Время Верочек - Марина Нагайцева

пор, когда приходил Валерий Семёнович и садился с мамой на диван, она больше не оглядывалась и с воодушевлением играла по несколько раз одно и тоже, оттачивая мастерство владения инструментом, потому что знала: мама и «это очкастое чмо», как она прозвала Валерия, будут чмокаться и лизаться ровно час, а потом он чуть покашляет для приличия, поблагодарит Леночку за прекрасный концерт, попрощается и уйдет.

Ираида Платоновна ничего не объясняла про регулярного любовника, выдавая его за своего коллегу и руководителя их общего образовательного проекта, она даже не догадывалась о том, что дочь уже всё увидела сама.

Леночка скрывала и тщательно хранила тайну увиденного во имя маминого спокойствия и удовольствия, чтобы та смогла устроить свою личную жизнь хотя бы с этим человеком.

Других мужчин в их доме никогда не было.

Однако мамин затяжной роман с Валерием Семёновичем завершился гораздо раньше, чем Леночка окончила общеобразовательную школу.

В один из дней в квартире раздался звонок на городской телефонный номер совершенно не в то время, когда звонила мама: она всегда выкраивала несколько минут на большой перемене, чтобы из учительской поговорить с дочерью. Ираида Платоновна преподавала историю в той же самой школе, где дистанционно училась Леночка.

– Алло! Мне бы услышать Иру, – сказал незнакомый и требовательный женский голос.

– Ираиду Платоновну? – уточнила Леночка.

– Да…, Ираиду, – с долей неуверенности ответили на том конце.

Леночка хотела было сказать, что мамы нет, она на работе, но голос в трубке снова стал настойчивым.

– Ваш номер я обнаружила в записной книжке Валерия. Знаете ли, он самые важные телефонные номера фиксирует. Примерно раз в полгода я просматриваю записи.

– Вы из КГБ? – задала по-детски наивный вопрос Леночка.

– Нет, милочка! Я – законная супруга Валерия Семёновича. Он человек крайне влюбчивый, пассий у него бывает много, но хочу Вас предупредить: не питайте пустых надежд, мой Валерик никогда не женится на Вас.

На том конце положили трубку.

Леночка слушала гудки и думала над сложностью семейных взаимоотношений.

Да, она смотрела сериалы по телевизору и про любовь, и про разлуку, и про секс, но у мамы с Валерием, как ей казалось, были старомодные, романтические чувства, никто из них не переходил черту вседозволенности, иначе бы они не прятались за её спиной, а встречались где-нибудь в гостиничном номере или в его автомобиле.

Леночке стало жаль маму, она заплакала.

«Ни при каких обстоятельствах не скажу маме о звонке», – решила Леночка. – Может, всё ещё образуется, этот очкарик разберётся с претензиями благоверной и разведётся».

Только её расчёт не оправдался: Валерий Семёнович больше никогда не появился в их квартире.

Ираида Платоновна никак не могла понять, что произошло и почему её связь с этим благородным мужчиной прервалась так пошло и постыдно? Она чувствовала себя брошенкой, много плакала и ждала его по средам: мужчина мечты приходил в методический день, свободный от уроков в школе.

Больше всего Ираида корила себя за то, что не смогла удержать поклонника. Значит, делала не так и не то, не нашла, не зацепила ту, самую важную, струну в его душе, после прикосновения к которой мужчина стремглав несётся к единственно любимой, разрушая все мыслимые и немыслимые преграды на пути. Она по неосторожности или неопытности оборвала эту струну, и музыка закончилась. Театр музыкальной комедии подарил Ираиде Платоновне надежду на любовь, а театр жизненной трагедии отнял её.

Анализируя произошедшее, Ираида вдруг осознала, насколько она прикипела к Валерию! Ей казалось, что у этой красивой истории есть только один финал, и звучал он как вальс Мендельсона – торжественно и трогательно. Хотелось светло-голубого, нет, небесно-голубого платья и белоснежной свадебной машины, такой же прекрасной, как их светлое чувство с Валерием.

Подумав о машине, Ираида Платоновна с ужасом обнаружила, что в её памяти не значится ни номер автомобиля мужчины, с которым она собралась скреплять законным актом свою новую жизнь, ни номер его телефона, ни домашний адрес, ни место работы. Она даже фамилию у него никогда не спрашивала, потому что стеснялась. Да и разве в фамилии или должности дело? Дело – в доверии! Она ему доверяла безоговорочно. Наступит время, и он сам всё расскажет, не надо торопить события, не посвящать же редкие часы свиданий выяснению, кто откуда родом? Выходит, что ошибалась: Валерий ей не доверял.

Прозу жизни она ненавидела, а потому в своих размышлениях о том, куда мог подеваться возлюбленный и почему её предал, и представить себе не могла, насколько прозаичным стал финал и для самого Валерия Семёновича.

После объяснения с супругой, замалевавшей маркером телефонный номер в его записной книжке и само слово Ирусик, Валерий Семёнович пообещал больше не встречаться с Ираидой Платоновной, и обещание сдержал. В силу своего мягкого характера он не переносил семейных сцен, упрёков, женских слёз и обид, от горьких слов, подозрений и оскорблений мог даже упасть в обморок. Бесконечной войне он предпочитал покой в душе и мир в доме. А любовницы? Сколько их было и сколько ещё может быть?!!

Повздыхав несколько дней, Валерий Семёнович выбросил из головы и сердца Ираиду Платоновну, и вскоре её образ стал блекнуть, а потом и вовсе стёрся из его памяти.

Через два месяца Ираида Платоновна не вынесла сердечных мук и запила.

Никогда ранее она не увлекалась спиртным, никогда в её скромной квартирке не хранились бутылки с адскими напитками, не пахло перегаром и не было у неё в друзьях любителей выпить и закусить. А тут что-то накатило на неё саму, захотелось утешить себя, защитить от боли израненное думами и обидами нутро. Если наклеить пластырь, то несомненно полегчало бы, но не изобрели ещё клея для душевных ран, а потому Ираида Платоновна сама-себе-доктор пошла в ближайший ларёк и приобрела проверенное и чудодейственное народное средство.

Она налила для пробы немного в чайную кружку и, не размышляя ни секунды, вылила в рот пахучую жидкость. Потом прочитала этикетку: коньячный напиток. «Наверное, отрава», – подумалось ей. Но эту порцию отравы она мужественно выпила. Боль отпустила. Теперь хотелось не держать её в себе, а выпустить наружу, как вольную птицу. Птица выпорхнула из души, и пустота тотчас заполнилась слезами.

Ираида Платоновна рыдала, размазывая по щекам тушь. Глаза щипало и саднило, словно прожорливый червь выедал их нутро, похищая ясность взора и затуманивая зрение, но она не сдавалась и продолжала по чуть-чуть пить, плакать, жалеть себя и прошлую жизнь, в которой поверила в любовь лишь однажды и сразу забеременела Леночкой. Парень тот ушёл служить в армию и больше о нём Ираида никогда ничего не слышала. И вот её, взрослую, умную, красивую и успешную женщину, снова кинули, как ту наивную девчонку, только теперь уже не на глазах родителей, соседей и всей деревни Щебетовки, а на глазах взрослой дочери, единственного родного человека. Господи, какое унижение, какой позор, какой дурной пример для Леночки!

В ту среду Леночку пригласили в школу, чтобы сфотографировать для школьного альбома вместе с её выпускным классом, и когда она, радостная и возбуждённая новыми впечатлениями, пришла домой, то Ираида Платоновна уже вошла в состояние полного алкогольного одурманивания. Её ресницы слиплись и засохли, язык стал вялым и неповоротливым, волосы спутались, как и мысли, и ответить на вопрос своей дочери, что случилось, она не смогла.

Леночке не доводилось видеть маму в неподобающем виде, она очень сильно испугалась. Больше всего её поразили мамины глаза: огромные, как будто выкатившиеся из орбит, остановившиеся, застывшие в этом неподвижном состоянии, не узнающие никого и ничего.

– Мамочка, мама! – закричала она, не зная, что делать. – Это я, Лена!

– Леее… нааа, спасиии меееня, – простонала Ираида Платоновна, на минуту вырвав себя из небытия, но шея не могла удержать тяжёлую, неподъёмную голову хозяйки, и та снова уткнулась в пустое пространство стола между бутылкой и тарелкой с нетронутой любительской колбасой.

Ираида Платоновна, икая и вздрагивая всем телом, пробыла в смутном состоянии минут двадцать, и всё это