Марина Серова - От судьбы не уйдешь

Я снова кивнула и пошла на кухню, налила ему стакан минеральной, вернулась, села слушать дальше. Не перебиваю, пусть выскажется. Лукашов жадно выпил воду, набрал воздуха в легкие и продолжал:

— Я такой наглости не ожидал… Наверное, наивный албанец. От этой публики можно ждать чего угодно… Да и вообще от людей всегда нужно, наверное, ждать чего угодно. — Я нахмурилась. — Извини, я отвлекаюсь, но я в шоке… Это что-то…

— Да что случилось? — спокойно спросила я. На него, похоже, мой тон подействовал. Он снова вздохнул, закрыл на минуту глаза, открыл и уже более спокойно продолжил:

— Извини. Я успокоился. Словом, предлагают они мне снова ту же самую сделку. Говорят, мол, предложение наше все еще в силе остается. Старцева, который вредничал, теперь нет, и никто, значит, помешать нам не может. Ты же вроде как был не против, а «Грааль» — то теперь твой. Я даже задохнулся, когда услышал. Говорю, так это вы Серегу? — Лукашов побледнел, сжал кулаки. — Вы?! Даже кинулся. Правда, меня тут же успокоили. — Он автоматически потер челюсть, и только теперь я заметила, что он не только взъерошенный, но еще и потрепанный и даже, я бы сказала, помятый. — Они меня успокоили и говорят, нет. Не мы. Мамой клянемся. У них это едва ли не самая страшная клятва, — Андрей горько усмехнулся. — Я говорю, а кто, знаете? А они мне ехидненько так… Есть там у них один, ехидна вылитая… Так вот, он мне и говорит, мол, это, конечно, не мы, но у нас кое-какие соображения насчет того, кто это, имеются. Если согласишься с нами сотрудничать, — Андрей прямо выплюнул слово, — то мы своими соображениями с тобой охотно поделимся. А может, ты к тому времени и сам допрешь… В любом случае, мол, мы и тебе эту проблему устранить поможем, если, конечно, согласишься, насчет спирта то есть… — Тут он замолчал, сник, словно завод какой кончился.

— А ты? — я посмотрела ему в глаза.

— Что?

— Ты согласился?

— Нет. Это теперь принципиально. Серега не хотел, и я теперь не буду, но они, похоже, знают, кто… — простонал Андрей и закрыл руками лицо. — Они знают, а мы — нет…

— Успокойся, мы тоже почти что знаем, — твердо сказала я.

— Да? — Андрей отнял от лица руки и внимательно посмотрел на меня. — И кто?

— Я сказала «почти что». Скоро, поверь мне, очень скоро я узнаю точно.

— Ты это серьезно? — с недоверием спросил он.

— Вполне, если не веришь, у тебя есть альтернатива — соглашайся с братками, — я пожала плечами. — Насильно мил не будешь.

— Ну зачем ты так? — выдохнул Андрей. — Я тебе как детективу очень даже верю. Поэтому и не согласился и не соглашусь.

— Подожди, а они что, ответом твоим не ограничились?

— Нет, конечно. Видать, очень уж им хочется поиметь меня. Сказали, ты думай. Такие, мол, решения нельзя принимать сгоряча, ты о своем подумай, а мы тебе, если что — поможем, слово чести, — он чуть не сплюнул, скривился, покачал головой.

— Ладно. Ты вот что… Ты пока ничего не предпринимай, хорошо?..

— А что я могу? — удивился Андрей.

— Ну мало ли… — я пожала плечами. — Ты парень горячий, может, захочешь сам что вызнать. Лучше не суйся, чтоб без последствий. Хорошо?

Андрей покачал головой, цыкнул и сказал:

— Ну ты, Таня, вообще… Может, это у вас у всех, у сыщиков, такая паранойя?..

— Может, — легко согласилась я. — Тебе срок назначили?

— Да, — он кивнул, продолжая смотреть на меня как на параноика. Точно, после вчерашней «медитации» у него сложилось именно такое понятие о моей скромной (хорошо, пусть нескромной) персоне. — Через три дня стрелку забили.

Я хмыкнула, похоже, что господин Финский обладает даром убеждения. Удалось ему братков уломать. Поверили, что здесь заминок не будет. Хм, хм.

— Вот и подожди, а я постараюсь за это время все довести до ума. — Андрей опять с недоверием посмотрел на меня, мол, до какого же ума, Танюша, разве ж он у вас имеется? Имеется. Имеется, господин Лукашов, мысленно ответила я ему. Можете не беспокоиться.

— Похоже, Серегу из-за этого… — сказал он.

— Похоже, похоже, — согласилась я. — И тебе это, по-моему, вполне ясно дали понять. Не находишь?

— А это значит, что и меня может такая же участь ожидать, — его глаза расширились. Ну и кто, спрашивается, у нас параноик?

— Вполне, — резонно заметила я. — Но кто тогда будет с ними переговоры вести?

— Не знаю, — пожал плечами Лукашов. — А что у тебя за соображения, можно поинтересоваться?

— Да ну, как тебе сказать… — попыталась я увильнуть от вопроса. — Надо бы проверить…

— Но ведь ответ-то я должен дать только через три дня, а все это время мы, что же, бездействовать будем?

— О нет, только не это, — ответила я.

Тут мы с господином Лукашовым снова оказались на той опасной грани в отношениях, из-за которой рухнуло не одно здание дружеской привязанности между людьми разного пола. Его взгляд поманил меня, моя сущность откликнулась. Еще немного — и мы вполне могли бы оставить эту грань позади. Пауза затянулась дальше некуда. Как в третьеразрядных «фильмах о любви». Но мы почему-то по-прежнему молчали и смотрели друг друг в глаза. Интересно, почему?

У него снова был Тот Самый Взгляд, и мне снова подумалось, что, похоже, передо мной сидит Тот Самый Мужчина. Н-да… Я очнулась первой. Но ему удалось меня опередить, он сказал:

— Знаешь, я, наверное, пойду.

Я кивнула, понимая, что это должна была сказать я. Это были мои слова, теперь он может подумать… О господи! Что это? Рефлексия — это, оказывается, еще и заразно! Кошмар! Я порывисто поднялась и пошла провожать дорогого гостя.

Лукашов ушел. Я решила, что надо бы наведаться к дяденьке Финскому. Слишком уж интересна его роль во всей этой истории. И слишком уж непонятна. То есть слишком уж подозрительна и навязчива. Словом, едем. Я решила, что надо бы с собой захватить магнитофон и наушники. Мало ли кто еще Лукашову позвонит. Странно, с одной стороны — он мне, похоже, нравился, но с другой… Доверяй, но проверяй. Мне бы все же хотелось быть в курсе его частной жизни.

Я оправдалась тем, что этого требует дело. Ведь и с самого Лукашова мои обвинения сняты еще не до конца. Странный он все-таки. В общем, я собралась и поехала. К моему величайшему сожалению, господина Финского дома не оказалось. Я вернулась в машину и приготовилась ждать. На улице начинало темнеть. Сколько мне сидеть придется?

Я надела наушники. Как-то поживает Андрей? Может, дома, а может, в машине, а может, с кем беседует? Я не ошиблась. Он был дома, и он беседовал. С кем? Хотите знать? С Финским.

Похоже, я почти ничего не пропустила. Разговор только-только вышел в интересующее меня русло. Уточняю — разговор шел о спирте. «Левом», естественно.

— А ты знаешь, что парамоновские снова приглашения шлют? — это был Андрей.

— Знаю, — Борисыч.

— Откуда? — удивился, по всей видимости, Андрей.

Раздался смех, я бы даже сказала, издевательский хохот:

— Ты что, серьезно не понимаешь, откуда?

Минутное замешательство. Похоже, Лукашов, серьезно, не знал.

— Н-да, — это Андрей. — Не ожидал я от тебя этакой медвежьей услуги.

— Почему же медвежьей? — теперь, похоже, удивился Финский.

— Ты сам-то подумай.

Тут Финский начал вновь перечислять все возможные выгоды от этой сделки. Андрей не перебивал. Я, соответственно, тоже. Эх, как же я пожалела, что нет у меня санкции на прослушивание. Вот был бы сюрприз. Наконец на пункте шестом, наверное, Финский закончил свою тираду словами:

— Теперь-то ты, наконец, понимаешь, что с братками нужно подружиться?

— Нет.

Да, подумала я, услышав твердое заявление, мы ведь благородные. Но жить-то хотим, разве не так?

— Что «нет»? — Финский, похоже, не ожидал этакого благородства. — Ты что, совсем? Идиот, что ли? Ну, Андрюха, я-то полагал, что ты все просек еще в прошлый раз. Ты, по-моему, весьма ратовал за эту сделочку. Или мне память изменяет?

— Нет. Память тебе не изменяет, — согласился Лукашов. — Но это было тогда. А теперь я не соглашусь.

— А вот это зря… — как-то слишком уж мягко произнес Финский. — Тебе, дружочек, видать, не терпится вслед за Сереженькой?

Повисла пауза, я заерзала на сиденье, закурила. Так, противник нападает и угрожает. Ну, давайте же, продолжайте, чтоб вас!

— Как ты сказал?! — Это Андрей, очень сердито. — «Вслед за Сереженькой»? Ты что, ты мне угрожаешь?.. Ты… — Тут снова повисла пауза. Похоже, до Лукашова что-то дошло. Похоже, до меня — тоже. Батеньки!

— Так… — тихо, еле расслышала сдавленный голос Андрея, — это… ты?..

— Цыц! — рявкнул Финский.

Снова оба замолчали. Я разнервничалась не на шутку. Магнитофон, конечно, работает в режиме «запись», но толку-то? Могут и не принять в качестве улики. И запросто. Э-э-эх!.. Ну, чего молчите, давайте, на фиг, доигрывайте свой спектакль, нечего нервы зря мотать!