Даниил Корецкий - Настоящее имя

- Хорошо тебе. Тогда хоть закурить дай.

Фокин протянул пачку, она почти утонула в его огромной лапе.

- Кого взорвали, знаешь? - буднично поинтересовался он.

Клевец усмехнулся.

- Думаешь, я ясновидящий? Как только узнаю, тебе первому скажу.

Муровец вновь погрузился в толпу. Почти сразу к Фокину подошел Ярков.

- Странное дело, - взрывотехник был явно обескуражен. - Спектр не идентифицируется. Ни с одной контрольной хроматограммой пробы не совпадают! А у нас сто двадцать восемь образцов - все взрывчатки Европы и наиболее распространенные в мире!

В крепкой голове Фокина щелкнуло пусковое реле. Неизвестная взрывчатка - безусловный повод для того, чтобы принять расследование к своему производству!

- Ищите корпус и механизм, - приказал он. - И передайте всем, чтобы работали в полную силу - это наше дело!

От неторопливости майора не осталось и следа. Теперь главное - остатки взрывного устройства. Это визитная карточка преступников. И вопреки мнению дилетантов, оно никогда не испаряется бесследно и не разлетается на молекулы. Его нужно обнаружить, тогда полдела сделано.

Оглядевшись, он быстро направился к мусорным бакам. Между контейнерами среди банановой и апельсиновой кожуры валялась старая перчатка. Он подошел ближе. Нет, не перчатка. Обгоревшая кисть правой руки. На почерневшем среднем пальце блестел массивный перстень.

- Вот суки, - пробормотал майор. - Сверкунов! Поставь-ка сюда цифирку. И дай коробочку для вещдоков.

Чтобы снять перстень, пришлось приложить усилие.

- Записывай: перстень из желтого металла с печаткой прямоугольной формы и узорчатым рисунком...

Фокин засунул находку в пластиковую коробочку и сунул её в карман. У него имелся большой опыт расследования взрывов и авиационных катастроф, часто у трупов бывали вывернуты карманы, а однажды в оцепленной зоне Внуковского аэропорта, прямо у горящих обломков "ТУ - 134", золотые часы с оторванной руки исчезли буквально у него на глазах... Мародеры небрезгливы...

Хорошо, что он тоже не брезглив! Майор нагнулся, вытер пальцы о жесткий снег, понюхал... Сойдет!

Он обошел исковерканное тело. Даже не тело, а так - кочерыжка без рук-ног, пирог вместо лица. Судмедэксперт муровской бригады диктует что-то ихнему же следователю. Милицейский лейтенант вертит в руках закопченный пистолет и красное удостоверение. На снегу нарисованная тушью табличка: "№1". Фокин шел дальше. Номер второй, третий. Четвертый.

Пятый труп лежал ближе всех к развороченному микроавтобусу и обгорел он сильнее. Рядом валялся ещё один пистолет. В обугленном остове возились Ярков, Сименкин и сержант-сапер из внутренних войск. Фээсбэшники переоделись в черные рабочие комбинезоны и имели пристойный вид, а солдатик перепачкал жирной копотью бушлат, брюки, шапку, лицо и теперь напоминал пугало. Все трое копались в хаосе искореженного металла, разорванных сидений, и чего-то ещё - бесформенного и страшного. Едко воняло гарью, дымом и обугленным мясом. Фокин не отличался впечатлительностью, но сейчас порадовался, что уже отлазил свое по подобным местам и может давать указания, держась на дистанции.

- Ярков! - окликнул он. - Как прошла директрисса взрыва?

Взрывотехник поднял голову. Лицо у него тоже было в черных пятнах и потеках - словно в камуфляжной раскраске разведчика.

- Вправо вверх, - он показал направление рукой в перчатке.

Воображаемая линия уперлась в фасад дома, между выбитыми окнами на третьем этаже. Стена там была ободрана. Подойдя ближе, майор обнаружил на земле смятую дверь "микрашки". Это явно её след отпечатался на фасаде. Немного правее - и влетела бы в квартиру...

Рядом с дверью валялась трубка от сиденья, фрагмент крыши, неопределенной формы железяка, какие-то тряпки, кусок резиновой дубинки... Это все не то... И это не то... Ага, вот...

Майор наклонился, поднял изогнутую металлическую пластину с неровными рваными краями. С одной стороны липкая копоть, с другой - ядовито-синие разводы окалины, линия излома серебристого цвета. Очень легкая... Похоже, именно это он и искал. Фокин подозвал Сименкина.

- Обозначь место, поставь номер и попробуй определить - что за металл. Потом покажешь нашим - пусть собирают все похожие фрагменты...

За спиной вежливо прокашлялись - вернулся с новостями Гарянин.

- Была ещё одна машина, товарищ майор. Черная "волга". Уехала сразу после взрыва.

- Номер?

- Никто толком не разглядел, - Гарянин покрутил кучерявой головой. Он ходил без шапки даже в лютый мороз.

- Из "волги" человек вышел: лет тридцать - сто восемьдесят - брюнет, на щеке свежая ссадина. Пошел вон туда, - оперативник показал рукой в сторону длинного ряда коммерческих ларьков.

- По дороге двум алкашам в рожи заехал. Их нашли, Сомов в автобусе допрашивает...

- Все? - Фокин в очередной раз достал пачку "Бонда".

- Да. Только вас генерал вызывает.

Ершинский ждал у своей машины. Лицо его было озабоченным.

- Приехали из "Консорциума", - генерал тяжело привалился к капоту. Говорят, это их "микрашка". И эти люди, - он показал на пронумерованные трупы, - их сотрудники. Ты ведь Куракина допрашивать хотел?

Серые глаза майора смотрели равнодушно.

- Да, товарищ генерал. Можно, я закурю?

Ершинский кивнул.

- Теперь не допросишь. Он где-то здесь. И Бачурин с ним. Ну и сошки поменьше...

Фокин промолчал. В стороне от общего скопления машин он увидел два высоких пижонистых "Рэйндж Ровера". Начальство "Консорциума" питало слабость к комфортабельным внедорожникам. Стекло в передней машине было опущено, над ним, склонившись, стоял человек в длиннополом кожаном пальто разговаривал с кем-то внутри.

Спички не зажигались. Выражение озабоченности на лице Ершинского сменилось недоумением.

- А с чего это ты на "бычки" перешел?

Фокин вынул изо рта окурок, удивленно осмотрел и сунул обратно в пачку.

- Устал. Голова кругом идет.

- Как думаешь, это связано с твоим делом? - спросил генерал.

Фокин пожал плечами.

- Ну, ты темнила известный! - то ли одобрительно, то ли осуждающе сказал Ершинский. - Потереби своего информатора. Хоть ты маскируешься, но я не мальчик - у тебя есть в "Консорциуме" свой человек! Сто процентов есть! Хотя и не очень высокого уровня... Так вот дерни его и расспроси! В три часа я докладываю Председателю и мне нужно ориентироваться по версиям: связывать твое расследование с этим взрывом, или нет... Сделаешь?

- Постараюсь. Только...

- Что "только"? - насторожился генерал.

Фокин зацепил, наконец, целую сигарету.

- Мой человек скорей всего тоже здесь. Среди трупов.

- Вот так?

- Да. Но я все равно постараюсь.

Ершинский кивнул, сел в машину и уехал. Фокин подошел к соседнему "уазику", взял у водителя радиотелефон, потыкал железным пальцем в кнопки.

- Наташ, привет. Как дела?

- Нормально, Сережа, - промурлыкала трубка. - По радио передавали, на Ломоносовском какой-то жуткий взрыв, десятки трупов. Это правда? Ты не оттуда, случайно?..

- Я радио не слушаю, - сказал Фокин. - Сегодня у меня доклад руководству, а потом я Чуйкову одно дело обещал... Часам к восьми освобожусь.

- Вообще-то сегодня Валентинов день, мой милый!

- Это что такое?

- Спроси у своей секретарши. Нет, лучше не спрашивай Я тебе сама расскажу.

- Ты только аккуратно. Помни про осторожность. Помни все, чему я тебя учил.

Наташа засмеялась.

- Конечно, я все помню. Рука в сумочке и так далее. До вечера.

- Пока.

Фокин вернул телефон и направился к передвижной лаборатории. Сименкин выскочил ему навстречу.

- Титан, товарищ майор. Особо чистый титан с необычными присадками. По-моему, такой используется только в космической промышленности.

- Чего ты такой дерганый? - подозрительно спросил Фокин и, наклонившись, учуял свежий водочный дух.

- Хочешь, чтоб я тебе матку вывернул?

- Ваша воля, - потупился эксперт. - Я все сделал на совесть, как мог. Только расслабиться надо - иначе этого не вынести. Сто пятьдесят всего...

Майор посмотрел на него, словно бетонной плитой придавил.

- Смотри никому на глаза не попадись! И тем скажи, кто остальные триста пятьдесят оприходовал. А то я вас по стенкам размажу!

Краса и гордость столичных моргов - черные пластиковые пакеты, совсем как в голливудских боевиках, с той только разницей, что здесь нельзя сделать эффектное "вжжжик", поскольку замки-"молнии" отсутствуют, вместо них - обычные завязки. Санитары упаковывали труп, обозначенный цифрой "4", двое приподнимали тело, двое подсовывали шуршащий саван. Веки мертвеца ссохлись от тысячеградусного жара, наружу смотрели белые, как у вареной рыбы, глаза. Под неосторожными пальцами санитаров проступала наружу сукровица. Один из санитаров громко сглотнул.

Фокин не сомневался, что и эти тоже, закончив свою работу, уединятся где-нибудь в больничном коридоре и разопьют по триста на брата... И выкурят, конечно, по полпачки.