Сэйте Мацумото - Точки и линии

Михара достал записную книжку и просмотрел свою запись, сделанную со слов Каваниси: «Эта телеграмма, по-моему, была простая, не „молния“, и получил я ее около 11 часов 21 января».

Если получил в одиннадцать… Телеграмма из Токио до Саппоро доходит вместе с доставкой за два часа. Значит, отправил в 9 часов утра 21 января.

Но в это время Ясуда находился в самолете. Пролетал где-нибудь над префектурами Хиросима или Окаяма. Очевидно, кто-то другой отправил телеграмму из Токио.

А если все-таки он послал ее из Фукуоки? Из Фукуоки до Саппоро телеграмма тоже идет примерно два часа. Если Ясуда отправил телеграмму из Фукуокского аэропорта Итацуки до восьми часов, то Каваниси мог получить ее около одиннадцати. По времени совпадает.

Неужели он поступил так неосторожно? Ведь место отправки телеграммы сразу могло вызвать подозрение. На всякий случай Михара все же решил запросить управление полиции Фукуоки, пусть проверят.

Вернувшись в департамент, Михара поделился своим планом с Касаи.

— Что ж, хорошая мысль, — сказал инспектор, улыбаясь только глазами, — теперь мы знаем, почему Ясуда просил Каваниси ждать его в зале вокзала. Пошлем в Фукуоку запрос относительно телеграммы. С другой стороны, кто-то ведь мог телеграфировать из Токио по поручению Ясуды.

— Да, — Михара кивнул, — я как раз хотел об этом сказать. Надо проверить все телеграфы столицы.

— Что ж, давай! — начальник отпил чай и засмеялся. — Я смотрю, ты куда-то ходишь пить кофе и каждый раз приносишь интересные идеи.

— Вот именно! Видно, тамошний кофе хорошо на меня действует, — весело ответил Михара. Он вдруг почувствовал необыкновенную легкость.

— Все это так… Но есть одно «но». Допустим, мы узнаем, что телеграмма отправлена из Токио. Это ведь ничему не поможет. Вот если ее отправили из Фукуоки, тогда другое дело. Это уж прямая улика в том, что в то утро Ясуда находился в Фукуоке. Это было бы отлично, но…

— Нет, — перебил его Михара, — если телеграмма отправлена из Токио, это тоже интересно. Ведь отправили ее часов в девять, а в это время Ясуда не мог быть в Токио. Вот и хотелось бы узнать, кто отправил телеграмму.

— Может быть, служащий фирмы.

— Нет, не думаю.

— Почему?

— Ведь, по всей вероятности, Ясуда ушел из своей конторы часа в два двадцатого числа и сказал, что отправляется в Саппоро. Было бы странно, если бы он попросил отправить телеграмму на следующий день да еще указал бы время — около девяти утра. Ясуда ведь тщательно взвешивает и продумывает все мелочи. К тому же он, очевидно, предполагал, что его действия могут быть проверены.

Через несколько дней сыщики доложили, что в указанный день ни один телеграф столицы не принял к отправке телеграммы такого содержания.

Ответ фукуокского управления полиции был аналогичным.

Михара терялся в догадках.

Не могли же Каваниси доставить телеграмму, которая вообще не была отправлена! Откуда же Ясуда ее отправил?

Михара опять стукнул себя по лбу — какой же он идиот! Стоит только запросить телеграф, который принял эту телеграмму, и все станет известно.

Действительно, совсем отупел, расследуя это дело.

Он тут же послал запрос в полицию Саппоро. Ответ пришел на следующий день: «Интересующая вас телеграмма отправлена 21 января в 8.50 станции Асамуси префектуры Аомори».

Не из Токио и не из Фукуоки. Асамуси… Горячие источники… Курорт в префектуре Аомори. Если ехать на экспрессе — последняя остановка перед Аомори.

Михара был слегка удивлен. Хотя особенно удивляться нечему. Ведь Асамуси на пути из Токио на Хоккайдо. Михара обратил особое внимание на время отправки — 8 часов 50 минут. Проверил по расписанию. В 8.50 экспресс «Товада» как раз отбывал из Асамуси. «Очевидно, проводника попросил отправить…» — решил Михара.

«Товада»… 21 января утром он проехал Асамуси. Тот самый поезд, на котором ехал Ясуда, как он сам утверждает.

Что-о?! Неужели он действительно ехал на этом поезде?!

Михара перестал что-либо понимать. Чем больше проверяешь, тем больше фактов, подтверждающих слова Ясуды…

Касаи взглянул на Михару, в отчаянии обхватившего голову руками, и сказал:

— Ты думаешь, эту телеграмму дал сам Тацуо Ясуда?

— Что? — Михара поднял голову.

— Ты же сам говорил, что хотел бы узнать, кому он поручил это сделать.

«Кому поручил?» Михара уставился на инспектора.

— Понял, понял! Все понял, господин инспектор!

— Сам хотел узнать именно это и сам забыл! — беззвучно рассмеялся Касаи.

Михара тут же позвонил в вагонный парк вокзала Уэно.

— Скажите, пожалуйста, в каком управлении работают проводники, обслуживающие экспресс «Товада» на отрезке между Сандаем и Аомори?

— Все они работают у нас, — последовал ответ.

Михара схватил машину департамента полиции и полетел на вокзал Уэно.

В вагонном парке он отыскал бригадира проводников.

— «Товада», поезд № 205, 20 января… Да… Подождите, минуточку, — тот проверил график дежурств. — Так, обслуживал Кадзитани. Он сейчас здесь. Позвать?

— Да, пожалуйста! Очень прошу вас! — у Михары забилось сердце.

Пришел проводник Кадзитани. Это был молодой человек лет около тридцати, с живым и сообразительным лицом.

— Да, отправлял телеграмму. Содержания, правда, не помню, но что попросили отправить, это помню точно. Кажется, перед Асамуси, когда проехали станцию Коминато. Кажется, это было утром 21 января. Запомнил, потому что в тот день больше никто не поручал мне отправлять телеграммы.

— А вы не запомнили внешность этого человека?

Михара замер. Неужели проводник не вспомнит?

— Кажется, он ехал во втором классе.

— Так.

— А внешность… Он был, если не ошибаюсь, худой, высокий…

— Худой?! Простите, именно худой, а не полный? — переспросил Михара, чувствуя, как его охватывает радость.

— Нет, нет, только не полный. Именно худой! — казалось, проводник постепенно припоминает. — Да, и потом они ехали вдвоем.

— Вдвоем?

— Да-да. Я еще тогда проверял билеты. И этот худой подал мне два билета. Второй производил впечатление большого начальника. Держался довольно высокомерно. А худой так лебезил перед ним!

— Так. Значит, отправить телеграмму вам поручил этот… похожий на подчиненного?

— Да.

Теперь известно, кто дал телеграмму по поручению Ясуды. Большой начальник — это скорее всего заведующий сектором Исида. Его сопровождал какой-нибудь делопроизводитель, который и попросил проводника отправить телеграмму.

До сих пор Михара думал, что Исида ездил в командировку на Хоккайдо один.

А ведь вполне естественно, что чиновника такого ранга сопровождает какой-нибудь подчиненный, ну, хотя бы делопроизводитель.

Михара отправился в министерство N и негласно проверил, кто сопровождал Исиду во время его командировки на Хоккайдо, начавшейся 20 января.

Действительно, сопровождающий был. Его звали Китаро Сасаки. Знакомая фамилия. Ведь это он по поручению Исиды приходил к инспектору Касаи и подтвердил, что Ясуда вместе с его начальником ехал на Хоккайдо в экспрессе «Маримо».

А на самом деле Ясуда на следующий день вылетел в Саппоро.

Михара еще раз проверил бланки пассажиров всех пароходов за 20 января.

Нашел и фамилию Ясуды и фамилию Исиды, но Китаро Сасаки там не было. Все ясно — он зарегистрировался как Тацуо Ясуда!

Стена рушилась. На этот раз Михара одержал победу.

Оставалось узнать, откуда взялся на бланке почерк Ясуды. Но теперь это уже не составляло труда проверить.

Господин Торигаи!

Вот и наступили жаркие дни. Солнце палит так, что кажется, асфальт плавится под ботинками. Какое удовольствие, придя домой со службы, облиться холодной водой и выпить ледяного пива! Эх, сюда бы свежий ветер с пролива Генкайнада! Помните, он дул, когда мы с Вами были на Касийском взморье?

Давно уже у меня на душе не было так спокойно, как сейчас, когда я пишу Вам это письмо. Мы познакомились с Вами в феврале этого года. Прошло семь месяцев с тех пор, как я слушал Ваш рассказ на взморье, дрожа под пронизывающим ветром. Сейчас мне кажется, что время пролетело очень быстро, но это уже сейчас, а пока шло расследование, оно тянулось невозможно долго.

Я не знал ни одного дня отдыха. Зато сейчас на душе покой, словно в тихий солнечный день ранней осени. Наверно, потому, что дело закончилось. Чем труднее дело, тем слаще потом будет отдых. Простите, говорить такие вещи Вам, моему коллеге, который гораздо старше и опытнее, все равно что читать проповедь Будде. Но именно чувство удовлетворения заставило меня снова вернуться к этому делу. Кроме того, это мой долг перед Вами. И моя радость.