Светлана Алешина - Дешевле только даром

— Тогда давайте ждать, — рассудительно предложил Кряжимский.

И, словно в подтверждение его слов, почти немедленно раздался телефонный звонок. Я первой оказалась у аппарата и сняла трубку.

— Газета «Свидетель». Главный редактор слушает! Я услышала знакомое покашливание и неуверенный голос Чижова.

— Ольга Юрьевна? Здравствуйте! Я, гм.., приехал.

— Где вы сейчас? На железнодорожном вокзале? Ждите меня у центрального входа, я сейчас буду!

Через пятнадцать минут я подъехала к вокзалу и, притормозив машину у тротуара, посигналила. Петр Алексеевич стоял под широким бетонным козырьком у дверей вокзала, прячась от яркого солнца. На нем была белая рубашка, уже промокшая от пота, и кремовые полотняные брюки. В руках он держал небольшой чемоданчик. Вид у Чижова был самый унылый.

Заметив меня, он торопливо сорвался с места и потрусил к машине. Забравшись в кабину, он еще раз поздоровался, бросил чемоданчик на заднее сиденье и принялся вытирать мокрое лицо носовым платком, отдуваясь и фыркая.

— Чертовски жарко в поезде! — сообщил он. Мы поехали. Петр Алексеевич молчал и без особого интереса поглядывал по сторонам.

— Может быть, заедем куда-нибудь позавтракать? — предложила я.

— Благодарю вас, совсем не хочется есть, — ответил Чижов. — С удовольствием выпил бы сейчас чего-нибудь — лучше всего минералки…

— У нас в редакции что-нибудь найдется, — успокоила я его. — Сложно было с поездкой?

— Да, непросто! — без энтузиазма сказал Чижов. — Но раз надо, так надо..

— Приехали! — сказала я, останавливаясь около редакции.

Мы вышли из машины и поднялись к нам в офис. Лицо Чижова сделалось напряженным и совсем несчастным. Возможно, он вообразил, что прямо сейчас столкнется с Тарантасом нос к носу. Перед дверью он заколебался и безнадежным тоном спросил:

— Ваши сотрудники все в курсе?

— Разумеется, — ответила я. — Но вам нечего опасаться, мои сотрудники — очень тактичные люди.

Петр Алексеевич обреченно кивнул и покорно вошел в приемную.

После сдержанных приветствий я предложила всем пройти ко мне в кабинет, а Марину попросила принести воды. Пока коллеги рассаживались, а Петр Алексеевич пил минералку, я аккуратно разложила на столе весь набор фотографий.

— Итак, вы готовы, Петр Алексеевич? — спросила я.

Чижов испуганно огляделся, вытер губы и кивнул.

— Взгляните на фотографии, — попросила я. — Вы узнаете кого-нибудь из этих людей?

Петр Алексеевич подсел к столу, наморщил лоб и стал сосредоточенно всматриваться в каждую фотографию, беря их поочередно в руки и поднося почти к самому носу — он очень боялся ошибиться.

Все молча ждали, деликатно поглядывая в окна. Стало так тихо, что совершенно отчетливыми сделались сухие щелчки кварцевых часов на стене.

Петр Алексеевич откладывал в сторону одну фотографию за другой, с сожалением качая головой. Я уже было окончательно решила, что и сегодня нас ждет разочарование, как вдруг Чижов будто поперхнулся.

Я быстро посмотрела на него — Петр Алексеевич был слегка бледен, а рука, державшая фотографию, дрожала. Он поднял на нас встревоженные глаза и измученным голосом произнес:

— Это несомненно он! Тот самый, круглолицый… Это — Тарантас!

Я заглянула через его плечо. На фотографии был изображен сам владелец казино — Анатолий Николаевич Коровин.

— Вы не ошибаетесь? — спросила я, не в силах сдержать радостных нот в голосе.

— Я запомнил это лицо на всю жизнь, — с горечью сказал Чижов. — Здесь он, конечно, здорово постарел и.., я бы сказал.., остепенился, что ли. Здесь он больше похож на человека, понимаете? Но это, без всякого сомнения, он!

Я взяла у него фотографию.

— Досмотрите все до конца — может, узнаете еще кого-нибудь.

Петр Алексеевич не сразу понял, что я сказала, — он был ошеломлен и напуган. Встреча с прошлым оказалась нелегким делом. Мне пришлось повторить свою просьбу.

Чижов встрепенулся и продолжил перебирать карточки. Мне показалось, что теперь он делает это скорее формально, но, закончив, Петр Алексеевич довольно уверенно заявил:

— Больше я никого не узнаю, извините. — У него был все такой же измученный, отсутствующий взгляд.

Зашевелился Кряжимский, хлопнул ладонями по коленкам и преувеличенно бодрым тоном провозгласил:

— Вот и отлично! Наши подозрения блестяще подтвердились, Ольга Юрьевна! Полагаю, что теперь нам остается только навестить старшего оперуполномоченного Могилина и повторить все это ему. Дальнейшее расследование пусть ведет он — теперь все козыри в его руках!

Чижов трясущейся рукой налил в стакан воды и жадно выпил.

— Вы полагаете, я должен пойти сейчас в милицию? — упавшим голосом спросил он.

— Мы отправимся туда вместе, — сказала я. — Вы, я и Виктор, наш фотограф. Ему тоже есть что сказать.

Чижов замялся.

— М-м.., а как вы полагаете, мне придется, наверное, встретиться с Татьяной и.., сыном?

— Вам так не хочется с ними встречаться? — спросила я.

Чижов сделал в воздухе неопределенный жест рукой.

— Это сложно объяснить, — робко сказал он. — Они ведь должны меня ненавидеть. А я.., я тоже уже привык себя чувствовать их врагом…

— Мне кажется, вы преувеличиваете, Петр Алексеевич! — заметила я. — Прошло столько времени! Никакая ненависть не может так долго продолжаться. Я считаю, вам не стоит бояться. Вряд ли встреча будет радостной, но и катастрофы, думаю, не произойдет.

— Да, наверное, вы правы, — сказал Чижов. — Снявши голову, по волосам не плачут. Поступайте, как считаете нужным. Я во всем подчиняюсь вам. Этого негодяя должно настичь возмездие. Лучше поздно, чем никогда. Кстати, а чем он сейчас занимается, этот Тарантас?

— Он содержит казино, — объяснила я. — Как раз напротив дома, где живет ваша бывшая жена. Однажды он увидел ее и напугался, что рано или поздно Татьяна Петровна узнает его. Тогда он попытался ее убить — чужими руками. Когда убийство сорвалось, Тарантас прикончил неудачного киллера и, поняв, что им интересуются, пошел другим путем. Через третьи руки он устроил Татьяне Петровне обмен квартирами, чтобы удалить ее из района, где располагается казино. Это влетело ему в копеечку, но чего не сделаешь ради собственного спокойствия! Ему бы с этого начать, и никто ничего бы не заподозрил. Но, видимо, убийство показалось ему более простым и надежным средством.

— Да, это ужасно, — с гримасой отвращения сказал Чижов. — Ужасно, что есть люди, для которых самым простым средством является убийство. Я никого не убивал, но моя жизнь отравлена муками совести. Что же должны чувствовать эти люди, у которых на руках кровь?

— К сожалению, вряд ли они что-то особенно чувствуют, — ответила я. — Возможно, небольшое беспокойство.

— Надеюсь, теперь им придется почувствовать большое беспокойство! — заключил Чижов. — Я готов выполнить свою миссию до конца! Когда мы едем?

— Прямо сейчас и поедем. Виктор, у тебя есть дубликаты фото Коровина? Советую захватить их с собой. Сергей Иванович, вы оставайтесь в редакции. Мы можем задержаться… Кстати, попробуйте выяснить, куда провалился наш Ромка. Очень это меня беспокоит… И еще: позвонит вдруг Чижова, попросите ее приехать в редакцию — может быть, она понадобится…

Петр Алексеевич слегка вздрогнул, услышав фамилию своей жены, но сделал вид, что ничего не случилось, и только озабоченно спросил:

— Мне можно оставить здесь у вас чемоданчик?

— Разумеется, здесь он будет в полной сохранности, — сказала я. — Итак, мы можем отправляться?

— Оля, — неожиданно подала голос Марина. — Мне кажется, кто-то в приемной шарится… Может быть, это Ромка пришел?

Но в приемной оказался вовсе не Ромка, а высокий голенастый парнишка в синем спортивном костюме, большеносое лицо которого показалось мне знакомым. В руках он мял синюю бейсболку с длиннющим козырьком, и этот головной убор напомнил мне, где я видела этого мальчишку. Конечно же, это был приятель Игоря Чижова, которого я встретила на днях в компании с нашим Ромкой!

Подросток был хмур и, несомненно, взволнован. Увидев всех нас, он поздоровался ломающимся юношеским баском и сказал:

— Я, это, по делу… Мы с Игорем договорились, если чего, то я к вам сразу… Вы Игоря Чижова помните?

— Что за вопрос? — удивилась я. — Как я могла его забыть? А что случилось?

— Кажется, Игорь влип, — мрачно сообщил парень. — А с ним и этот ваш… Ромка. Мы тревожно переглянулись.

— Что значит влип? — спросила я. — Куда влип? И при чем тут наш Ромка? Ты можешь объяснить толком?

— Могу, только нужно, наверное, торопиться, — сказал подросток. — Может, поедем? Я по дороге объясню.

— Господи, только этого еще не хватало! — воскликнула я. — Что будем делать? Куда ехать-то?

Парень неопределенно махнул рукой и лаконично сказал:

— За город!