Татьяна Полякова - Тайна, покрытая мраком

Они устраивались в креслах и часа полтора пили чай, вспоминая былых знакомых, по большей части уже покойников. При этом Христофорыч упорно называл бабку «моя прекрасная Матильда», что лишь укрепляло мои подозрения о прогрессирующем маразме, целовал ей руки и умильно улыбался, слушая ее нытье, что времена уже не те. Потом бабка снимала блузку розового цвета с рюшами и брошью гигантских размеров (подарок австрийского посланника, который был безнадежно влюблен), а Христофорыч вооружался стетоскопом и минут пять счастливо дремал с открытыми глазами, после чего с улыбкой заявлял:

— Неплохо, да-с, совсем, скажу я вам, неплохо… — И вручал бабке пузырек с каплями.

Первые два дня после визита к нему бабка порхала по дому точно бабочка и даже предпринимала вылазки в город, в торговый центр или в парк, где бродила точно привидение, летом с кружевным зонтом, а зимой с побитой молью меховой муфтой на атласном шнуре неопределенного цвета. Народ таращился во все глаза, а бабка ехидно ухмылялась. Одно время я даже заподозрила, может, старый хмырь ей наркоту втюхивает для придания бодрости, хлебнула из бутылька, но никаких перемен в себе после этого не обнаружила и успокоилась.

Мое предложение немедленно позвонить Христофорычу на этот раз было встречено совсем не благосклонно. Бабка только рукой махнула. Уговорить ее показаться нормальному врачу возможным не представлялось. Им старушенция не доверяла, обзывая неумехами.

— Что нынешняя молодежь может смыслить в медицине? — говорила она, закатив глаза. — Им лишь бы денег содрать побольше. Нехристи… Вот был у меня знакомый доктор, хирург с мировым именем…

Далее следовал очередной рассказ, в нем неизменно присутствовала большая любовь (в бабку влюблялись все когда-то встреченные ею мужчины), ответить на которую она не могла, потому что ее сердце безраздельно принадлежало искусству. Театр — ее единственная любовь. Надо полагать, взаимностью ей не ответили. Хотя, как знать… С Теодоровной никогда наверняка ничего не скажешь. От ее трепотни иногда голова пухла, но скучно с ней точно не было.

Тут, пожалуй, стоит пояснить, как меня сюда занесло. Я имею в виду, как меня угораздило стать сиделкой или, следуя бабкиной терминологии, «компаньонкой» старушенции, неутомимо впадающей в маразм.

Двадцать семь лет моей жизни прошли вполне счастливо, хоть и без особых событий. Мою биографию смело можно назвать ничем не примечательной (еще один повод предаваться фантазиям). Родилась я в небольшом городке (ну хоть не деревня Блудово — уже хорошо), в обычной семье, где мама — работник собеса, а папа — инженер, окончила школу, тоже самую обычную, и отправилась в областной центр поступать в университет. Поехала я больше за компанию, в университет мечтала поступить моя подруга Ирка, тяготевшая к юриспруденции. Я ни к чему особо не тяготела, но о необходимости образования была наслышана и против юриспруденции не возражала. В совместных мечтах мы делали блестящую карьеру, я видела себя за рулем шикарной тачки, в стильном костюме и с мобильником в руке, который звонит не переставая: клиенты жаждут получить консультацию (нам мерещилась адвокатская контора, что-то вроде «Гроссман, Смирнов и сыновья»). Счет в банке растет не по дням, а по часам… Или вот еще… я бегу по городу на высоких каблуках, в том же стильном костюме, в одной руке стаканчик с кофе, в другой — мобильный, который звонит беспрестанно… вокруг почему-то небоскребы. Что-то похожее не раз и не два я видела в американских фильмах… В общем, фантазии на троечку. Девиц с такими же мечтами пруд пруди. А есть еще и парни.

Короче, вместо юридического мы оказались на факультете социологии, куда на всякий случай тоже подали документы. Потратив год, я худо-бедно вникла в предмет, но так и не смогла постичь, какая может быть польза от этой самой социологии. Ирка бросила университет на втором курсе, потому что поступила только на платное отделение, учиться и работать у нее не получалось, а родители за учебу платить не могли. Подружка вернулась домой и стала работать парикмахером, закончив курсы. Благодаря ее стараниям волосы у меня просто загляденье. Ирка успела выйти замуж, родить ребенка… Если честно, я ей даже завидовала. По сравнению с моей жизнью ее была событиями чрезвычайно богата.

Как бы то ни было, но через положенные несколько лет я таки стала обладательницей диплома о высшем образовании и тут же обзавелась легким беспокойством в душе: куда с этим дипломом податься.

Но мне повезло: бывшая соседка по общаге устроилась в весьма солидную фирму, где вскоре освободилось тепленькое местечко. Я шла на собеседование, очень сомневаясь в удаче. Предполагаемая должность не имела никакого отношения к социологии. Но подруга сказала: да по фигу, лишь бы диплом был. И оказалась права. Меня приняли на работу, и очень скоро мои мечты, уже подзабытые, начали стремительно претворяться в жизнь. Туфли на каблуках, стильный костюм и мобильный, беспрерывно звонивший.

С 9.00 до 19.00 я прилежно трудилась. Потом, заскочив на полчаса в съемную квартиру (приличный район, новый дом, хороший ремонт), отправлялась развлекаться с друзьями в ночной клуб… Чья-то дача, иногда киношка… Три коротеньких романа. Двое претендентов на долгую и счастливую совместную жизнь, по здравом размышлении, мне не подошли, третьему не подошла я, о чем сказать мне он так и не решился и попросту исчез, сменив адрес и мобильный. Довольно длительные отношения (девять месяцев и тринадцать дней) с мужчиной на двенадцать лет старше меня закончились неутешительно, между делом выяснилось, что он женат и в семействе со дня на день ждут прибавления. Еще год случайных знакомств с более-менее удачным сексом (чаще менее, чем более), и я начала впадать в легкую панику. Время стремительно неслось вперед, а тот единственный все не появлялся. Свободных мужиков вокруг становилось все меньше, а разговоры моих подружек все чаще сводились к следующему: нет, вы подумайте, эта дура (дур везде пруд пруди) замуж выходит, а у меня даже постоянного мужика нет. Страшное словосочетание «старая дева» еще не произносилось, но все к тому неумолимо скатывалось. Обе мои верные подруги по развлечениям скоропостижно сошли с дистанции, не дожидаясь предложения руки и сердца и довольствуясь туманным «давай поживем вместе». Одна силилась выглядеть счастливой, другая громко материлась, призывая на голову «этого придурка» все возможные несчастья, но порвать с ним не торопилась, а я гадала, который из этих вариантов и меня ожидает, и в знак протеста решила выйти замуж исключительно по большой любви. А ежели таковой не случится, буду жить в гордом одиночестве. И никаких клубов и случайных связей.

Придерживаться последнего пункта было легче легкого. К тому времени посещать клубы мне было не с кем, подружки при мужиках, а одна не пойдешь. В ожидании любви я решила заняться обустройством быта, купила по ипотеке квартиру и машину в кредит. Чем спускать деньги на развлечения, лучше потратить их с пользой. Я успела переехать в новую квартиру и дважды попасть в незначительную аварию на своей «Шкоде», прежде чем грянул гром, как пишут в романах. Совладелец фирмы, в которой я работала, вдруг решил, что компаньон ему без надобности. Следовало тихо отсидеться в надежде, что перемены лично на мне не скажутся. Но меня внезапно обуяла жажда справедливости, и я вместе еще с двумя-тремя такими же недотепами приняла самое деятельное участие в возникшем конфликте. Итог оказался плачевным. Мы вслед за бывшим хозяином оказались на улице, с перспективой искать себе другое место, а в других местах, кстати сказать, нас не ждали, потому что теперешний единоличный хозяин фирмы в отместку принял небезуспешные шаги к тому, чтобы «склочников и скандалистов» вроде нас приличные люди и на порог не пускали.

Надо сказать, что боевой задор еще вовсю бушевал во мне и в панику я впадать не спешила, для начала решив умерить свои требования. Сойдет скромная зарплата, лишь бы было чем за ипотеку платить. Но мой диплом особого впечатления не производил, а желающих трудиться за скромные деньги оказалось куда больше свободных мест. Денежки, отложенные на отпуск, стремительно таяли, и перспективы выглядели туманно. Я уже подумывала: а не податься ли в продавщицы? С квартирой в этом случае придется распрощаться. Родители вызвались мне помогать, но я-то знала: моя ипотека — ноша для них непосильная, это во-первых, а во-вторых, свои проблемы надо решать самой, а не сидеть у папы с мамой на шее, там уже есть один сиделец — мой великовозрастный братец с алиментами на двоих детей и ставкой киномеханика в клубе железнодорожников. В общем, я подыскивала покупателя на свою машину, перешла на полезную овсяную кашу, сократив бюджет до минимума, и дни напролет рылась в Интернете в поиске вакансий.

И тут соседка, заглянув ко мне вечером с черничным пирогом и чаем в пакетиках, поинтересовалась, как идут мои дела, и, выслушав краткий отчет об очередных неудачах, вдруг заявила: