил он.

– Нет. А что это?

– Это китайская классика, ну как «Война и мир» у вас. Это исторический роман. Там есть все: и жизнь, и любовь, и конфликты. – Построение русских фраз было безупречным, даже слишком.

– А почему вы решили порекомендовать мне эту книгу? – ехидно осведомилась я.

Его скулы чуть порозовели, и он промолчал. Выдержав паузу, он несмело предложил:

– Сегодня аспиранты русского отделения отмечают всеобщий день рождения. Может, вы присоединитесь?

– Как это, всеобщий день рождения? – не поняла я. – Прямо у всех сразу?

– В этом месяце у многих был праздник, а отмечать решили все в один день, чтобы не скучно было, – слегка улыбнулся Ли Юн и переложил ноутбук из одной руки в другую. Он явно дожидался моего ответа.

Я оглядела подотчетное мне «государство книг», ни один из его граждан не смог подсказать мне правильный ответ. Поэтому, положившись на свои ощущения, главным образом любопытство, я согласно кивнула.

Ли Юн просиял:

– На самом деле, есть такой праздник в Сингапуре, правда, он отмечается сразу после китайского Нового года, – бодро затараторил он, иногда раскатывая «р», пока я набрасывала плащ и закрывала библиотеку. – Там, говорят, бывает очень весело, на этом празднике…

– А что нас ждет сегодня? – Я задала риторический вопрос, почему-то идея оказаться в эпицентре не совсем трезвой студенческой пирушки перестала казаться мне заманчивой.

– Там будут аспиранты из нашей группы. Они приехали из разных стран, есть из Германии, Америки, Польши, все учат русский язык и литературу, общаются с преподавателями по теме диссертации.

– А твоя диссертация о чем?

– Я изучаю эпоху Екатерины Второй, период Просвещения, – гордо ответил Ли Юн.

– Надо же, – восхитилась я, – не каждый русский аспирант станет писать работу на эту тему.

Мы подошли к кафе с поэтичным эстонским названием «Виру», любимому месту студентов института. Судя по количеству курящих у входа, вечеринка была в самом разгаре. «Привет, привет!» – раздалось сразу несколько голосов. Я вглядывалась в юные лица и ловила на них отсвет своей студенческой молодости, времени, когда я была беззаботна и верила, что впереди только самое лучшее. Как пелось в детской старой песне: «Только небо, только ветер, только радость впереди».

В помещении мы протиснулись через толпу разгоряченных тел к свободным местам на угловом диванчике. Сидеть на нем было неудобно, видимо, потому эти места никто не занимал. Вокруг нас кипело веселье, звучали тосты на разных языках, где-то вспыхивала песня.

– Можно спросить? – Ли Юн обратился ко мне, глядя поверх бокала с напитком.

– Да, – отозвалась я, и мое сердце почему-то забилось сильнее.

– Вы всегда работаете в библиотеке?

– Нет, – разочарованно буркнула я. – Я по специальности экономист. Проработала пять лет в фирме, продающей запчасти для сельхозтехники. Начинала работать, когда еще училась в институте. А потом поняла, что мне это скучно. И ушла с работы.

– Как это? – поразился Ли Юн.

– Просто взяла и ушла. Меня больше интересуют люди, чем железки. – Заметив непонимающий взгляд Ли Юна, я добавила: – Кажется, я поняла, чем хочу заниматься…

– И что это? – переспросил он с доброй усмешкой.

– Не смейтесь! У меня мама работает в гимназии, там нет преподавателя английского языка. В нашем роду все были учителями, начиная с прапрадеда, директора земской школы. А его отец, дьячок, наставлял сельских учеников грамоте по псалтыри. Я же закончила английскую спецшколу, потом много разных курсов, могу преподавать. Надо просто продолжать семейную традицию, вот и все. И как я раньше не додумалась!

Ли Юн кивнул:

– В Китае вас бы похвалили. Продолжение семейных традиций – очень благородно.

Почему-то я смутилась. Уж очень внимательно посмотрел на меня Ли Юн, внимательно и немного насмешливо.

– Как мне обращаться к вам, – спросила я в ответ и совсем невпопад, – Ли или Юн?

– Можно Юн. – Он дернул себя за челку. – И на «ты» тоже можно.

– Расскажи мне о себе, – попросила я, заметив, как загорелись знакомые искры в его глазах.

– Я родился и вырос в Пекине, учился в школе-интернате. Моя мама – доцент Пекинского университета. И вот я учился, учился, стал аспирантом. У меня отец и мама с бабушкой. Дедушка умер пять лет назад.

– А хобби у тебя есть? – В Ли Юне меня интересовало буквально все.

– С шести лет я играю в футбол. Мой отец – заядлый болельщик. Поэтому, когда я впервые попал в Москву, я сразу же пошел на футбольный матч. Играла команда «Зенит» – мне понравилось. В детстве мы играли с отцом в футбол каждую субботу. Рядом с нашим домом находится школа, а там спортивная площадка. Мы перелезали через забор и играли на ней.

– Значит, ты спортсмен? А как же боевые искусства? Ими же все в Китае владеют или нет?

Он улыбнулся:

– У нас все меньше детей выбирают у-шу. Больше интересуются футболом. А еще, я люблю играть на рояле. Я поздно начал учиться музыке – в десять лет, но учился долго. И играю для себя, для своей радости.

Этот молодой человек вызывал у меня все больший интерес.

– А почему ты выбрал русский язык и литературу?

– Так получилось. Чтобы поступить в университет, надо сдать один экзамен. И только один этот экзамен решает будущее человека. Сначала поступающий заполняет анкету, где пишет свои пожелания, что бы он хотел изучать. А после экзамена уже руководство университета определяет, где он будет учиться. Это как выигрыш в казино. Если честно, я не хотел изучать иностранные языки, тем более русский. Все же история увлекает меня больше. Ты согласна, что история – это единственное, что может соединить прошлое, настоящее и будущее?

Я кивнула. И прежде чем я успела опомниться, с моих губ сорвался вопрос:

– А девушка у тебя есть?

– Сейчас нет, но была. Она воспитательница в детском саду. – Ли Юн чуть слышно вздохнул.

– Жалеешь о девушке?

– Нет. Да. Нет. – Однозначного ответа я не получила.

Музыка загремела на десятки децибел громче, поэтому задушевный разговор прервался.

Мы еще немного посидели на ужасно жестком и одновременно скользком диванчике, пожали множество рук, отсалютовали «С днем рождения» в ответ многим сияющим от радости людям и решили, что на сегодняшний день развлечений достаточно.

На улице было пронзительно тихо. Мы прошли несколько метров в молчании, вслушиваясь в звуки ночного города.

– Мне нравятся девушки задушевные и теплые – такие, в обществе которых я чувствую себя уютно, – вдруг сказал Ли Юн. – Я не люблю холодных красавиц. – Он остановился и заглянул мне в глаза. – Облик отражает душу.

От этих слов у меня вдруг защипало в носу, и мне захотелось плакать. Были ли это запоздалые слезы сожаления о прошлой ушедшей любви? Или слезы надежды на новую любовь, которую я жду и не могу дождаться?

– Давай прощаться, мне в ту сторону. – Я махнула рукой в направлении, охватывающем весь северо-восток Москвы. – А тебе на метро, туда. – И моя рука, как сумасшедшая стрелка компаса, вытянулась в противоположную сторону.

– Да-да, – поспешно согласился Ли Юн. – Тебе пора, уже поздно. Увидимся завтра в библиотеке?

– Угу, – буркнула я, стараясь совладать с охватившими меня непонятными чувствами.

Такого со мной еще не было. Я не могла понять людей, с упоением расписывающих прелести любви с первого взгляда. Все эти сравнения с озарением, вспышкой, с обморочным состоянием казались мне вымышленными или взятыми из книг. Да и сейчас, в ту самую минуту, когда я поняла, что сама стала жертвой этой пресловутой любви с первого взгляда, я ощущала совсем не то, о чем мне доводилось слышать. Это был ожог, боль, удар. Я прислонилась к стволу одного из старых кряжистых кленов, росших ровной линейкой вдоль улицы, по которой я шла, и попыталась перевести дух. Дерево заботливо склонило надо мной свои узловатые лапы. Было так больно, словно мою грудь пронзило острое копье. Или я сама наткнулась, как пел БГ, «горлом на плеть». Неужели это чувство можно назвать любовью? Скажи мне днем раньше, что я буду стоять ночью у старого дерева на пустой улице и корчиться в таких муках, ни за что бы не поверила. Но был в этой боли сладкий привкус – мне казалось, что я знала этого молодого человека всю жизнь, даже дольше.

Ночь я провела почти без сна, блуждая в Сети. Книга с прекрасным поэтичным названием «Сон в красном тереме» значилась на «Озоне» в списке ожидания, в который я с удовольствием записалась. Задав в параметрах поиска слово «Китай», я барабанила пальцами по столу с таким нетерпением, словно от того, найдется ли рекомендованная китайская классика или нет, зависела моя судьба. Вспомнился Ли Юн, искры в его черных глазах, белозубая улыбка, точеные скулы, «рваная» челка… Просмотрев множество ссылок и почти ничего не запомнив, я выключила компьютер и моментально уснула. В эту ночь мне ничего не снилось.