Пер Вале - Полиция, полиция, картофельно пюре !

XXI

На вопрос о том, что делать с Хампусом Брубергом и Хеленой Ханссон, мягко говоря, ответить было трудно. К тому же пришлось решать эту проблему по телефону, что требовало времени. - Где они? - спросил Мартин Бек. - На Кунгхольмсгатан. - Задержаны? - Да. - Можем ли мы их арестовать? - Прокурор думает, что можем. - Думает? Кольберг глубоко вздохнул. - Они задержаны за попытку вывоза валюты. Но пока никакого обвинения им не предъявлено. Доказано, впрочем, что у Бруберга в кармане был фальшивый паспорт и что он стрелял из стартового пистолета, когда Ларссон и тот полицейский, любитель стрельбы, должны были его задержать. И мадам призналась, что занимается проституцией. К тому же у нее найден чемодан, набитый ценными бумагами. Она говорит, что эти бумаги, билет и все остальное дал ей Бруберг, пообещав десять тысяч за то, что все это будет доставлено в Швейцарию. - И наверное, она не врет. - Конечно. Но все дело в том, что они не успели уехать. Если бы у нас с Ларссоном хватило ума, мы бы оставили их пока на свободе. Сообщили бы в таможню, в паспортную полицию, и их задержали бы на аэродроме. - Словом, ты считаешь, что доказательств недостаточно? - Вот именно. Прокурор предполагает, что судья может отменить арест и удовольствоваться подпиской о невыезде. - И выпустит их? - Вот именно. Если только ты не убедишь прокурора в Мальмё, что эта пара может дать решающие показания об убийстве Пальмгрена. В таком случае мы имеем право арестовать их и отправить к тебе. Таково мнение юристов. - А что ты сам думаешь? - Да ничего. Во всяком случае, совершенно ясно, что Бруберг собирался удрать и увезти с собой массу денег. Но если вести эту линию, дело придется передать в другой отдел. - А Бруберг имеет какое-нибудь отношение к убийству? - Предположим, что, начиная с пятницы, он действует именно так лишь потому, что в четверг вечером умер Пальмгрен. Это же ясно, как день, правда? - Да, пожалуй. - С другой стороны, у Бруберга великолепное алиби по поводу самого убийства. Так же, как и у Хелены Ханссон и у всех сидевших за столом. - А что говорит сам Бруберг? - Он изволил сказать "ай", когда врач чинил ему морду. А больше ни слова. - Подожди-ка, - сказал Мартин Бек. Телефонная трубка стала влажной от пота, и он вытер ее носовым платком. - Что ты делаешь? - подозрительно спросил Кольберг. - Потею. - Посмотрел бы ты на меня. Но вернемся к этому Брубергу. С ним договориться трудно. Насколько мне известно, все эти деньги и акции могут и на самом деле принадлежать ему. - Гм, - пробурчал Мартин Бек. - А откуда он их взял? - Не задавай мне таких вопросов. О деньгах я знаю только то, что у меня их нет. - Кольберг замолчал, по-видимому, обдумывая этот горестный факт. - А как с этой девчонкой? - Насколько я понимаю, тут все проще. Она болтает вовсю. Полиция нравов сейчас разматывает этот клубок и выявляет "девушек по вызову". Эта сеть явно охватывает всю страну. Я только что говорил с Сильвией Гранберг, она считает, что они без лишних разговоров могут арестовать Хелену Ханссон, во всяком случае на время расследования. Сильвия Гранберг была первым помощником комиссара в полиции нравов и, в частности, начальницей Осы Турелль. - Ну, - проговорил Кольберг. - Так что мне делать? - Было быт, конечно, интересно провести очную ставку, - промямлил Мартин Бек. - Не слышу, что ты говоришь, - пожаловался Копьберг. - Мне нужно подумать над этим. Я позвоню тебе через полчаса. - Только не позже. В любую минуту на меня могут обрушиться и Мальм, и начальник полиции, и вся эта свора. - Полчаса. Обещаю, - сказал Мартин Бек и повесил трубку. Он долго сидел, положив локти на стол и сжав голову руками. Через какое-то время картина для него стала проясняться. Хампус Бруберг реализовал все свои ценности в Швеции и пытался бежать из страны. Он заранее отправил семью в безопасное место. Все это свидетельствует о том, что после смерти Пальмгрена его положение стало шатким. Почему? По всей вероятности, потому, что в течение долгих лет он присваивал себе крупные суммы из доходов тех предприятий Пальмгрена, которые контролировал. Виктор Пальмгрен полагался на Бруберга, поэтому он мог считать себя в относительной безопасности, пока директор концерна был жив. Но когда Пальмгрена не стало, Бруберг не решился оставаться в стране. Значит, он чувствовал опасность, если не для жизни, то, во всяком случае, для своего благосостояния, и, возможно, предвидел долгое тюремное заключение. Но опасность с какой стороны? Вряд ли со стороны властей, ибо казалось невероятным, чтобы полиции или налоговому управлению удалось когда-либо распутать пальмгреновские дела. Если это вообще можно сделать, то на это потребуются, наверное, годы. Опасность грозила скорее всего со стороны Матса Линдера. Или, возможно, Хофф-Енсена. Неприязнь Линдера к Брубергу была так велика, что он не смог ее скрыть даже во время допроса. Не намекнул ли он достаточно прозрачно, что Бруберг мошенник? Что Пальмгрен слишком полагался на своего представителя в Стокгольме? Во всяком случае, в возможной борьбе за овладение пальмгреновскими миллионами все козыри у Линдера. Если Бруберг присвоил большие деньги, Линдер в такой ситуации мог немедленно потребовать ревизии счетов различных предприятий и сообщить о нем в полицию. С другой стороны, Линдер еще этого не сделал, несмотря на то, что знал или, во всяком случае, предполагал, что дело не терпит отлагательства. Полиция задержала Бруберга без помощи Линдера и почти случайно. Это может означать, что и сам Линдер находится в щекотливом положении и не решался рисковать из-за того, что против него выдвинули бы контробвинение. Как бы там ни было, Брубергу смерть Пальмгрена была совсем не выгодна, и он уж никак ее не предвидел. Его поведение, начиная с пятницы, как правильно заметил Кольберг, обусловливалось смертью Пальмгрена, но все говорит за то, что он действовал торопливо, почти в панике и, следовательно, был почти не подготовлен заранее. Не снимает ли все это с Бруберга подозрения относительно самого убийства? Мартин Бек был убежден в одном: если преступление явилось результатом заговора, то это заговор не политического, а экономического характера. Кто же выигрывал от смерти Пальмгрена? Кто достаточно хорошо информирован, чтобы суметь напугать такого закоренелого мошенника, как Бруберг, и заставить его бежать? Ответ может быть только один: Мате Линдер. Человек, который уже сумел завладеть женой Пальмгрена и у которого самые сильные позиции в борьбе за экономическую власть. Шарлотта Пальмгрен была слишком довольна своей жизнью, чтобы вступать в заговоры на таком высоком уровне. К тому же она просто-напросто глупа. А Хофф-Енсен явно недостаточно знает дела пальмгреновской империи. Но мог ли Линдер пойти на такой явный риск? А почему нет? Крупная игра требует крупных ставок. Интересно было бы устроить очную ставку между Хампусом Брубергом и Матсом Линдером и услышать, что эти господа могут сказать друг другу. А Хелена Ханссон? Была ли она только наемным орудием? Практичным, кстати говоря, орудием - она и секретарь, и контрабандистка, и любовница. Об этом говорили ее собственные показания, и не было никаких оснований в них сомневаться. Но долгий опыт свидетельствовал, что именно в постели можно узнать многое. А Бруберг был ее постоянным клиентом... Мартин Бек пришел к решению. Он встал и вышел из комнаты. Спустился на лифте на нижний этаж, в прокуратуру. Через десять минут он снова был за письменным столом в том же кабинете и набирал номер в Вестберге. - Потрясающе, - сказал Кольберг. - Ты выдержал срок. - Позаботься, чтобы обоих арестовали. Они нужны нам здесь как свидетели. Это важно для расследования убийства. - Правда? - В голосе Кольберга звучало сомнение. - Их нужно переправить сюда как можно скорее, - упрямо сказал Бек. - О'кэй. Но только еще один вопрос: ты меня потом освободишь от этой чертовщины? - Думаю, да. После телефонного разговора Мартин Бек посидел еще за столом размышляя. Но теперь он думал о Кольберге и его невысказанном сомнении. Действительно ли эти люди нужны для расследования убийства? Может быть, и нет, но у него были свои, скорее личные причины для такой просьбы. Он никогда не видел ни Бруберга, ни Хелены Ханссон, только их фотографии, и его просто разбирало любопытство. Он хотел знать, как они выглядят, поговорить с ними, добиться с ними контакта и проверить свои собственные предположения. Хампус Бруберг и Хелена Ханссон были арестованы в пять минут одиннадцатого на следующее утро, в среду девятого июля. Они вылетели из Стокгольма дневным самолетом. Бруберга сопровождал конвойный полицейский, Хелену Ханссон - женщина из тюремного управления и Оса Турелль, которой нужно было совместно с коллегами в Мальмё обсудить проблемы расследования. Без четверти два самолет приземлился на Бультофте.

XXII

На краю острова Амагер к югу от аэродрома Каструп находится город Драгер. Это маленький датский городок, в котором живет четыре-пять тысяч человек и который известен главным образом своей паромной переправой. Летом паромы между Драгером и Лимхамном на шведской стороне снуют, как челноки, перевозя через пролив шведских автомобилистов, а в зимнее время используются главным образом для перевозки тяжелых машин, автобусов и грузовиков. И круглый год из Мальмё в Драгер ездят домашние хозяйки, чтобы делать на пароме покупки, не облагаемые пошлиной, а также покупать в Дании то, что там дешевле, чем в Швеции. В очень недавнем прошлом маленький портовый город был излюбленным курортом и местом рыбной ловли. Лодки стояли там во множестве, бок о бок, и в порту царило оживление. Теперь близость столицы превратилась в недостаток, вода у причалов стала такой грязной, что в ней нельзя ни купаться, ни ловить рыбу. Зато сам городок и его строения не изменились сколько-нибудь с тех пор, как дамы, прохаживаясь по берегу, лениво вертели зонтами, тщательно охраняя свою алебастрово-белую кожу от разрушающего действия лучей солнца. А у самого берега осторожно окунались в воду по системе доктора Кнейпа5 мужчины в купальных трико, выставлявших в далеко не лестном свете их разбухшие от пунша животы. Дома низкие, живописные, окрашенные в веселые цвета, сады тенистые, распространяющие аромат ягод, цветов, пышной зелени. Улочки - извилистые, узкие, часто мощенные булыжником. Шумное и зловонное движение машин к паромам обходит окраины города стороной, и в старых кварталах относительно спокойно. Отдыхающие по-прежнему приезжают в Драгер, несмотря на грязную воду, и в этот вторник в начале июля все комнаты в гостинице "Странд" были заняты. В три часа пополудни семья из трех человек только что закончила свой поздний ленч на веранде гостиницы. Родители сидели еще за чашкой кофе и тортом, а шестилетний сын приставал к родителям: - Когда мы пойдем? Я хочу смотреть лодки. Пейте кофе. Скорее. Ну пойдемте! Они спустились к старому портовому павильону, ставшему теперь музеем. В рыбной гавани было всего две лодки, обычно их бывало здесь больше, очевидно, прочие ушли в Зунд на ловлю отравленной ртутью камбалы. Мальчик остановился у причала и стал бросать камни в мутную воду. Он увидел множество интересных предметов, которые волна прибивала к набережной, но их было не достать. Дальше виднелась паромная пристань. На большой асфальтированной площади стояла очередь машин, ожидавших парома, который уже приближался. Трое повернули и медленно пошли обратно вдоль набережной, а потом между домами и виллами. Когда виллы остались позади, впереди показался аэродром Каструп. Здесь они повернули направо и Подошли к берегу. Енс нашел на берегу сломанную зеленую лодочку из пластмассы и играл с ней, родители уселись на траве. Наконец мальчику надоело его занятие, и он отправился вдоль моря. Нашел картонку из-под молока, пивную бутылку и горько раскаивался, что показал свои находки родителям, которые заставили его тут же все выбросить. В ту минуту, когда отец позвал его, чтобы возвращаться в "Странд", Енс увидел на поверхности нечто захватывающее. Большую коробку, похожую на ящик с сокровищами. Отец, конечно, отобрал находку. Енс немножко поревел в знак протеста, но вскоре перестал, поняв, что .это бесполезно. Родители рассмотрели коробку. Она намокла, и черная бумага, которой она была оклеена, в нескольких местах отстала. Но все же коробка была целой, и неплотно прилегавшая крышка не повреждена. На крышке они увидели печатную надпись: "АРМИНИУС-22". Они осторожно открыли коробку. В белой пластмассе были вырезаны два ложа. Одно имело контуры револьвера с очень длинным стволом. По форме другого трудно было догадаться, для чего оно. - Коробка для игрушечных пистолетов, - сказала мать и пожала плечами. - Нет, не то, - ответил отец. - В этой коробке лежал настоящий револьвер. На крышке даже написано, какой он марки. Посмотри сюда, в эту выемку. Здесь лежал запасной приклад, который при необходимости можно использовать для оружия более крупного калибра. - Фу, - сказала мать. - Оружие - это такая гадость. Подумай, если бы револьвер или пистолет по-прежнему лежал там и был заряжен и Енс нашел его и... Мужчина засмеялся и погладил жену по щеке: - Ты выдумщица. Если бы револьвер лежал здесь, коробка не плавала бы по воде. "Арминиус-22" - тяжелая штука. В коробке явно не было оружия, когда ее выбросили в море. Никто не выбросит такую дорогую вещь, как револьвер... - ...если только это не гангстер, который хотел отделаться от орудия убийства. Подумай... - Она внезапно остановилась и схватила мужа за рукав. - ...подумай, а если это так? Нужно отнести коробку в полицию. - Ты с ума сошла? Нас же на смех поднимут. Енс бежал впереди, он уже забыл о своем ящике сокровищ. - И все-таки, - продолжала жена. - Кто его знает. Повредить мы себе не повредим. Пойдем в полицию. Она была упряма, и муж за десять лет совместной жизни убедился, что лучше уступить, чем протестовать. Поэтому у драгерского инспектора Ларсена четвертью часа позже было испорчено сукно на письменном столе, поскольку на него положили насквозь мокрую коробку из-под револьвера.