Юлия Терехова - Хроника смертельного лета

– Сказать-то она скажет, – кивнула Анна, – но что она при этом подумает?

Антона охватило радостное возбуждение от того, что она рядом – эта красивая и утонченная женщина, невесть что в нем, скучном юристе, нашедшая. Он познакомился с ней на приеме, который устроил его холдинг по поводу открытия выставки современного абстрактного искусства. Анну представили ему, главному юристу компании, как восходящую звезду российского балета. Скромный и даже застенчивый, что всегда служило предметом для шуток его друзей, он остолбенел от ее изящества, красоты и врожденного благородства. Коктейльное платье-футляр цвета слоновой кости оттенялось ожерельем из белого жемчуга, который впоследствии оказался призом за победу на каком-то японском балетном конкурсе. Он обратил внимание, что она так и простояла весь вечер с одним бокалом шампанского в руках, время от времени поднося его к губам.

Но больше всего Антона поразили ее ладони, маленькие, легкие, с длинными пальцами и аккуратными, коротко обрезанными ногтями, без малейшего намека на лак – он ненавидел яркий лак на женских руках – такие руки его пугали. Антон был настолько ошеломлен, что ему даже в голову не пришло попросить у нее номер телефона, и он потом долго, смущаясь и придумывая смехотворные предлоги, доводил до белого каления секретаршу, заставляя ее найти хоть какие-нибудь контакты прекрасной балерины…

– Завтра большой сбор, как я понимаю? – услышал Антон голос Анны, Уже несколько минут он молча вел машину. Лобовое стекло заливало водой, и Ланской сосредоточенно пытался разглядеть дорогу. Погода меньше всего подходила для середины июня, сильный затяжной дождь начался рано утром, и ему не было видно конца…

– Что? – Он словно очнулся. – Ах да!.. Надо заехать в магазин и купить что-нибудь. В холодильнике пусто.

– Нам нужно не «что-нибудь», а прорва еды, – отозвалась Анна. – Завалится толпа… Эту толпу, между прочим, надо кормить и поить. Ты никого не приглашал, кроме своих?

– Нет, – буркнул он, – наша компания не для слабонервных. Особенно…

– Катрин с Орловым, – подсказала, хихикнув, Анна.

– Ну да, – вздохнул Антон с обреченным видом. – Не всякий это шоу выдержит. И с каждым годом оно становится все забавнее…

– Забавнее? – фыркнула Анна. – Ты находишь это безобразие забавным?

– А ты – нет? – на мгновение повернулся к ней Антон.

– Не вижу ничего забавного в том, что двое любящих людей не могут ужиться.

– Ну, ведь им не объективные обстоятельства мешают, правда? А лишь собственная дурость и нетерпимость.

– Катрин не дура! – вступилась Анна за подругу. – Она несчастная! А Орлов над ней измывается!

– Это ты так думаешь, – хмыкнул Ланской. – Непонятно еще, кто там над кем измывается!

– Он ее провоцирует!

– Да, да, – засмеялся Ланской, – а она, наивная, ведется!

– Добром все это не кончится, – протянула Анна. – Дождется Орлов, что Катрин его бросит…

Анна поискала в сумочке сигареты, ничего, однако, там не нашла и полезла в бардачок. Антон поморщился – обсуждение взаимоотношений Катрин и Орлова, в которое он по неосторожности оказался втянутым, хотелось отсрочить, чтобы собраться с мыслями и не ляпнуть ничего такого, что будет непременно доложено Анной ее ревнивой подружке и вывернуто наизнанку – потом перед Орловым не оправдаться.

– Однажды она его убьет, – произнес он вслух.

– Что ты! – вздрогнула Анна, копаясь в бардачке. – Что ты говоришь!

– Или он ее – какая разница?..

Анна наконец нашла сигареты и закурила.

– Но все это продолжается уже очень давно, – спустя пару затяжек сказала Анна. – Мне кажется, она привыкла – то есть, хочу сказать, для нее это в порядке вещей. Катрин – как ребенок, родившийся под бомбежкой во время долгой войны и не имеющий представления, что такое мирная жизнь. И вечный бой, покой ей только снится… Нормальные люди давно бы уже разбежались. А эти, словно сиамские близнецы – и врозь смерть, и вместе погибель…

Анна стряхнула пепел и, не дождавшись ответа Антона, спросила:

– Я не права?

Антон неохотно кивнул, снова не проронив ни слова, и тогда она продолжила: – Знаешь, когда я только познакомилась с ними обоими, то подумала – какая красивая пара! Как они друг друга, должно быть, любят! Чуть позже, услышав в первый раз, как они скандалят, решила – ну, им недолго осталось быть вместе. И вот – четыре года минуло, а воз и ныне там…

– Да уж, – ответил Ланской, – находятся же любительницы пощекотать себе нервы… – он замолчал, осознав, что сболтнул лишнее. Но было поздно.

– Лю-би-тельни-цы? – раздельно произнесла Анна. – Как интересно. О ком это ты?

– Да так, – пробубнил Антон невнятно, но Анна дернула его за рукав:

– Ну-ка, ну-ка! С этого места поподробнее…

– Да была одна сто лет назад… Первая любовь Орлова. А может и вторая. Черт его разберет, может и третья. Ольга, если память мне не изменяет. Вернее, все ее звали Олечка. Олечка Вишнякова, нет… Вешнякова, точно! Катрин тебе не рассказывала?

– Нет, – ответила Анна. – Никогда не слышала этого имени.

– Видимо, для нее до сих пор болезненная тема, – заметил Ланской серьезно.

– Ей будет неприятно услышать это имя от тебя. Вернее – именно от тебя. Так что помалкивай.

– Ладно, – кивнула Анна. – Но неужели Катрин до сих пор к ней ревнует? Сколько лет прошло?

– Больше пятнадцати, – ответил Ланской, – и сейчас Олечка разве что воспоминание для него, не больше. Катрин слишком много места занимает в его никчемной жизни.

– Почему – никчемной? – удивилась Анна. – Он, в общем-то, преуспевает. На мой взгляд, он абсолютно благополучен. И она благополучна. Им бы еще научиться сосуществовать. Или разойтись, наконец…

– Никак невозможно, – улыбнулся он, – за эти годы он привык к ней, как к любимой вещи, которая в дырках, а выбросить – рука не поднимается.

– Твой цинизм отвратителен, – Анна возмутилась. – Как ты можешь так о ней говорить!

– Но это ж правда, Аннушка. Горькая, но правда. Ну, насчет дырок, может, это я и загнул, но в целом – все так и есть.

«Старая вещь! – с содроганием подумала Анна. – Вот этим все и кончается… Любовь, нежность – все кончается. И никто не виноват…»

– Анна, нельзя приказать себе пылать от страсти. Ты ведь знаешь это лучше, чем кто бы то ни было, я прав?

Она подняла на него прозрачные глаза. Глаза Жизели и Одетты… За этот взгляд можно было отдать весь мир.

– Я тебя порой не понимаю, но ты всегда оказываешься прав. Даже смешно…

Антон чуть сильнее сжал в руках руль, но она даже не заметила: «Смешно ей!».

В первый раз он увидел Анну на сцене в партии Китри. Перед ним явилась гордая, страстная, задорная красавица – совершеннейшая противоположность той, какой она впоследствии оказалась в жизни – сдержанной, старавшейся держаться в тени. Когда в первом акте она вылетела в короткой вариации с кастаньетами – зал замер, а минуту спустя взревел, многие даже поднялись с мест. Сидевший рядом Мигель, его давний друг, как-то по-особенному вздохнул и ошарашено выдавил из себя: «Н-да…».

Вот еще и Мигель!

– Кортес вернулся, – произнес Ланской. – Завтра тоже явится…

– Я думала, он никогда не вернется, – откликнулась Анна. – Сколько он отсутствовал? Год?

– Больше. Если не считать отпуска – помнишь, он приезжал на Рождество – его не было ровно полтора года. Я тоже думал, он останется там навсегда…

Там – это в Аргентине, где их другу предложили длительный контракт на весьма выгодных условиях. Мигель был специалистом по вину, а безупречное знание языка делало его незаменимым на сложных переговорах…

– Он привез тебе шаль, – сообщил Антон.

– Какой милый, – улыбнулась Анна. – Умеет сделать приятное.

– Пожалуй, даже слишком милый, – скривился Ланской.

Он тайно ревновал свою белокурую подругу к Мигелю, неравнодушному к изящным блондинкам, и иногда, то ли в шутку, то ли всерьез, пытавшегося приударить за Анной. И, по мнению Ланского, Анна могла бы поактивнее отвергать эти ухаживания.

Ланской перевел на нее напряженный взгляд, отвлекшись от дороги, еле видной за ветровым стеклом, по которому барабанил ливень.

– Значит, еще и Мигель, – констатировала Анна. – Превосходно. Шаль придется кстати для моего костюма. Я говорила тебе? Буду ставить танго. Вместе с Борей.

– С Борей… Ага, – ухмыльнулся Ланской. – Он будет ставить или танцевать?

– Ставить буду я сама. Я сама вижу, как надо. Не хочу, чтобы мне диктовали, что делать.

– А Борис в курсе? Или это ему такой вот сюрприз?..

– Не дождешься, – злорадно хихикнула она. – Боря как раз в курсе. Не скажу, что он в восторге от моей затеи…

– Равно как и я не в восторге. Опять дома тебя не будет сутками.

– Ну, я тебе не жена пока еще, – Анна отвернулась, – так что переживешь…

– Переживу, куда ж я денусь…

За этим разговором они, в итоге, доехали до гипермаркета и еще долго ходили по бесконечным рядам, из-за позднего вечера – почти пустым. Ланской прокручивал в голове их разговор, и что-то в нем ох как ему не нравилось, только он не мог понять – что. То ли рассуждения об отношениях Катрин с Орловым, изъеденных, как ржой, жгучей ревностью и непрощенными обидами, то ли упоминание о Мигеле Кортесе, персонаже исключительно неоднозначном в их уравновешенной жизни, то ли известие о новой идее Анны. Антон, конечно, гордился любимой, но вместе с тем прекрасно сознавал, что для нее он всегда – номер два, а номер один – Его Величество Танец. Мысли были грустны и тревожны, и хотелось поскорее добраться до дома, лечь в постель, обнять Анну – только в эти часы у Ланского появлялось хоть какое-то подобие уверенности, что она принадлежит ему…