Валерий Ильичёв - Тайны Семи грехов

- Название очерка уже придумал? Хочешь подскажу? Озаглавь "Чистая совесть" и сделай упор на заслуги опера добросовестно исполнившего розыскное задание из Москвы. Вот времена настали! Раньше подобные поручения были рядовыми буднями, а в наши дни за подвиг почитаем. Ну ладно, я твои дела выслушал, а теперь ты в мои заботы вникни. Сочинские сыщики по моей просьбе за Хвостом сутки потопали. Попробуй угадай, кем оказалась его неразлучная спутница?

- За твоим торжественно загадочным тоном явно скрывается что-то необычное.

- Не только у вас - акул пера бывают сенсации. Блондинка оказалась любимой женой Грома - личного охранника Хвоста.

- Вот это номер! А Грома знает?

- Даже в мыслях не держит. Он женат всего год и со своей красавицы Татьяны пылинки сдувает. Я навел справки. Гром думает, что Нина уехала на пару дней к заболевшей сестре в Рязанскую губернию.

- Ну и как думаешь использовать эту новость?

- Пока не решил. Но можешь быть уверен: выжму из сложившейся ситуации максимальную пользу для славного Московского уголовного розыска. Кстати, ты когда возвращаешься?

- Завтра утром вылетаю.

- Очень хорошо. Тебе сочинские сыщики передадут фотоснимки сладкой парочки, копии купленных ими билетов на обратный рейс самолета, и счета оплаты за общий номер в гостинице. В общем все неопровержимые доказательства любовной связи. Мне эта компра на Хвоста срочно нужна. Так что встречу тебя в аэропорту. Договорились? Ну тогда, до встречи.

Положив трубку, Волин досадливо поморщился: "Не нравится мне копание в чужом грязном белье. Хвост, конечно, подонок. Но использовать любовную связь в оперативных целях - противно и не совсем порядочно. Хотя не мне судить: Кондратов со своими сыщиками жилы из себя рвет, сдерживая натиск уголовной мрази. Им не до благородных манер".

И Волин решительно отогнал мысли о возможных последствиях использования собранных в Сочи материалов.

Две стрекозы, беспрерывно кружащиеся возле сочинской гостиницы, зависли над кустами акации, беспрерывно складывая и расправляя прозрачные крылышки. Одна из них глухо прострекотала:

- Ну что скажешь, Себ? Ты в последние двое суток излишне задумчив и грустен. Что тебя гнетет?

- На мой взгляд, мы слишком все усложнили и затянули решение вопроса с этим писателем. Чего мы ждем? Разве согласившись писать книгу о благородстве Дыма, и оправдывая любые методы в борьбе с уголовниками он не стал на нашу сторону?

- Ну и что ты предлагаешь?

- Если бы я был наставником как ты, то окончательно лишил его возможности исправления.

- Так в чем же дело? Запроси Высший Совет и если получишь согласие, то приступай к делу.

- И ты не станешь возражать?

- Молодым надо давать возможность проявить себя в настоящем деле. Я охотно смирюсь с ролью стороннего наблюдателя.

- Прекрасно, разрешение Высшего Совета на мою самостоятельную акцию поступит уже сегодня.

- Ну что же, будем ждать приказа.

Анатас с притворной покорностью вздохнул и спикировал на вечнозеленый куст акации. Он с трудом скрывал торжество: "Этот тщеславный бесенок сам лезет в ловушку. Если через своего родственничка он получит санкцию на самостоятельные действия, то в случае его неудачи я останусь на своем месте. Все складывается как нельзя лучше".

И наблюдая как Себ в оболочке грациозной стрекозы весело и беззаботно гоняется за назойливо жужжащей мухой, иронически усмехнулся: "Он как и люди уподобляется глухарю, беззаботно резвящемуся на лесной полянке под прицелом безжалостного охотника".

х х

х Пройдя регистрацию на московский рейс, Волин принялся бродить по залу. Внезапно кто-то настойчиво дернул его за рукав. Обернувшись, Волин увидел молоденькую девушку в длинном платье и черном платке. С её шеи свисал небольшой медный ящичек, на котором под образом Николая-чудотворца красовался исполненный старославянской вязью призыв: "Жертвуйте на храм". Не раздумывая, Волин достал крупную купюру и быстро, словно стыдясь своего поступка, затолкал в узкую щель. Внимательно взглянув в его смущенное лицо, послушница молча протянула Волину небольшую брошюрку. Не смея отказаться, он покорно принял дар и на обложке прочитал: "Размышления Христианина, посвященные Ангелу-Хранителю". Раскрыв брошюру, удивился: "Тут изложены Советы на каждый день месяца. Сегодня двадцать седьмое число. Посмотрим, что рекомендуют отцы церкви в этот день".

Найдя нужную страницу, Волин сразу наткнулся на абзац: "Христианский теолог Тертуллиан, живший во II веке, рассуждая о сочинителях, пишет: Берегись, чтобы строки, которые ты написал, не были предъявлены на Суде к обвинению твоему, подписанные рукой Ангелов".

Волин похолодел: "Не могут быть такие странные совпадения! Почему именно мне послушница вручила эту брошюру? Надо её спросить. Куда она подевалась?"

Волин помчался через зал, разыскивая дарительницу, но её нигде не было. Многочисленные пассажиры в ответ на его расспросы, лишь недоуменно пожимали плечами.

"Похоже её кроме меня никто не заметил. Уж не привиделась ли она мне? Ну нет: вполне реальная и осязаемая религиозная брошюра находится у меня в руке. А если это знак свыше? Тогда это означает только одно: я должен отказаться от написания книги, заказанной Дымом. Не смотря ни на какие угрозы! И будь, что будет!"

Хриплый голос дикторши, возвестил о начале посадки. И Волин ощутил как страх вновь медленно и верно начал завладевать его мыслями: "Одно дело за сотни километров от Москвы мысленно дать отпор Дыму. И совсем иное объявить о своем окончательном отказе прямо в лицо этому бандиту. Так что же делать? Надо потянуть время. Напишу пока первую Главу о его несчастном детстве. Это, по крайней мере, правда. И я не покривлю душой". Принятое решение успокоило. Волин предъявил билет.

Волин предъявил билет и подошел к дверям, ведущим на летное поле. Рядом с ним шумели и толкались беспечные мальчишки и девчонки, возвращающиеся из оздоровительного лагеря. Артиллерийский капитан, провел, сквозь вежливо расступившуюся толпу беременную, тяжело передвигающуюся жену. Молодые загорелые туристы суетливо обменивались адресами и телефонами. И Волин, затерявшийся в веселой и шумной толпе, остро почувствовал свое одиночество.

Внезапно ощутив беспокойство, он обернулся и столкнулся в пристальным взглядом Хвоста, которому блондинка в помятом красном костюме беззаботно щебетала что-то на ухо.

"Он узнал меня! Плохо быть криминальным репортером. И теперь я для него теперь опасный свидетель. Хотя он и не догадывается, что я в курсе, кем является его спутница. Так что возможно все обойдется. Интересно, как он сейчас себя поведет?"

Заметив, что Волин обратил на него внимание, Хвост отвел глаза в сторону, сделав вид, что его интересует лишь пустая болтовня спутницы.

И Волин облегченно вздохнул.

Затерявшись среди шумно галдеющей толпы провожающих, Себ смотрел вслед поднимающемуся по трапу литератору. Он был доволен: "Я все устроил наилучшим образом. Даже если Волин долетит до Москвы, то его ждут разборки с Дымом и Хвостом. И эта тройная страховка гарантирует меня от поражения. Только донесение об успехе позволит дяде поставить вопрос о моем назначении на место этого старика".

Анатас, наблюдая за радостной физиономией стажера, скептически покачал головой: "Он слишком увлекся своими радужными мечтами, забыв насколько зыбка и изменчива судьба здесь на Земле".

Пережив волнительные минуты взлета, пассажиры лайнера освоились и начали заниматься своими обычными делами. Отстегнув ремни, школьники забегали между кресел. И стюардессе стоило больших трудов вернуть их на места.

Волин с опаской вновь раскрыл врученную послушницей брошюру. И вновь был поражен первой фразой, на которую натолкнулся: "Есть другие существа разумные кроме нас и выше нас: Ангелы исполняют повеления Всевышнего и ограждают людей благочестивых своими действиями".

Волин прикрыл глаза: "О существовании Ангелов слышали все. Но главное слово в этой фразе "благочестивых". Оно означает, что Ангел берет под защиту лишь тех, кто этого заслуживает. А случись что-нибудь со мной, встанут ли силы небесные на мою защиту?"

Сразу стало неприятно и тревожно. И в этот момент самолет затрясло, словно старый, готовый развалиться автомобиль, свернувший с асфальта на ухабистую, каменистую проселочную дорогу. Нервно замигало табло, требуя пристегнуть ремни.

Бледная стюардесса срывающимся от страха голосом попыталась успокоить пассажиров: Не волнуйтесь! Просто самолет попал в зону сильной турбулентности. Но наша машина новая. Должна выдержать.

Последние слова напуганной девушки произвели обратное впечатление. Послышались рыдания и отчаянные выкрики.

Волин изо всех сил впился в подлокотники: "Вот оно! Все последние события предвещали мне гибель. Я должен был сразу понять, что визит странных незнакомцев в вериной квартире и нежданная встреча в аэропорту с одетой в черное платье послушницей - не случайны! Но я не хочу умирать! Неужели сейчас все закончится?! Помнится, в Библии Господь обещал не губить Содом и Гоморру, если в них найдется не менее десяти праведников. Неужели в этом самолете нет безгрешных людей? А дети?"