Галина Романова - Крестный папа

— Я вас понимаю, — Лариса широко улыбнулась, да так, что за ушами что-то подозрительно хрустнуло. — И хочу отметить, что студенткой перестала быть ровно год и месяц назад. И разговор наш будет коротким и всеобъемлющим. Насколько мне известно, заказчики двух квартир отказываются заселяться, так как их не устроило новшество вашего архитектора.

— Допустим, — управляющий раздраженно пожевал губами. — Кто же знал, что его идея нам так дорого обойдется! В результате его сумасбродства у нас появилась парочка недовольных заказчиков и некая невостребованная жилплощадь… Черт знает что! Судебных исков нам только не хватало!

— Все можно устроить самым наилучшим образом, — поспешила она заверить его и принялась расстилать на столе управляющего собственные чертежи. — Мы переносим вот эти две стены сюда и сюда, — ее карандаш порхал по ватману. — Результат налицо: здесь лишние два метра убираются, здесь — добавляются. Несущих плит там нет, я узнавала. Небольшая перепланировка внутри: здесь и здесь, и все! Проблем нет!

— Да что вы?! — Скептически скривив тонкие губы, управляющий посмотрел на ее стоптанные кроссовки. Его взгляд поднялся по застиранным джинсам и немного задержался на выцветшей футболке. И когда он вперил свой немигающий взгляд в ее глаза, то Ларисе захотелось стать недосягаемой его взору. — А вы кто вообще такая?! Что за бред вы мне здесь несете?! Какой перенос стен?! Вы вообще представляете себе все это в денежном эквиваленте?!

— Д-да, я посчитала, — промямлила она и подсунула ему измятый в городском транспорте лист бумаги со сметой расходов на перереконструкцию. — Это не так уж дорого. Если сравнить с неприятностями, которые могут возникнуть, то это не так уж дорого…

— Пошла вон! — Он побагровел и брезгливо отшвырнул от себя ее расчеты. — Посчитала! Чертежи, понимаешь! Пошла вон, дилетантка!

Лариса, позеленев от унижения, злости и тщетности своих усилий, попятилась к выходу. Она совсем уже было скрылась за дверью, когда его последняя фраза ее остановила.

— Кому мы сможем спихнуть ту конуру, у которой отрежем одну комнату, уменьшим другую и превратим кухню в банкетный зал? — спросил управляющий, ни к кому конкретно не обращаясь и шаря по столу в поисках чего-то им утерянного. — Это надо же!..

— Мне! — сразу повеселела Лариса, останавливаясь и вновь прикрывая дверь. — Мне! Я для того и затеяла все это, чтобы купить эту, как вы изволили выразиться, конуру!

— Вы?! Ничего не понимаю! — Он нашел наконец очки и, водрузив их на нос, посмотрел на нее как на умалишенную. — А вы представляете, сколько она может стоить?

— Да.

— А что за эти деньги в другом районе вы смогли бы купить вполне сносную хрущевку из двух, а может быть, и из трех комнат?

— Да.

— Тогда почему? Не понимаю…

— Я не хочу хрущевку. Мне нравится именно этот район и именно этот дом. Я согласна, что после перестройки эта квартирка будет несколько тесноватой, но мне она нравится.

— Почему? — Ей показалось, или действительно в его глазах появился какой-то интерес. — Объясните…

— В ней много солнца, — робко пробормотала Лариса, почувствовав вдруг ужасное смущение от своей полудетской затеи. — Эти огромные окна вбирают в себя столько света. Там будет радостно жить…

— А до сего времени радости в вашей жизни не было, — констатировал он полунасмешливо. — И солнца не было, и света. И вообще выросли вы в подземелье. Так?

— Вы почти угадали. — Ей отчего-то стало противно ощущать присутствие рядом с собой этого сытого холеного бизнесмена, насмехающегося над ее давней мечтой.

Что он мог понять? Что прочувствовать своим холодным, расчетливым сердцем? Разве можно было вложить в его прагматичный разум такие понятия, как сострадание и жалость?..

Лариса молча кивнула ему и второй раз двинулась к выходу. Но и на этот раз уйти ей не удалось. Управляющий догнал ее почти у самой двери.

— Извините, — просто, без былого высокомерия, пробормотал он. — Оставьте у секретаря свои координаты. Мы проведем расчеты, и если то, что вы мне нарисовали, окажется возможным, с вами свяжутся.

— Сколько вам понадобится времени? — не постеснялась спросить она.

— О, его у нас практически нет…

Разыскали ее уже через три дня. Моложавый крикливый мужчина, имеющий привычку все время размахивать руками, представился ей, назвавшись главным архитектором. Он сразу взял быка за рога, заручившись ее подписями на всех имеющихся документах. Лариса внесла залог и уже менее чем через месяц въезжала в свою квартирку. Из всей мебели у нее были раскладушка, письменный стол и маленький холодильник, который мог уместиться на широченном подоконнике ее кухни.

С той поры прошло три года. Жилище ее преобразилось до неузнаваемости, претерпев множественные дополнительные архитектурные изменения. Дизайном она также занималась самостоятельно, находя в этом особую прелесть и удовольствие.

И вот теперь какой-то, бог знает откуда свалившийся на ее голову ублюдок смеет рушить то, что она так кропотливо и любовно создавала!

— Сволочь! — отчетливо повторила она и более чем вызывающе посмотрела на Игоря Ильдаровича. — А теперь стреляй!

С этим тот не спешил. В который раз хмыкнув, он подошел к столу и занял кресло напротив нее. И опять Лариса подивилась тому, как он это сделал. Складывалось такое впечатление, что у ее непрошеного гостя нарушена координация движений. Неловкая поступь. Вялое движение рук. Осторожное приседание. Он бережно разместился в кресле и лишь тогда смахнул крупные капли пота со лба.

— Что, так страшно, аж пот прошибает? — решила поинтересоваться она, озадаченная его реакцией на свой выпад.

И опять он не прореагировал, лишь поднял на нее глаза и медленно, будто взвешивая каждое слово, начал говорить:

— Слушай меня внимательно. У меня очень мало времени.

«Слава тебе господи!» — едва не вырвалось у Ларисы, но она благоразумно промолчала.

— Из дома можешь выйти, если что… — Уточнять он не стал. — В ментовку не вздумай соваться. И вообще никому ни слова. Все должно быть в норме, я просто уверен. Если надумаешь меня продать, мне все равно кому, то смерть твоя будет страшной и не мгновенной. Короче, просить будешь о смерти. Не смотри на меня глазами глупой курицы, я потом тебе все объясню. Потом… Сейчас нет времени… Мне надо… Немного…

Глазами глупой курицы! А как еще ей на него смотреть, интересно? Сидит себе, несет полнейший бред. Да к тому же вроде как спать собрался. Во всяком случае, голову на стол опустил и пистолет, кажется, выронил. Лариса нагнулась под стол. Да. Все верно. Пистолет выпал из ослабевших пальцев и лежал невостребованный у его правого ботинка, дорогого, к слову сказать.

Она заерзала на своем месте. Нарочито громко громыхнула креслом, вставая, и подошла к парню вплотную. Абсолютно никакой реакции.

— Эй ты!!! — достаточно громко позвала она и слегка толкнула его в плечо. — Ты чего это?

Тишина.

Нормально, нет?! Что ей теперь делать?! Выскочить в коридор и начать звать на помощь? Или, может быть, попытаться вытащить его на лестничную клетку и оставить там? Так где гарантия, что он в этот самый момент не откроет глаза и не выхватит свой пистолет? Стоп! Он же его выронил! Надо воспользоваться моментом…

Лариса встала на четвереньки и, осторожно протиснувшись между ножками стола, двумя пальцами ухватилась за глушитель. Так, так, так, куда же его теперь? Не в ведро же мусорное. Мусоропровод вычищают регулярно. Вдруг кому-нибудь досужему понадобится покопаться на предмет обнаружения интересных вещичек, и вот тут-то…

Ох, господи! От всего этого можно легко свихнуться. Что нагородила себе, что напридумывала! В ведро его, да упаковать получше. Она схватила со стола кухонное полотенце, обмотала им пистолет в несколько слоев. Затем сунула в полиэтиленовый пакет и, брезгливо морщась, зарыла на самом дне мусорного ведра. Пусть теперь этот умник поищет. Вряд ли ему с такими холеными руками и ухоженными ногтями придет в голову мысль покопаться в помойном ведре. А если и придет, то будет уже поздно. Не тратя времени на долгие размышления, Лариса схватила ведро и выскочила с ним на лестничную клетку. Буквально ощупью опустилась туда, где было немного посветлее, и с легким сердцем послала содержимое ведра в жадно распахнувшийся зев мусоропровода.

Все! С этим покончено! Теперь этот мерзавец не столь опасен. Только вот что с ним прикажете делать? С чего бы это он вдруг решил задремать? Если только…

Черт! А ведь действительно. И эта его странная поза в коридоре на момент «знакомства». И эта неестественная скованность движений. Неужели все настолько просто и этот Игорь, как он соизволил представиться, ранен? Но этого не может быть! Нет, конечно же, это возможно, просто этого не может случиться с ней! С ней, такой умной, рассудительной, прагматичной. Вот с Лялькой, с той — да. С той — сколько угодно! Но с ней — никогда! Ни разу в своей жизни Лариса не совершила необдуманного поступка. Ни разу не открыла рта, не просчитав последствий сказанного слова. А тут такое…