Андрей Константинов - Гоблины. Сизифов труд

— Неужели соскучился? — насмешливо поинтересовалась Ольга.

— И это тоже. Ты-то как, не нагулялась еще?

— Еще нет.

Володя нахмурился и закусил губу.

— Короче, мне нужна бумага на Дениса, что ты не возражаешь против его выезда. Ты ведь не возражаешь, если мы с ним на пару недель сгоняем за кордон?

— Главное, чтобы он не возражал.

— А мы с ним уже всё обговорили: Денисыч мечтает о китайском заповеднике, в котором живут панды.

— Даже так? — В голосе Прилепиной послышались нотки ревности. — И когда это вы успели?

— Я был у него вчера в лагере. Кстати, Денис очень расстроился: ты ему наобещала, но так и не приехала.

— Я знаю. Но в эти выходные у меня образовалась срочная работа.

— У меня каждый день срочная работа. Даже сейчас, — Володя скосил глаза в сторону наблюдающих за ними толстяка с девицей, — у меня идут очень важные переговоры. Но, тем не менее, я как-то умудряюсь держать в голове сына и выкраивать время для него. И если бы не твои капризы, мог выкраивать больше.

— Ну, о том, что я — плохая мать, а ты — заботливый отец, я давно в курсе. Можешь не повторяться. Или ты именно за этим меня и притормозил?

— Не заводись. Я просто хочу сказать, что парню перед школой нужно нормально, по-человечески отдохнуть. А не проводить две смены подряд в помещении камерного типа. Ты видела, чем их там кормят? Меня чуть не стошнило от одного только вида.

— А я тебе, Володенька, всегда говорила: если бы ты был столь же брезглив при выборе деловых партнеров, как при выборе пищи, место в рейтинге «Форбс» тебе было бы гарантировано.

Володя посмотрел на де-юре-супругу с укоризной:

— Знаешь, Ио, я до сих пор не устаю поражаться: откуда в тебе, априори интеллигентной и хрупкой на вид женщине, столько яда и желчи?

— Извини. За те деньги, которые мне платят, быть милой и интеллигентной чрезвычайно трудно.

— Не извиняю, — начал понемногу заводиться де-юре-супруг. — Ты сама категорически отказалась от финансовой помощи с моей стороны.

— У меня такое ощущение, что любое упоминание денег в любом контексте действует на тебя как красная тряпка на быка.

— Просто я всякий раз не понимаю, когда ты иронизируешь, а когда говоришь абсолютно серьезно. Эта твоя манера просто бесит.

— Успокойся, я и сама этого не всегда понимаю, — грустно улыбнулась Ольга. И осеклась, увидев как по противоположной стороне улицы, мирно беседуя, бредут Холин и незнакомый ей мужик. Одного беглого, но зато профессионального взгляда было достаточно, чтобы понять: мужик сиделый. И, похоже, не единожды.

«Однако странную для себя компанию выбрал Гришка в первый день своего отпуска», — подумала Прилепина. В следующий момент они с Холиным встретились глазами, и Ольга явственно прочитала в них: «Привет! Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю».

«Странно. Очень странно», — задумалась было она, но Володя нетерпеливо напомнил:

— Короче, ты подпишешь бумагу?

— А куда я денусь, раз вы обо всем договорились?

— Тогда я на днях подгоню своего нотариуса.

— Наверное, это очень удобно иметь и подгонять собственного нотариуса? — прищурилась Ольга.

— Опять начинаешь?

— Молчу-молчу… Ладно, Володя, побегу я. Пока твоя работа окончательно тебя не приревновала.

— В каком смысле?

— В прямом. Посмотри, как сердито косится на нас твоя девушка.

— Это не моя девушка, а мой переводчик. А сердится она по делу: немцы — народ пунктуальный и не любят, когда запланированные мероприятия выбиваются из графика.

— Ай-ай-ай… Какие мы неженки! — зацокала языком Ольга и снова не удержалась от язвительного: — А разве подчиненные переводчики никогда не спят со своими руководителями?

— Нет. Такая практика, насколько мне известно, широко распространена в милицейских коллективах, — зло и недвусмысленно парировал Володя.

Теперь уже настал черед завестись и Ольге:

— Ты это на что намекаешь?

— Я? Ни на что, — сделал невинные глаза де-юре-супруг. — Всё, извини, мне действительно нужно возвращаться. Нотариус позвонит тебе завтра. Пока… И привет дяде Андрею. Кстати, передай ему, что ножик, который он презентовал Денису, — редкостное говно. Китайская подделка под швейцарский Wenger.

Ольга возмущенно засопела, намереваясь ответить и позлее, и позаковыристее, но Володя уже развернулся и торопливо зашагал к своим компаньонам.

От греха и от грешной супруги подальше…

…Гриша Холин и Буза — действительно неоднократно, как это минутами раньше срисовала Ольга, судимый — зарулили в заведение «Вуду-бар» и всмотрелись сквозь густую сигаретно-дымовую завесу. Народу внутри — сухофрукту негде упасть, ни единого свободного столика. Холин уже решил двинуть на выход и попытать счастья в другом месте, однако Буза потянул его за рукав в сторону двух сосущих пиво парней, лет по семнадцать-восемнадцать. Рядом с ними стояли два стула, на которые те сложили свои сумки.

— Добрый всем вечерочек! — вежливо козырнул Буза. — Парни, потеснимся, будь ласка.

— Занято, — коротко бросил парень № 1, не поворачивая головы.

Навроде много чести.

— Алё, перхоть! Я говорю: чумоданы убери! — приказал Буза, секундно изменившись в лице и в голосе.

— Мужики, отвалите, а? — досадливо попросил парень № 2. — Вам же русским языком сказали: занято. Если не понятно, могу по-английски: this seat is taken.

В отличие от Ольги, угрозы в этом невысоком коренастом мужике юные прожигатели жизни не разглядели. И напрасно.

— Слышь, ты, умник, — недобро прищурился Буза. — Я у тебя щас мозг выдавлю.

— А что, своего не хватает? — сострил парень № 1.

— Просто жопу помазать нечем, — объяснил Буза. После чего резким движением схватил за волосы парня № 2 и несильно ударил его лицом о стол.

Парень № 1 вскинулся, но под тяжелым, очень неуютным взглядом Бузы молча подхватил сумки и, бочком-бочком, ретировался к выходу. Следом за ним подорвался пришибленный номер второй. Буза брезгливо зыркнул на оставленные парнями бокалы, пепельницу, тарелку с гренками и повертел головой в поисках «человека».

— Нет, и что за молодежь нынче пошла, а, гражданин начальник? Я бы таким самолично головы поотрывал, да и дал бы в руки, поиграться. Но, увы! Сейчас не могу: ратифицировал персональный мораторий на смертную казнь.

— На какой срок? — уточнил Холин, продолжая с легкой укоризной наблюдать за своим знакомцем. По правде сказать, Гриша малость подотвык от подобных манэр. На дворе, слава богу, стояли далеко не девяностые.

— Там поглядим.

Робко подошла официантка и принялась суетливо убирать со стола. Инцидент с парнями ее явно напугал.

— Красавица! — обратился к ней Буза, вольготно усаживаясь. — Нам, пожалуйста, графинчик беленькой, два стакана помидорного сока и, персонально для гражданина начальника… Чем эти двое до нас тут хрустели?

— Гренки с чесноком.

— Отлично. И гренки с чесноком. Два раза.

— Всё?

— Почти.

— А что еще?

— И — быстро!

Последнюю фразу можно было и не произносить. Официантка и так сообразила, что с этими клиентами лучше всё делать быстро. Дабы они и убрались быстрее.

Так что через три минуты Холин и Буза уже откупоривали запотевший графинчик, а еще через двадцать заказали второй такой же. И лишь когда принесли добавку, ведущийся доселе треп «ни о чем» перешел в плоскость «дело в следующем»…

— …Не знаю как сейчас, гражданин начальник, но тогда, восемь лет назад, ты правильным ментом был, — издалека начал заходить Буза, затягиваясь «Примой». — И мужиком… В хорошем смысле этого слова, не в нашем, — настоящим мужиком. Я тебе сейчас одну историю поведаю. Ни одному менту не рассказал бы, даже под пытками… А единственное в чем твои коллеги действительно профессионалы, так это в пытках…

— Благодарю за доверие, — серьезно ответил Холин. Иронизировать, а тем более насмехаться над таким собутыльником могло выйти боком.

— На прошлой неделе, в рыбный день одни хорошие люди, зная, что я откинулся и что с лавэ у меня сейчас напряжно, свели с одним кентом. С заказчиком, если по-вашему.

— Что за люди?

— Я ж сказал — хорошие, проверенные. А как их звать, тебя не касается.

— Извини, погорячился.

— Извинения приняты. Так вот, заказчик предложил работу. Разовую.

— Здесь под словом «работа», я так понимаю, имеется в виду ликвидация?

Буза кивнул оперативнику в знак подтверждения и, немного помолчав, продолжил:

— Я отказался. Но не по идейным соображениям, а по вполне прозаическим: сумма меня не устроила.

— Слишком мало?

— Слишком много.

— Сколько, если не секрет?

— Двадцать штук — до, двадцать — после. Само собой, не в фантиках с медведём.