Сергей Асанов - Тринадцать

— Послушай, дружище, — сказал он наконец, — не пытайся разыгрывать передо мной оскорбленного несправедливостью гения. На самом деле тебе не хочется никуда поступать. Правда?

Вася молчал. Выпад был неожиданным.

— Правда, — с удовлетворением заметил Михаил. — Понимаешь, Вась, очень глупо ничего не хотеть и ни к чему не стремиться. И не только глупо, но и чудовищно трудно, мне кажется.

— Да ну! — усмехнулся Василий. Ему-то как раз казалось, что «ничего не хотеть» — это вполне посильное бремя для человека его возраста и социального статуса.

— Ну да! — ответил Миша. — Вот чего ты сейчас по-настоящему хочешь?

Вася задумался. Он, разумеется, не знал, что его преподаватель умеет читать чужие мысли, а потому пытался сочинить красивую легенду.

— Не утруждайся, — махнул рукой Михаил, — все равно ничего не придумаешь. Я сам отвечу.

Вася подобрался.

— Сейчас ты хочешь очень простых и пошлых радостей жизни, о которых грезят подавляющее большинство молодых людей твоего возраста. Это перемахнуть из своих беспечных семнадцати лет в свои еще более беспечные, допустим, тридцать пять, где уже есть большая и роскошная квартира, хорошая машина, красавица жена, банковский счет, где у тебя, прости за вульгарность, член работает как отбойный молоток, приводя в восторг, помимо жены, еще десяток глупеньких блондинок… Ну и так далее. Вот примерная картина и примерные цели твоего существования. Без обид?

Вася улыбнулся. Он был вполне добродушным малым, и с Михаилом они успели сдружиться достаточно, чтобы не обижаться на подобные речи.

— А вы думаете, все это невозможно? — спросил он.

— Отчего же, вполне возможно. Только весь прикол в том, КАК двигаться к своей мечте. Мечтать можно о чем угодно, но куда интереснее процесс достижения. Если я скажу тебе, что некоторые наши с тобой сограждане работают как сволочи, что-то создавая своими руками, ты не поверишь и сочтешь меня преподом-занудой.

Вася кивнул.

— Стало быть, говорить я этого не буду, — согласился Миша, — но люди действительно работают как сволочи. Есть и другие способы — получить наследство, «срубить бабла по-быстрому», выиграть в рулетку и так далее. Тоже варианты.

Вася снова кивнул. Он ждал главного вывода.

— Знаешь что, друг Василий, — сказал Миша, поднимаясь из-за большого круглого стола, стоявшего в безразмерной гостиной, — я хотел бы тебе пожелать почаще испытывать чувство реальной победы. Футбольный матч можно выиграть в упорной борьбе, бегая по полю до зеленых соплей и мозолей на пятках, а можно заплатить судье или сопернику. Результат в обоих случаях вроде бы одинаков, но вот ощущения… Поверь, очень многое в жизни зависит от ощущений. Очень многие наши с тобой сограждане предпочитают платить не только судье, но и соперникам и даже зрителям на трибунах и при этом не испытывают никаких неудобств и угрызений совести. Они считают себя победителями, и это, друг мой Василий, самая настоящая жопа.

Миша посмотрел на часы. Сегодняшнее занятие пора было заканчивать. И хотя он не успел рассказать Ваське, за что Екатерина Великая ненавидела своего мужа Петра, зато сумел открыть что-то новое. Он был уверен, что Васька задумался. Впрочем, что там — он это знал.

— А вам тридцать пять уже? — спросил Василий, закрывая тетрадь.

— Я так плохо выгляжу? Нет, Вась, мне гораздо меньше.

— А откуда вы знаете, что будет в тридцать пять?

— Смотрел сериал по телику.

Они рассмеялись. Пора было прощаться.

— А пойдемте покурим? — вдруг предложил недоросль. Это было неожиданно, он никогда не афишировал своих дурных привычек.

— Ты еще и куришь, — произнес Михаил. — А вот я до сих пор не научился.

— Может, тогда просто рядом постоите?

— Если недолго.

Они вышли на балкон, который размерами своими вполне мог соперничать с гостиной. В этом новом доме, построенном пару лет назад и еще не заселенном до конца ввиду дороговизны квадратного метра, все было большим — лестничные площадки, кухни, гостиные, балконы, и даже в туалетах можно было при желании повесить телевизор. Нацпроект «Доступное и комфортное жилье» пока в полной мере отвечал только второй половине своего названия.

Василий достал из тумбочки в торце балкона пачку «Парламента», одну сигарету деловито сунул в зубы, а пачку бросил обратно. Миша понял, что курит он недавно и пока не успел втянуться, а потому всё еще представляет себя эдаким мачо. Когда он перестанет ощущать крутизну, выпуская дым из носа, будет уже поздно.

— Хорошо здесь, — протянул Василий, оглядывая окрестности.

— Пожалуй, — согласился Миша. Их этаж был восьмым. Почти прямо под окнами, метрах в двадцати от стены, тянулся ряд бетонных гаражей, а дальше на огромной площади расстилалось желтеющее море растительности — островки березовых рощ, заброшенные вишневые плантации, холмы, пригорки и изрытые колесами грузовиков проселочные дороги. Тополиная улица была самой крайней в этом еще не достроенном городском квартале, и десятиэтажная двухподъездная коробка под номером «13», в которой жил Васька Дрель, стоявшая почти на отшибе, одной своей стороной грустно смотрела на затянутый дымом мегаполис, а другой радовалась почти нетронутой природе.

— Вечерами здесь в окно смотреть жутковато, — сказал Василий. — Ни одного огонька с этой стороны нет. Странные ощущения.

— Угу, — кивнул Миша. Он знал про эти ощущения, но он знал и кое-что еще, о чем говорить Василию не хотел. Дело не только в вечернем пейзаже. Находясь в стенах этого дома, Михаил чувствовал необъяснимую тревогу — а он приходил сюда только днем, когда все вокруг шумит, трещит, повизгивает и источает аппетитные запахи. Поначалу он списывал это на общую усталость и обычную осеннюю хандру, но со временем обнаружил, что вне дома ничего подобного не испытывает. Значит, что-то не в порядке с этим бетоном. Большой дом, населенный людьми, — это почти живой организм, и Михаил в силу своих врожденных экстрасенсорных способностей чувствовал, что в данном конкретном организме где-то завелась червоточинка. Что это было и где это искать, он не знал. Но эта червоточинка не давала ему покоя.

Хотя — оно ему надо?

— Ладно, Васёк, пойду, — сказал он, открывая дверь в комнату. — Ты успешно использовал меня как ширму на случай возвращения родителей, а теперь мне пора.

— Кхм… хорошо, — покраснел юный Дрель. — Когда у нас следующая встреча?

— Послезавтра. Тебе на пару вечеров задание — вместо журналов «Титьки и попки», которые ты читаешь в туалете, полистать что-нибудь из тех книг, которые я тебе назначил. Выбери любую понравившуюся тебе тему периода правления Екатерины Второй, и в среду мы с тобой пообщаемся. Послушаю, как ты умеешь дискутировать. О’кей?

— Ладно, — улыбнулся Васька. — Титьки и попки… Хм…

Он выбросил недокуренную сигарету на улицу, проводил Михаила до прихожей. Тот, надев туфли и проверив телефон, еще какое-то время мялся возле зеркала. Потом он все-таки решил спросить:

— Слушай, Вась, вы сколько тут живете?

— Месяцев десять почти. Ну, меньше года точно. А что?

Миша пожал плечами. Он не знал, как спросить, чтобы не вызвать нежелательные встречные вопросы.

— И как вам здесь? Нравится?

— Нормально. Холодно только почему-то. Вроде зимой топили, а не прогревалось ни фига. И еще гудит что-то постоянно в стенах.

— Гудит? — улыбнулся Миша.

— Ну да. Знаете, когда ветер в вентиляции гуляет, звук такой — «у-у-у-у». Хотя вроде ветра-то нет, а все равно воет. Может, вы знаете, что это может быть?

Михаил снова пожал плечами. Он никогда не был специалистом по вентиляции, он понятия не имел, как функционирует проточный водонагреватель, и бесконечно уважал людей, которые могут установить унитаз. Он был специалистом по другим материям, и сейчас ему хотелось расспросить Василия поподробнее о том, как поживает этот странный и неприятный дом, но нельзя было настораживать парня, чтобы тот, обалдев от информации, не начал распускать слухи. Михаилу хватало интереса к своей экстрасенсорной персоне и без этого беспечного болтуна.

— А еще что интересного у вас происходит? — якобы между делом спросил он, с сосредоточенным видом нажимая на кнопки мобильного телефона.

— Ну, не знаю… — протянул парень. — Всякое. О! Летом девчонку одну в подъезде порезали. Может, помните, ее в новостях показывали? Ее на площадке нашли всю в крови.

Миша вскинул брови.

— Е-мое… Нет, не припомню. А что случилось, не рассказывали?

— Версии разные были. Говорили, что у нее с какими-то пацанами тёрки нехорошие случились, хотя родители вроде ничего такого не замечали. Хм… родители никогда ни фига не замечают… Менты говорили, что, может, просто изнасиловать хотели. Короче, так ничего путного и не сказали. Темное дело.