Александра Маринина - Шестикрылый Серафим

К протоколу осмотра прилагаются: Находившиеся на пляже личные вещи гр. Ахундова С. А. рубашка с короткими рукавами белого цвета с надписью "La Costa", брюки от спортивного костюма "Adidas" темно-синего цвета с тремя белыми полосами, носки белые фирмы "Adidas", кроссовки комбинированные "Adidas Torion", сумка-визитка черного цвета, в которой находятся паспорт на имя Ахундова С. А., выданный РОМ Центрального р-на г. Баку 8 июня 1976 г. Серия II-A3 No 568945. Деньги в сумме 830 руб. 56 коп, различными купюрами, визитная карточка отдыхающего и ключ от номера с брелоком No 1208 комплекса "Дагомыс".

Осмотр проводился при естественном освещении, дополнений и замечаний со стороны участников осмотра и понятых не поступало. Протокол прочитан вслух. Записано верно.

Подписи понятых: Тихоненко, Коваль, Конюхов. Участвующие: Лавровская.

Глава 1

1

"Я, Маринина Александра Борисовна, 1957 г. рождения, родилась в г. Москве. Мать - Маринина Галиновна Федоровна, доцент Политехнического института, умерла в 1979 г. в г. Москве. Отец - Маринин Борис Львович, адвокат, умер в 1969 г. в Ленинграде. После окончания средней школы в 1974 году поступила на юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, который закончила в 1979 году. В 1978 году перевелась на вечернее отделение факультета и поступила на работу в органы внутренних дел. Работала с 1978 по 1981 год в инспекции по делам несовершеннолетних в 27-м отделении милиции г. Москвы, с 1981 по 1991 год обозреватель журнала "Криминальный вестник"

В 1975 году вступила в брак с гр. Ясновым С. А., в 1977 году брак расторгнут, детей от брака нет.

Проживаю по адресу: Москва, 103287, 5-й Хуторской проезд, д. 6, кв. 23".

Главный редактор отложил листок с моей автобиографией.

- Александра Борисовна, у меня к вам несколько нескромных вопросов, если позволите. Я кивнула.

- На последнем курсе вы перешли на вечернее отделение.

- Это история, с одной стороны, обычная, с другой - романтическая. Если у вас есть время и желание выслушать, я могу рассказать.

- Буду признателен.

- Обычность состоит в том, что нам с мамой не хватало денег. Последние два года жизни она почти все время провела в больнице. А поскольку работала почасовиком, то жить приходилось на мою стипендию и на то, что она получала по больничным листам.

- Это понятно. Меня интересует несколько иное. Я сам живу в Черемушкинском районе рядом с 27-м отделением милиции, на Профсоюзной улице. Вы в то время жили там же, где и сейчас, в Хуторском проезде?

- Да, конечно.

- Неужели рядом с вашим домом нельзя было найти работу? Что же заставило вас ездить на службу через весь город?

И здесь пришлось рассказать про Славу.

Мы познакомились со Славой летом 1977 года. В это время я проходила практику в Черемушкинском нарсуде. Судье, к которому меня прикрепили, я явно надоела своими вопросами, и он все время отправлял меня куда-нибудь с поручениями. В один прекрасный летний день по его просьбе я вместе с судебным исполнителем Натальей - молоденькой девушкой чуть старше меня - поехала в 27-е отделение милиции описывать автомашину, подлежащую конфискации.

Машина стояла в гараже, ключи от которого были у кого-то из сотрудников отделения. Время было обеденное, мы с Натальей сели на лавочку около гаража, спешить нам было некуда. Примерно через час нам надоело ждать, и я все-таки пошла к дежурному по отделению выяснить, у кого могут быть ключи. Дежурный оторвался от газеты и недовольно пробурчал:

- Я же вам сказал, он скоро подойдет.

- А может быть, он уже пришел? Позвоните, пожалуйста, узнайте, - не унималась я.

- Не пришел он... Я бы увидел. И вы тоже.

- Что - тоже?

- Увидели бы. Его всегда видно, дежурный почему-то засмеялся. - Он большой такой...

И я его действительно увидела...

Судебный исполнитель Наталья давно ушла, а мы все сидели на заднем сиденье подлежащей конфискации автомашины "Volvo". Я чувствовала, что начинается "большой роман". В тот день Слава работал до 24 часов. Как-то само собой получилось, что я досидела до конца его смены, потом он поехал меня провожать.

Утром я поняла, что безоглядно влюбилась. А Слава сразу сказал, что женат, растит ребенка и слово "развод" на сегодняшний день в его лексикон не входит. Но меня это не испугало. После неудачного замужества я вовсе не стремилась к семейной жизни. Я была влюблена, и все трудности меркли перед моим чувством. Позже я поняла, что отсутствие матримониальных планов с моей стороны, наверное, и было тем, что позволило мне удержать Славу около себя. Тогда же я мало разбиралась в мужской психологии и тешила себя иллюзией, что он меня любит. Впрочем, грех жаловаться, Слава относился ко мне хорошо, был нежен и даже заботлив, насколько это позволяла служба.

Он стал своим человеком в нашем доме. Мама отнеслась к нему, как ни странно, благосклонно. Видимо, несмотря на некоторую старомодность взглядов, она сочла, что я уже выросла и извлекла достаточное количество уроков как из ее, так и из своего неудачного опыта. Мама тяжело болела и, наверное, хотела, чтобы рядом со мной был человек, на которого можно опереться. Ощущение надежности и защищенности возникало само собой, когда Слава находился рядом - двухметровый гигант с широкими плечами и крепкими бицепсами. Может быть, мою настороженную к людям маму подкупила его откровенность: о своем семейном положении Слава сообщил ей сам в первый же день, когда я их познакомила. Как бы там ни было, но двери нашего дома всегда были открыты для него, а спустя несколько месяцев у Славы уже был ключ от нашей квартиры.

Общение со Славой на многое открыло мне глаза. Мне казалось, что оперативная работа очень опасна, что он ежедневно рискует жизнью, имея дело с преступниками. Если он обещал прийти в 10 вечера, а приходил в час ночи, я сходила с ума от беспокойства, рисуя в воображении страшные картины задержаний, нападений и перестрелок. Слава же всегда был невозмутимо спокоен.

- Ну что ты беспокоишься, дурочка? Я прошелся по территории, посмотрел, все ли в порядке.

- Ночь ведь на дворе. Неужели ты не боишься?

Слава пожимал плечами:

- Кого мне бояться?. Добрые люди вреда не причинят, а злые - они знают, что я, во-первых, сыщик, а во-вторых, просто здоровый мужик. Враги не всегда среди чужих, Шурик. К сожалению, они чаще бывают среди своих. Вот их я действительно боюсь.

Так я сделала свое первое открытие: Слава не любил "своих" и опасался.

Второе удивившее меня открытие состояло в том, что у Славы полностью отсутствовал интерес ко всяким нашумевшим в городе криминальным историям. Однажды мама, знавшая об этой его особенности, все-таки решила спросить о том, что волновало в то время всю Москву.

- Скажи, Слава, а что с тем маньяком, который убил двадцать женщин в красном? Его еще не поймали?

Слава поморщился.

- Это слишком преувеличено. На самом деле - две, и одна из них действительно была в красном. А маньяк ли он - трудно сказать. Поймаем - узнаем.

Периодически город потрясали разные слухи: то обокрали известную актрису, то убили олимпийского чемпиона. На все мои вопросы Слава отшучивался, никаких комментариев не давал. Первое время я обижалась.

- Ты что, скрываешь от меня профессиональные секреты? Не доверяешь мне?

- Да Бог с тобой, Шурик, ну какие тут секреты? Людям нравится обсуждать кровавые убийства и миллионные ограбления. Ты пойми, меня интересует только то, чем я занимаюсь. Все остальное меня не касается. Это для вас убийство народного артиста - сенсация, у меня же на территории убивают не таких знаменитых людей, но каждый случай одинаково важен, потому что это случилось у меня. Мне некогда интересоваться тем, что случается у других, если это не имеет отношения к моей непосредственной работе.

Поводом для третьего открытия послужила моя ревность. Как-то накануне 8 Марта я увидела Славу на улице в обществе молодой женщины. Спутница Славы была одета элегантно, в дорогие наряды. И я вдруг увидела себя рядом с ней: советские джинсы, старый свитер, жалкие немодные сапожки... Несколько дней я дулась на Славу, потом не выдержала:

- А что это за дама была с тобой на Калининском проспекте? - Я старалась, чтобы мой голос звучал холодно и равнодушно.

Слава долго молчал. Потом ответил:

- Это моя ошибка. Я должен был предупредить тебя сразу. Никогда не подходи ко мне на улице или в любом общественном месте. Никогда не узнавай меня. Ты поняла?

- Нет, - мне очень хотелось быть гордой. - Ты стыдишься меня? Боишься, что на работе узнают? Может быть, мы прекратим наши отношения, если для тебя это так обременительно?

Слава обнял меня, погладил по плечу.

- Девочка моя, я работаю 24 часа в сутки, за исключением того времени, когда я у тебя или дома. Если ты подойдешь ко мне на улице, это могут увидеть люди, которым вовсе не нужно знать, что мы с тобой знакомы. Каждый близкий мне человек - это брешь в моей защите. Я не боюсь за себя. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь пытался делать больно мне, сделав больно тебе.