Пьер Вери - Убийство Деда Мороза

— Последние пятнадцать километров я держал скорость шестьдесят километров в час! При такой дороге это не шутка.

— Возможно, — будто с неба донесся саркастический голос. — Но пятьдесят километров за два с половиной дня — не очень-то выдающееся достижение. Зато по части того, как морочить людям головы вы можете гордиться поставленным рекордом!

Полицейские задрали головы и вынули трубки изо рта.

— Господин мэр, без сомнения?

— Именно мэр! Господа, я не любопытен, но мне было бы приятно узнать, каким образом, выехав из Нанси, который на севере от Мортефона, вы могли застрять в Баккара, на юге от Мортефона, чтобы в конце концов явиться с севера, то есть по той дороге, с которой начали! Если я правильно понимаю, вы сделали полный круг?

Теперь уже все население Мортефона толпилось на площади. Пробежали сдавленные смешки. Полицейские словно бы ничего не замечали.

— Сейчас я вам все объясню, господин мэр. Вы совершенно правы — мы сделали круг! Знаете, вплоть до Баккара нас преследовали все возможные несчастья — началась буря, мы все время сбивались с пути, у нас кончился бензин, лопнула шина, сломался мотор… ну и так далее…

— Но, Бог мой, а с нынешнего утра? От Баккара до Мортефона всего тридцать километров! Дороги сейчас свободны, буря улеглась, даже полные развалюхи проходят! А вам с вашими, не знаю сколькими, лошадиными силами понадобилось все утро и еще полдня, чтобы проехать тридцать километров?! Да еще последние пятнадцать вы ехали со скоростью шестьдесят километров в час! А первые-то пятнадцать, несчастные? С какой скоростью вы ехали первые пятнадцать? Да вас, должно быть, обогнали все улитки по дороге!

Один из полицейских молча чистил трубку. Второй ответил:

— С нынешнего утра, господин мэр, мы проехали почти двести километров.

Эти слова встретили радостный отклик в толпе. Господин Нуаргутт буквально взвыл у окна:

— А-а-а, двести километров! Все ясно! Очевидно, вы дали крюк через Швейцарию и Германию, и вас немного задержали формальности на таможне и паспортный контроль?

К крайнему удивлению мэра, полицейские не только не рассердились, но разразились смехом.

— Весело живете! Нет, господин мэр, все гораздо проще! Мы заблудились. Мы оба не знаем местности. Все дорожные знаки под снегом… Все поля безлюдны… На развилках никого, кто бы подсказал, куда ехать… Солнца нет, так что не сориентируешься…

— А дорожные указатели?

— От указателя-то и все беды, господин мэр! На одном перекрестке мы увидели указатель, сброшенный бурей на землю. По какой дороге поехать? Мы действовали методом дедукции.

— Дедукции?

— Да! По указателю! По его положению на земле, по направлению ветра, следам в снегу мы постарались вычислить, какое положение он занимал в стоячем виде. Сами понимаете, мы были не очень уверены в результатах. И, естественно, ошиблись. Эта дорога увела нас в Мольсгейм! Мы сменили направление, но, видно, сам нечистый вмешался, так как внезапно очутились в Саррбурге. Таким образом, мало-помалу мы в конечном счете попали на дорогу из Нанси в Мортефон.

— Превосходно! И вы, конечно, считаете, что на месте преступления все сохранилось «как было», как вы выражаетесь! Положение тела… Тряпочки над отпечатками следов и четыре камешка по углам, чтобы ветром не сдуло… Не смешите меня!

— О! Что касается преступника, господин мэр…

— Вы должны были его встретить, — раздался чей-то голос.

Толпа заволновалась.

— Как? Что? Что это значит? Кто осмелился?.. — раскричался мэр.

— Это я! — живо отозвался маркиз де Санта-Клаус. — Я говорю, что этим господам не везет. Вот уже примерно час, как убийца уехал в направлении Нанси.

— О-о! Однако! — прямо-таки заорал мэр. — Что означает эта дурацкая шутка?! Господин маркиз?! Я уже имел случай просить вас не вмешиваться не в свои дела. Но сейчас вы переходите всякие границы!

— Я не шучу, господин Нуаргутт. Убийца в самом деле покинул Мортефон примерно час назад, в машине скорой помощи.

— Скорой помощи? — повторил мэр озадаченно. — Это серьезно?

— Вполне серьезно.

— Я не понимаю… вы что — знаете убийцу?

— Я нашел его сегодня после полудня!

— И… и… вы ничего не сказали? Вместо того, чтобы прийти поговорить со мной, представить мне доказательства, чтобы я принял меры, вы спокойно позволяете убийце уйти?

— Господин мэр, я, по-моему, уже ставил вас в известность о том, что я не полицейский! Задерживать преступников — обязанность полицейских.

— Которую они и выполнили, — холодно обронил один из инспекторов.

Трепет пробежал по рядам собравшихся. В наступившей гробовой тишине полицейский крикнул в направлении машины:

— Эй, арестованный! Покажись!

В глубине машины задвигалась какая-то фигура и показался доктор Рикоме с наручниками на запястьях. Он окинул отхлынувшую в удивлении толпу долгим равнодушным взглядом.

— Вот этот человек, господин мэр. Мы действительно встретили его на скорой помощи, как сказал этот господин. Я вас уверяю, ехал он быстро! Затем мы подобрали в канаве шофера с окровавленным лицом. Он нам объяснил, что доктор внезапно выскочил из-под одного из сидений, угрожал ему револьвером, потом ударил рукоятью и выкинул из машины. Мы повернули назад и догнали скорую: пришлось пострелять, прежде чем удалось арестовать молодчика. И вот — пожалуйста. Вы удовлетворены, господин мэр?

Смешки сменил восхищенный шепот. Полицейские разом восстановили свой авторитет. Они наслаждались триумфом. Мэр был ошарашен.

— Это невозможно! Рикоме?.. Это чудовищно! Рикоме, вы совершили это преступление? Но почему? Почему, великий Боже? Чтобы украсть? Это же безумие! Безумие! Да, говорите же, доктор! Скажите хоть что-нибудь! Защищайтесь…

Доктор Рикоме ответил двусмысленным тоном:

— Вы очень любезны, Нуаргутт. Но… вам известна формула — я буду говорить только в присутствии моего адвоката!

Произнося эти слова, он повернул голову, и каждый в толпе спросил себя, кому предназначалась улыбка, появившаяся у него на губах. Один маркиз понял ее значение. Он вернулся к себе в «Гран-Сен-Николя» и встал перед зеркалом:

— Браво, маркиз! — любезно обратился он к своему отражению. — Мне кажется, дело в шляпе!

Вечером господин де Санта-Клаус долго прогуливался по улицам Мортефона. Полицейские уехали и увезли арестованного. Назавтра должна была прибыть другая машина за трупом неизвестного и увезти его в морг Нанси.

Маркиз отказался удовлетворить всеобщее любопытство относительно обстоятельств кражи и мотивов преступления. Он слонялся по городу, рассматривая крышки погребов, входы в длинные пролеты арок, фасады домов…

Ужин в замке барона был прост, но изыскан. Особенно удалось Огюсте тушеное мясо, буквально тающее во рту. Сервировка, быстрые и молчаливые появления и исчезновения служанки, которая умела по одному знаку угадать малейшее желание хозяина, утонченность барона, его любезность, сама его высокая фигура — все вместе придало этому ужину при свечах характер роскошного пиршества, несмотря на скромность стола.

Сидя у огня за ликером и сигарами, маркиз упомянул раку короля Рене.

— Она должна быть красного золота и сверкать от драгоценных камней. Совсем как это пылающее полено.

Барон постучал по полену концом кочерги.

— Вы найдете ее, обратившись к звезде! — непринужденно заметил он.

— О! Кто знает! Вы представляете себе это сказочное видение? В глубине подвала, в тайнике в стене, под лучом электрического фонаря?..

Барон наклонил голову:

— Сказка…

— Я совсем не верил в нее, отправляясь в Мортефон. Но, прожив две недели в этом городке, полном игрушек и сказочных персонажей…

— Я должен сказать вам одну глупость, — оборвал барон. — Когда вы приехали, ваши глаза показались мне более темными.

— Как вы сказали? — смутился маркиз.

— Довольно глупо? То же самое с вашим акцентом. Мне все время кажется, что с некоторого времени он стал более португальским…

— В самом деле? — задумчиво протянул маркиз.

Он курил, откинув голову назад; барон, замечтавшись, помешивал угли. Затем, искоса взглянув на гостя, сказал:

— Маркиз, не будет ли нескромностью с моей стороны…

— Прошу вас!

— Случалось ли вам любить?

— Много раз.

— Я не об этом, — почти в сердцах откликнулся барон. Он снова пристально посмотрел на огонь.

— Я хотел сказать: случалось ли вам любить… один раз?

— Один раз? Да, — ответил маркиз. — Один раз… Это было давно. Она была светлокожей и темноволосой. Светлокожей и темноволосой, барон! Она не была дочерью португальца.

Барон и маркиз одновременно улыбнулись.