Энн Перри - Натюрморт из Кардингтон-кресент

Он поспешно выпрямился. Ему тотчас сделалось дурно, и он испугался, что того и гляди рухнет среди могил без чувств. Он сделал глубокий вдох, затем еще и еще раз. Стоявший рядом Страйп отскочил в сторону, где беднягу вырвало возле надгробия, украшенного каменными херувимами.

Питт какое-то мгновение разглядывал пыльные камни, примятую траву и крошечные желтые пятнышки на листьях лавра, однако затем заставил себя снова повернуться к злосчастному свертку. Следовало изучить ряд подробностей — сорт бумаги и ее цвет, тип бечевки, которым был обвязан сверток, особенности узла. При обращении с веревками и бечевкой люди всегда оставляют свой почерк: затягивают узлы слишком крепко или, наоборот, слабо, делают бант или скользящую петлю, перевязывают узлом каждое пересечение или просто закрепляют петлей. Существовали десятки способов перевязки пакетов и свертков.

Освободив разум от всяких мыслей, Питт опустился на колени, чтобы внимательно осмотреть зловещую находку. Изучив верхнюю часть свертка, он осторожно перевернул его. Бумаги оказалось два слоя, причем сама она была плотная, а с внутренней стороны гладкая, как будто слегка лакированная. В такую бумагу часто заворачивали белье перед отправкой в стирку. Она была прочной и при прикосновении обычно поскрипывала, хотя в данном случае пропиталась кровью и потому не издала ни звука, даже когда Питт развернул сверток. Под ней оказалась еще одна обертка, тоже в два слоя, из коричневой промасленной кухонной бумаги, какой обычно пользуются мясники. Чьи бы руки ни произвели этот жуткий сверток, человек этот явно рассчитывал на то, что бумага не размокнет от крови. Бечевка оказалась необычной — грубый мохнатый шпагат, скорее желтоватый, нежели белый. Злоумышленник дважды перетягивал сверток вдоль и поперек; на каждом пересечении тот был перевязан узлом и затянут петлей с двумя чуть разлохмаченными кончиками, каждый примерно в пару дюймов длиной. Питт вытащил записную книжку и занес в нее сведения о находке, понимая, что иначе все забудет. По крайней мере, постарается выкинуть из памяти все. Если сможет.

Вскоре, стыдясь проявления собственной слабости, вернулся Страйп. Он не знал, что сказать. Вместо него первым заговорил Питт.

— Их должно быть больше. Следует организовать поиск останков.

Страйп откашлялся, прочищая горло.

— Больше. Да, мистер Питт. Согласен. Но с чего нам начать? Ведь их могли подбросить куда угодно.

— Они вряд ли найдутся далеко от этого места, — возразил Томас, поднимаясь с колен. — Такое невозможно унести далеко. Даже безумец не осмелится сесть в омнибус с подобной ношей. Остальные части тела следует искать в радиусе примерно мили от этого кладбища.

Страйп удивленно выгнул брови.

— Вы пройдете милю, сэр? Я — вряд ли. От силы пять сотен ярдов.

— Пять сотен ярдов во всех направлениях, — ответил Питт. — Примерно в пятистах ярдах отсюда. — Он сопроводил свои слова энергичным жестом.

— В каждом направлении? — в голубых глазах Страйпа читалось недоверие.

Питт попытался объяснить констеблю суть поисков.

— Это части одного тела. Таким образом, мы имеем где-то шесть свертков. Убийца не мог унести их все сразу, если, разумеется, не воспользовался ручной тележкой. Но я сомневаюсь, что он был настолько глуп, ибо непременно привлек бы к себе внимание прохожих. Он вряд ли стал бы брать ее напрокат, а у кого могут быть ручные тележки, кроме уличных торговцев? Но мы это выясним. Опросим всех, кого видели в этом месте с тележкой вчера или сегодня.

— Да, сэр. — Страйп явно обрадовался тому, что получил точные, недвусмысленные указания. Уж лучше бегать по городу, чем беспомощно стоять рядом с кошмарным свертком, над которым жужжат мухи.

— Отправьте сообщение в участок. Пусть нам в помощь пришлют с полдюжины констеблей. Заодно пусть отрядят сюда погребальную повозку и врача.

— Будет выполнено, сэр.

Страйп покосился разок на злосчастную находку, как будто в том, чтобы уйти, не одарив ее прощальным взглядом, было нечто непристойное. Ведь снимают же мужчины при виде катафалка шляпу, даже не зная, кто, собственно, умер.

Питт прошел между надгробий, украшенных резьбой и заросших сорняками, и вскоре вышел на посыпанную гравием дорожку, что вела ко входу в церковь. Дверь была не заперта. Внутри оказалось удивительно прохладно. Потребовалось какое-то мгновение, чтобы глаза приспособились к полумраку и тусклым пятнам света, проникавшего сквозь цветные стекла витража. На деревянной скамье полусидела-полулежала немолодая полная женщина. Ее шляпка лежала рядом, на полу. Воротничок платья был расстегнут. Жена церковного сторожа, держа в одной руке стакан с водой, а во второй — пузырек с нашатырем, что-то негромко говорила ей, явно пытаясь успокоить. Услышав гулкие шаги Питта, обе женщины испуганно огляделись по сторонам. А вот рыжий пекинес, мирно дремавший на солнышке в проходе, не удостоил его вниманием.

— Миссис Пибоди?

Женщина посмотрела на него одновременно подозрительно и выжидающе. Все-таки приятно оказаться в центре внимания, пусть даже в такой щекотливой ситуации, как эта. С другой стороны, любому понятно, что она не имеет к находке ни малейшего отношения, а является невинным свидетелем, случайно втянутым в эту драму.

— Да, это я, — ответила женщина, хотя в этом не было необходимости.

Питту и раньше доводилось встречать таких миссис Пибоди. Так что он хорошо знал не только то, каково ей в эти минуты, но даже какие ночные кошмары будут преследовать ее спустя неделю. Томас сел на скамью на расстоянии примерно в ярде от нее.

— Вы, должно быть, чрезвычайно расстроены, — начал он, однако, заметив, что она уже набрала полную грудь воздуха, чтобы возразить ему, поспешил добавить: — Поэтому я постараюсь причинить вам как можно меньше беспокойства. Когда вы в последний раз выгуливали вашего песика возле этого церковного кладбища?

Брови миссис Пибоди возмущенно взмыли едва ли не до линии волос.

— Вряд ли вы способны понять меня, молодой человек! Я не привыкла к подобным находкам… к таким… таким…

У миссис Пибоди не нашлось слов, чтобы выразить, какой неподдельный ужас охватил ее в те минуты.

— Согласен, — ответил Питт. — Не будь в кустах свертка, Кларенс ничего не нашел бы.

Несмотря на пережитое потрясение, миссис Пибоди проявила себя как особа, которой не чужд здравый смысл. Она сразу все поняла.

— Я проходила этой дорогой вчера днем, и Кларенс не стал… — Мисс Пибоди не договорила, не желая произносить неприятные слова вслух.

— Понятно. Благодарю вас. Вы не помните, Кларенс вытащил сверток из-под куста, или тот лежал рядом с ним?

Миссис Пибоди отрицательно покачала головой.

Впрочем, это не имело значения. Разница заключалась лишь в том, что, лежи сверток на открытом пространстве, его заметили бы чуть раньше. Можно было с уверенностью утверждать, что тот, кто оставил его в кустах, имел время его спрятать. Свидетельницу было больше не о чем спрашивать, разве что уточнить полное имя и адрес. Питт вышел из церкви на жаркий душный воздух и задумался о том, каким образом организовать поиски. На часах было половина пятого.

К семи часам вечера были найдены остальные части тела. Поиски вылились в безрадостное, малоприятное занятие. Сыщикам пришлось наведаться в самые разные места, в том числе и заброшенные. Они поднимались и спускались по лестницам, копались в мусорных баках, до которых можно дотянуться с улицы, заглядывали под кусты и за ограды. Так были найдены и извлечены один за другим остальные части расчлененного женского тела. Самая омерзительная находка обнаружилась в узком грязном переулке примерно в миле от церковного кладбища, среди зловонных трущоб Сент-Джайлса. Она могла бы старь первым ключиком к установлению личности убитой, но, как и в случае с двумя другими свертками, первыми его обнаружили уличные коты, привлеченные запахом крови и неутолимым чувством голода. Увы, установить личность жертвы не удалось — лицо было изуродовано до неузнаваемости, хорошо сохранились лишь длинные светлые волосы. А еще был проломлен череп.

В этот долгий летний день стемнело лишь в десять часов вечера. Питт переходил от двери к двери, спрашивал, умолял, в отдельных случаях запугивал, вынуждая несчастных служанок сознаваться в мелких домашних проступках вроде заигрывания с представителями противоположного пола, в результате чего они задержались на заднем крыльце дольше обычного. Но никто не признался в том, что видел нечто хотя бы отдаленно похожее на то, что предполагал Питт. Ни уличных торговцев, кроме тех, кого они знали и кто на законных основаниях занимался торговлей на здешних улицах, ни местных жителей, ни незнакомцев, которые несли бы загадочные свертки; никого, кто подозрительно спешил бы куда-то. Заявлений об исчезнувших людях также не поступало.