Анна и Сергей Литвиновы - Осколки великой мечты

В полутемном отсеке, через который она проследовала вслед за девицей, находилась аппаратная. Три человека сидели за пультом с мониторами. Ника мимоходом поздоровалась с ними и прошла дальше, на съемочную площадку. Ее заливал беспощадно яркий свет софитов. Четыре телекамеры торчали в разных углах небольшой комнаты. Возле них скучали операторы. Под ногами змеились кабели. В центре комнаты располагались столик и два кресла из зеленой кожи. На заднем плане – книжный шкаф с массивными раритетными книгами.

«И правда – библиотека. Только не районная, а дорогая, валютная», – успела подумать Ника.

Одно из кресел пустовало – стало быть, предназначалось для нее. На другом сидел, просматривая бумаги, мужчина в рубашке поло. Ведущий. Лицо его Нике было смутно знакомо.

Мужчина оторвал глаза от бумаг, увидел ее, улыбнулся, привстал, первым протянул руку. Его рука была мощной и теплой.

– Присаживайтесь, – молвил он, улыбаясь. – Сейчас начнем.

Его профессиональная улыбка – американская, во все тридцать два зуба – казалась искренней. Твердое лицо излучало радушие.

«А в нем есть обаяние, – подумалось Нике. – То, что называется харизмой. Такое лицо мелькнет на экране – невольно на себе задержит… Переключать на другую программу не захочется… Что ж, постараюсь соответствовать его обаянию…»

Она опустилась в кресло. К ней подошел звукооператор:

– Давайте я накину вам петличку. – Он прикрепил микрофон к лацкану ее пиджака из новой коллекции Жан-Поля Готье. Пропустил под пиджаком провод, к поясу юбки прикрепил коробочку передатчика. Спросил:

– Удобно?

– Да, вполне.

Нике казалось, что она совсем не волнуется. Все было чудно и интересно. Давешние страхи, охватившие ее в машине – что ее вдруг кто-то опознает на телеэкране, – остались позади. Некому ее больше узнавать.

Сейчас ей больше всего хотелось одного – быть на уровне. Ника закрыла глаза, стараясь настроиться: на передачу, на невидимую волну ведущего, на незнакомую обстановку съемок.

Она искренне считала – и часто любила повторять, – что главные беды России происходят от непрофессионализма. Люди выполняют свою работу шалтай-болтай, и оттого мы, и страна в целом, и каждый в отдельности, бултыхаемся, как цветок в проруби.

Ника не могла – да и не обязана была! – переделать, переменить всю страну. Но от всех, кто был рядом с ней – Баргузинова, сына, своих работников, – она требовала четкости, умения и старания в любом деле, за какое бы они ни взялись. (Правда, ей не всегда удавалось добиться своего…) Ну а уж от самой себя она и подавно требовала всегда все делать на «отлично».

И сейчас Ника старалась настроиться на съемку. Настроиться – чтобы на экране телевизора, рядом с многоопытным ведущим, быть. Быть яркой, умной, неожиданной, веселой, интересной. Смотреться так, чтобы зритель, за утренним воскресным кофе щелкающий каналами своего телеприемника, остановился бы – на ней. И задержался… И заинтересовался. И стал бы смотреть. И – запомнил…

– Давайте начнем? – вывел Нику из полузабытья мягкий голос ведущего.

– Давайте, – улыбнулась она.

Ее голос прозвучал хрипловато. Она потянулась к стоящему перед ней на столике бокалу с минеральной водой. Отхлебнула. На прозрачнейшем бокале остались отпечатки ее пальцев. Краем сознания Ника отметила это.

– Пишем вводку, – предупредил ведущий кого-то невидимого, подняв глаза кверху. Затем посмотрел прямо в ближнюю к нему камеру и произнес: – В эфире передача «Формула победы». Передача о тех людях, что сумели в наше время достичь успеха. О тех наших соотечественниках, которые смогли стать лучшими… Веду передачу я, Петр Оленев. И сегодня у меня в гостях…

Ника почувствовала, как на нее устремились глаза ведущего и все телекамеры – а значит, взгляды десяти, пятнадцати или двадцати миллионов будущих зрителей.

– …очаровательная Нина Александровна Колесова!

– Зовите меня просто Никой, – быстро, прерывая (и даже сбивая) ведущего, проговорила она. Ей хотелось захватить инициативу в разговоре. Ей хотелось выглядеть на экране живой и энергичной. Она желала и это свое дело – очередное, мимолетное – сделать, как и прочие дела, на «пять с плюсом».

– Ника – в честь богини победы? – профессионально быстро переспросил ведущий.

– Да, – не задумываясь ответила она.

– Вы любите побеждать? – в заданном ею блицстиле спросил интервьюер, осклабившись во все свои зубы.

– Я умею побеждать.

– Раз побеждать – значит, с кем-то бороться? – быстро задал скользкий вопрос Оленев.

«Побеждать можно только врагов. Точнее – одного врага. Он – где-то близко, я знаю. И я найду его. И отплачу ему – за все отплачу», – быстро ответило на вопрос Никино подсознание.

Но реальная Ника беззащитно улыбнулась прямо в наплывшую на нее телекамеру и сказала:

– Конечно, бороться приходится. За свою работу. За то, чтобы стать первой в своем деле.

– И вы всегда выигрываете?

Ей хотелось с вызовом ответить: «Да, всегда!» Но она подумала, что такой ответ прозвучит слишком уж вызывающей неправдой. На секунду Ника задумалась, сбилась со стремительного темпа интервью.

«А ведь поражений в моей жизни хватало. Да еще каких!.. В клочья, до смерти… Но публике совсем не обязательно знать об этом…»

– Я стараюсь выигрывать, – сказала она вслух и ослепительно улыбнулась.

– Раз так – значит, вы любите играть? – вцепился в нее Оленев.

«Да вся моя жизнь, – мелькнула мысль, – есть игра. И неправда. И Никой меня зовут вовсе не в честь богини победы… Я назвала себя так в честь совсем другой девушки. Девушки, что жила недолго и несчастливо… Ее, помнится, звали Вероникой».

…Родители расслабились. Строгости выпускного класса – пока Вера готовилась к институту – остались позади. В этой поездке предки позволили ей делать все, чего бы она ни пожелала. В разумных, конечно, пределах.

Вечерами она бродила по теплоходу под руку с новым знакомым – юным морским волком Мишенькой. Как и Вера, он только что поступил в вуз со смешным названием ОВИМУ, что означало Одесское высшее инженерно-морское училище. Его родители тоже сделали сыну подарок – круиз по Черному морю. Только Миша в отличие от обремененной родичами Веры путешествовал в одиночку.

«Последний раз пассажиром хожу! На следующее лето уже практика. Пойду для начала матросом! Вокруг Европы! Киль, Бремен, Роттердам! Манчестер, Барселона!..» – гордо говорил свежеиспеченный курсант, когда они с Верой с важным видом сидели в баре теплохода «Варна» за запотевшими стаканчиками безалкогольных коктейлей. Названия иноземных городов, которыми угощал ее Миша, пьянили хлеще шампанского.

Иногда Вера, устав от бесконечных Мишкиных морских терминов, дезертировала на дискотеку вдвоем с Женей – соседкой по четырехместному столику в ресторане. Евгения, молодящаяся тридцатилетняя разведенка, тоже путешествовала в одиночку и с радостью принимала компанию юной и свежей Верочки: на эту парочку мужики клевали, как кефаль на самодур. Вера своих поклонников держала в строгости, вольностей не позволяла, но все равно – что это была за поездка!..

Родители разрешали Вере не вставать к завтраку и не ворчали, что перед сном она перечитывает малосерьезную книжку «Динка прощается с детством».

Когда сходили на берег, ей без разговоров покупали понравившиеся сувениры: лягушек, склеенных из отлакированных мидий, рапанов – если поднести их к уху, они шумели морем, нарисованные на морских булыжниках пейзажи…

Вере даже иногда разрешалось манкировать скучнейшими экскурсиями.

…Швартовку в Новороссийске она проспала. Утомленная вчерашним конкурсом танцев, чуть не до трех ночи гремевшим в музыкальном салоне, она проснулась, когда родители уже вернулись с завтрака. Папа с легким злорадством доложил: «Сегодня черную икру давали! И я твой бутерброд – съел!»

Вера грустно вздохнула.

Мама заулыбалась, весело зашипела на мужа: «Ну чего ты ее дразнишь!» И поспешно вынула из сумочки бутерброд, бережно завернутый в салфетку.

Верочка, так и не выбравшись из постели, набросилась на дефицитнейшую черную икру.

Шикарная все-таки кормежка в этом круизе! И родители у нее шикарные! Что бы она без них делала… Как здорово, что папа получил свою премию и они смогли поехать! Как классно, что мамочка уговорила его хотя бы в этом году променять привычный турпоход на морской круиз! Если бы еще на экскурсии ходить не надо было…

Вчера, когда они посещали Ялту, Вера просто умоталась. Ну ладно – пешеходная экскурсия по городу… Чуть не миллион ступенек до Ласточкиного гнезда – это еще можно пережить. Музей голографии тоже сойдет – хотя Верочку ужасно разозлило, что многомиллионные драгоценности, выставленные в витринах, на самом деле всего лишь лазерные пустышки.