Мария Жукова-Гладкова - Места без поцелуев

– Ладно, мужики, только давайте побыстрее, – сказал Куприянов. – Я тоже хочу переодеться и спать лечь. Вторая верхняя у меня. А мне, в общем-то, не привыкать. – Он едва заметно улыбнулся.

– Спасибо, браток, – похлопал его по плечу один из парней. – Мы мигом управимся. Сумку его под нижнюю полку поставим. Если утром искать начнет – скажешь ему?

– Обязательно, – кивнул Куприянов и вышел в коридор вслед за дамой.

Ребята действительно управились быстро. Еще раз извинившись, ушли. Пальто и костюм пьяного висели на вешалке, остальная одежда была сложена на сетке над его местом. Сам он лежал на животе, повернувшись лицом к стене. Одеяло прикрывало его до затылка.

Куприянов переоделся, открыл дверь даме и тоже лег. Дама долго возилась внизу.

Лена Филатова опаздывала на поезд. И еще третий вагон! Как некстати. Столько бежать вдоль состава. Она всегда просила дать ей последний – потому что обычно запрыгивала уже чуть ли не на ходу. Утром уж как-нибудь пройдется – как раз и проснется заодно. А тут, как назло, третий. Но кассирша уж больно стервозная попалась. Наверное, специально постаралась насолить. Сидела там в своем «аквариуме», мымра старая, на жизнь озлобленная.

Томас ни в какую не желал ее отпускать. Еще бы – такая женщина! Интересно было бы посмотреть на мужчину, который бы хотел ее отпустить. И который на нее никак не отреагировал. А если бы хоть один из ее клиентов знал, чем она владеет… Кроме искусства профессионально ублажать мужчин. Вклад Валентина Петровича окупился сторицею. Воплотил он в Лене свою голубую мечту – подготовить сотрудницу экстра-класса, помогавшую ему в осуществлении всех его многочисленных проектов.

Их встреча с Валентином Петровичем, можно сказать, произошла случайно: бывший ученик (Валентин Петрович) зашел навестить свою бывшую учительницу (бабушку Лены), узнав, что та вместе с внучкой, тогда еще школьницей, живет рядом с его очередной подругой и что недавно в автомобильной катастрофе погибли ее единственная дочь и зять – родители Лены.

Проституткой Лена себя никогда не считала, как и никто из ее клиентов, уверенных в том, что просто произвели на девушку колоссальное впечатление; хотя, по большому счету, она ею являлась – проституткой очень высокой квалификации, со свободным владением пятью языками – финским, шведским, датским, английским и немецким – и весьма эрудированной. Она могла говорить с клиентами – а все они были или партнерами, или заказчиками, или поставщиками, или… в общем, кем-то по отношению к Валентину Петровичу (такая была у них с Леной договоренность, и работала Лена только на него) – о чем угодно: о спорте и живописи, ситуации на рынке ценных бумаг и архитектуре, гальванике и новых театральных премьерах, экзотических странах и античной литературе. Вариант русской гейши.

С Леной специально занимались разные специалисты, в том числе тренер по айкидо и несколько бывших разведчиков. Лена умела пользоваться огнестрельным и холодным оружием (слава богу, пока не приходилось), регулярно тренировалась на стрельбище и в спортзале, могла подключиться к телефонной сети, установить, найти и обезвредить «жучки», профессионально произвести обыск вещей клиента. Она обычно держала наготове два фотоаппарата (не «мыльницы», естественно) и кое-какие электронные «игрушки», о существовании которых молодые красивые девушки обычно даже не догадываются.

Сейчас Лена спешила к своему третьему вагону, на бегу доставая из сумочки билет, чтобы сразу же вручить его проводнику. У входа в вагон стояли несколько человек. Она не смогла сразу же остановиться, проскользила по обледеневшей платформе и врезалась в двоих выходящих из двери провожающих – молодых, накачанных парней бандитского облика, этаких рядовых «быков», как она сразу же определила опытным взглядом.

– Куда спешишь, красавица? – спросил один из них.

– Эх, хорошо бы, Андрюха, и нам с тобой сегодня на «Красной Стреле» прокатиться! Девушка, а может, в Москве останетесь?

– Мальчики, муж суровый дома ждет! – профессионально улыбнулась Лена, зная, что мужчинам всегда приятна улыбка красивой женщины. – Не могу не вернуться! Но, может быть, в следующий раз, в Москве…

– Так, может, тебе адресок оставить, красавица, чтобы позвонила…

– Девушка, вы садитесь или нет? – спросил пожилой проводник.

Лена высвободилась из крепких объятий, послала ребятам воздушный поцелуй и запрыгнула в вагон. У нее было пятнадцатое место.

Она рывком открыла дверь купе и увидела разбирающую свою сумку женщину лет пятидесяти, холеную, увешанную бриллиантами и одетую в очень дорогую стильную одежду. Из банка или управления торговли, решила Лена. На двух верхних полках лежали мужчины – один уже, похоже, спал, отвернувшись к стене, второй приподнял голову, посмотрел на Лену и снова рухнул на подушку. В купе крепко разило спиртом – спящий, несомненно, был в стельку пьян.

Лена шепотом поздоровалась с попутчицей с тринадцатого места.

– Чувствуете запашок? – вместо приветствия сказала дама. – Можно подумать, в вытрезвителе едем, хрен-блин. Надо бы устроить в наших поездах спецвагоны. Грузить бы туда вот таких. – Дама кивнула на шестнадцатое место на верхней полке.

– Да уж, запашок не в кайф, – согласилась Лена. – Может, дезодорантом побрызгать?

Дама заявила, что еще хуже станет. Лучше уж дверь в коридор открыть: поезд скорость наберет – продувать все-таки будет.

– А вы не боитесь спать с открытой дверью? – удивилась Лена, уставившись на бриллианты попутчицы.

Дама перехватила ее взгляд, криво улыбнулась и ответила:

– Что ж, в таком случае придется не спать. Ладно, посмотрим. Будем надеяться, что выветрится. Не понимаю, как можно так нажираться. Ведь за километр разит!

– Просто мы находимся в замкнутом пространстве, – с невозмутимым видом заметила Лена. – Да и у него, наверное, запой. – Она кивнула в сторону пьянчуги. – Может, еще и на одежду что-то пролилось. – Лена пожала плечами и добавила: – Ничего, доедем как-нибудь. Ехать-то всего одну ночь.

Дама кивнула.

Лена повесила свою коричневую норку на вешалку, сразу же отметив про себя, что такого канадского енота, как у попутчицы, ей видеть еще не приходилось. Затем приготовила лосины, футболку с длинным рукавом, косметичку, подняла свою полку и поставила сумку рядом с большой черной, видимо, принадлежавшей их хмельному попутчику. Сумочку из ската, по размеру значительно превышающую средние дамские (как же – вечно приходилось таскать с собой какие-то факсы и письма!), купленную в Таиланде, сунула под подушку. Лена посмотрела на верхнюю полку напротив: мужчина, похоже, уже заснул. Не стесняясь дамы, она переоделась, повесила костюм и блузку на вешалку и зажгла свет у себя над полкой.

– Как вас зовут? – спросила дама.

– Лена.

– А меня Вера Григорьевна, можно просто Вера, – представилась попутчица. – Я, конечно, вам в матери гожусь, Леночка, но все равно называйте меня Вера. Так моложе себя чувствуешь.

Вера Григорьевна вздохнула.

Лена прекрасно понимала, что хочет услышать попутчица, и пролила бальзам на рану: никогда не знаешь, кто может тебе пригодиться, всегда лучше сразу же привлечь нового знакомого на свою сторону, тем более Вера Григорьевна конкуренцию ей составить никак не могла; а иметь женщину (которые Лену на дух не переносили) в союзницах всегда хорошо. Ведь, возможно, пути их еще пересекутся когда-нибудь и где-нибудь.

– Ну что вы прибедняетесь, Вера! – воскликнула молодая женщина. – Вы прекрасно выглядите. Сразу видно, что следите за собой. Это очень важно. У вас прекрасная кожа, стильные, со вкусом подобранные вещи. На вас просто нельзя не обратить внимания.

– Спасибо, Леночка, – расцвела Вера Григорьевна – лесть почти всегда приятна.

Вера Григорьевна переоделась в махровый халат, вытащила из сумки коробку апельсинового сока, бутылку коньяка и конфеты «Ферреро Роше».

– Будете, Леночка? – спросила Вера Григорьевна. – А то тут такая вонь, что не выпить просто невозможно.

Лена с трудом удержалась от смеха. Ну что ж, решила она, раз уж так разит сивухой, будем спасаться благородным напитком – коньяк оказался французский, баксов на сто пятьдесят тянул, судя по этикетке на бутылке.

– Буду, – кивнула Лена.

Она подумала, что в самый раз расслабиться после этого Томаса, кретина шведского. Вот уж пришлось потрудиться, чтобы вытянуть из него то, что интересовало Валентина Петровича. Но Лена точно знала: всей информации она так и не получила; у нее создалось впечатление, что и Томас преследовал те же цели, что и она… А потом эта странная фраза на непонятном языке, которую он произнес во сне…

С клиентами Лена никогда не могла себе позволить принять лишнего: работа есть работа. И вообще, выпить ей было просто не с кем – подруг у нее не имелось, только коллеги по работе, но рангом гораздо ниже (если Лена у Валентина Петровича числилась кем-то вроде полковника внешней разведки, то девчонки тянули лишь на лейтенантов, ну, может, Психологиня – на капитана). К тому же родная тетя, сидевшая с Лениным сыном Вовчиком, постоянно напоминала племяннице, что той пить не следует с ее-то наследственностью: отец Лены и брат тетушки, Людмилы Ивановны, крепко закладывал и отправился на тот свет, врезавшись на машине в столб – возвращался пьяным из гостей, кстати, именно от тети Люси, отчего та все последующие годы чувствовала себя виноватой.