Светлана Алешина - Дьявольский план

Какое-то мгновение я стояла, глядя над него, а потом вдруг опомнилась и, не вдаваясь в причины его падения, резво отпрыгнула сторону от машины. У меня хватило ума (умная девочка) броситься не в подъезд, где меня снова могли схватить, а побежать вдоль дома Но не успела я сделать и двух шагов, как на ткнулась на человека, сильные руки которой обхватили меня кольцом.

Господи, значит, их трое. Эта мысль лишила меня последних сил, но дух еще был сломлен, и я попыталась освободиться.

Конечно, у меня ничего не вышло. Я собиралась расплакаться от такой несправедливости, как человек, державший меня, прошептал мне на ухо голосом Леши Самаркина:

— Все хорошо, это я. Постой-ка здесь не много.

Разжав свои объятия, после его слов показавшиеся мне самыми желанными на свете, легонько отстранил меня и повернулся лицом к Зеленому, который, замахнувшись своей дубинкой, стремительно приближался к нему. Честно говоря, я не поняла, что случилось, потому что все произошло в одно мгновение. Передо мной мелькнули ноги в кроссовках, и уже в следующую секунду Зеленый лежал на асфальте рядом со своим приятелем.

Даже не взглянув на неподвижное тело, Алексей шагнул к «БМВ» и, открыв переднюю дверцу, осмотрел салон.

— Никого, — спокойно сказал он, — пошли.

Он обнял меня и повел к подъезду, перед дверями которого лежал мой рюкзачок из шотландки. Самаркин поднял его, и в этот момент из подъезда вышла, опираясь на палочку, Клавдия Васильевна, вредная старушка, — я с ней не здоровалась. Она осуждающе взглянула на нас с Алексеем, потом на раскинувшиеся на асфальте тела бандитов и, пробубнив себе под нос что-то вроде: «Напьются и валяются где ни попадя, нехристи», пошла неспешно по своим делам.

Я улыбнулась и крепче прижалась к Алексею.

— Леша, а что случилось со Слоном? — спросила я, когда мы подошли к лифту, — ну, с тем, который тащил меня?

— Несварение желудка, — коротко бросил он.

— Ты что, убил его? — со страхом спросила я.

Хотел, — ответил он со вздохом, — когда увидел, как он тебя волочит, потом передумал. Минут через десять очухается.

— Откуда ты появился-то, спаситель?

Подошел лифт, мы сели и поднялись на мой этаж.

— Да я закончил с подписями и решил тебя дождаться, — смутился он, — замерз здесь не много — стал прохаживаться вдоль дома.

Едва мы вошли в квартиру, я тут же закурила, а он мне все рассказал. Он проморгал момент, когда я приехала, и увидел меня, уже входящую в подъезд. Он подошел к подъезду и сразу понял, что что-то не так, и спрятался в тени дома. А когда Слон подтащил меня к машине, «отключил» его, как он выразился. «Дальше ты все знаешь», — закончил Алексей.

— Почему же ты не позвонил? — спросила я. — Надо было тебе здесь мерзнуть?

Он только пожал плечами и улыбнулся.

И тут меня озарило.

— Лешечка! — Я с криком бросилась ему на шею. — Я вспомнила! Получилось!

— Да что получилось-то? — Он немного отстранился и с опаской посмотрел на меня.

— Змейка с изумрудным глазом! — орала я, повиснув у него на шее.

— Это пройдет, — он нежно погладил меня по спине, — просто ты переволновалась.

— Да ничего не пройдет, — я вырвалась oт него и бросилась к телефону. — Ты помнишь колечко у Ольги Юрьевны на мизинце в виде змейки с изумрудным глазком?

— Ну… — как-то неопределенно ответил Алексей.

— Мне его показывала Женька, — я набрала номер своей подружки.

— Да. — К счастью, она оказалась дома и сама взяла трубку.

— Привет, это я.

— Лелька, здорово, — узнала она меня.

— Женька, у меня мало времени, я потом тебе забегу и все объясню, ты мне только скажи, помнишь, ты хвалилась мне колечко в виде змейки с изумрудным глазом?

— Вспомнила, — протянула она, — его уж нет давно.

— Как нет? А где же оно? — нетерпеливо спросила я.

— Мой папушка купил его мамушке, когда они еще вместе жили, но мамушке оно то ли не понравилось, то ли не подошло, не помню уж, короче, она этим кольцом в него швырнула, они уже тогда цапались, как две собаки. Ну, папушка его и притарил, а потом, наверное, какой-нибудь своей пассии презентовал. Ты ведь знаешь его — широкая натура.

— Знаю, — ответила я, вспомнив вальяжную фигуру Теодора Георгиевича. — Ладно, пока, скоро забегу.

Не успела я положить трубку, как телефон снова зазвонил.

— Слушаю.

— Оля, — узнала я баритон Михаила Францевича, — еле тебя нашел. Скажи мне твой адрес, я за тобой заеду.

Это было произнесено таким тоном, словно я уже дала свое согласие.

— Только не в девять, — я бросила взгляд на часы, — я не успею собраться.

— Скажи, во сколько?

— В десять.

— Хорошо, я буду.

Я продиктовала ему адрес и опустила трубку на аппарат.

— Уезжаешь? — Самаркин обиженно поджал губы.

Я подошла к нему, обняла за шею и посмотрела в зеленые глаза.

— Леша, мне надо попасть на эту чертову вечеринку, может, удастся узнать еще что-нибудь о Петрове. И мне нужна будет твоя помощь, если ты, конечно, согласишься мне помочь.

— Помочь? — он недоверчиво посмотрел на меня.

— Да, у меня есть план.

Как только дверь за Алексеем захлопнулась, я принялась одеваться. У меня было в запасе минут десять — не больше. Натянув на себя черные бархатные брюки «Big star», я уже примеряла темно-бордовый пиджак, как раздался звонок в дверь.

Фу ты, черт, раньше назначенного времени, закусила я губу, кинула быстрый взгляд в зеркало и побежала открывать. Я зыркнула в глазок — на лестничной площадке стоял Михаил Францевич. Я щелкнула замком, дверь открылась.

— Добрый вечер, — непринужденно поздоровался зам Корниенко, протягивая мне букет красных роз.

— Какая приятная неожиданность! — кокетливо улыбнулась я, польщенная его вниманием.

Согласитесь, когда полчаса назад вам к горлу приставляют нож, а потом дарят цветы — это производит впечатление! Я по-настоящему была растрогана, но смотрела на Францевича отсутствующим взглядом, словно по-прежнему чувствовала холодное прикосновение стали.

— Вам нехорошо? — встревожился Оленич.

— Мы что, снова перешли на «вы»?

Я действительно прислонилась к косяку и прикрыла веки.

— Нет, нет, что вы, — поторопилась я его успокоить, — мне никогда не было так хорошо, спасибо вам за цветы.

— Мне казалось, что такая красивая девушка, как вы, получает их ежедневно… — он застенчиво улыбнулся.

— Что же это мы с вами в дверях стоим, прошу, — я посторонилась, впуская Михаила в прихожую. — Проходите, — предложила я, видя, что он замешкался. — Но для начала снимите куртку.

Он благодарно улыбнулся и повесил на вешалку свою светло-серую куртку из микрофибры. Я поглядела на ярлык — так, для интереса. Знаменитая немецкая фирма «Шульман». Неплохо, хотя нужно заметить, что элегантное пальто больше шло Францевичу. Под курткой на нем была джинсовая рубашка. Пикник есть пикник. На минуту я засомневалась: а не вырядилась ли я для такого случая? Я — женщина, мне простительно, успокоила я себя, да и характер мероприятия обрисован не очень четко — в нашей стране между пикником и светской вечеринкой грань весьма размыта.

— Вы отлично выглядите, — Францевич прошел в гостиную и сел в предложенное кресло.

— Спасибо, сегодня вы мне уже это говорили… — рассмеялась я каким-то судорожным смехом — следствие нервного стресса.

— Мне нетрудно это повторить, тем более это чистая правда. Хотя, конечно, можно было придумать что-нибудь другое, типа: вы неподражаемы или великолепны, или: сегодня вы, милочка, — настоящая принцесса… — негромко рассмеялся Францевич в свою очередь. — Считайте, что я все это вам сказал, — добавил он.

— У вас хорошее чувство юмора, — шутливо произнесла я, — поскучайте здесь пять минут, мне нужно привести себя в порядок.

— Последний штрих?

— Именно.

Я пошла в спальню и, освежив макияж, вскоре вернулась в гостиную. Францевич встретил меня восхищенным взглядом и своей хищноватой улыбкой.

— Мы можем ехать? — Он легко поднялся с кресла и подошел ко мне. I Ну вот, с неудовольствием подумала я, сейчас начнутся грязные приставания!

Михаил Действительно поднес руку к моему лицу, но только для того, чтобы стереть с подбородка вишневое пятнышко помады, которую в спешке да еще дрожащими руками (следствие недавнего инцидента) я не очень аккуратно нанесла на губы.

— Вот так будет лучше, — оценивающе прищурил правый глаз Францевич.

Перед тем как выключить свет в прихожей я в течение целой минуты критически изучала свою физиономию, на которой, сменив смертельную бледность, теперь полыхал самый что ни на есть натуральный румянец. «Никон» у минут двадцать как покоился в кожаной сумке, которую я не забыла прихватить с собой.

Мы спустились на лифте. У подъезда нас ждал синий «БМВ» сверхсовременной модификации, своими удлиненно-обтекаемыми контурами напоминавший амфибию. В нем сидела все та же компания, что и днем в «форде» — мелкоголовый Слава и угрюмого вида бугай в бордовой куртке.