Марина Серова - Все учесть невозможно

Она продолжала молчать.

— Даже тогда, когда Леша и выстрелил в спину Халивину, даже тогда вы продолжали играть в эту игру! В какой-то момент Стас узнал, что отца убил Леша. Вы ему это сказали?

Она молчала.

— Не говорите, — махнула я рукой. — Сказали именно вы. Не Федор, как я думала вначале. Вы.

— Таня, вы принадлежите к другому поколению, — тихо произнесла Людмила Сергеевна. — Эти деньги могли пойти на дурные цели. Я не могла допустить, чтобы они достались Ирине. Она маньячка.

— А вы?

— Мой отец полжизни провел в лагерях, — пробормотала она.

— И что? Вы играете в политику, предаетесь воспоминаниям, а в это время из-за ваших игр могут погибнуть ваши дети? Знаете, что я вам скажу? Я боюсь вашего чертового поколения. Как одних, так и других. Поймите, люди живут не для этих ваших выдуманных идеалов. Они живут, потому что любят. Смеются. Плачут. И никакая политика этого не стоит. С вашими Троцкими, Лениными, Бухариными и прочей шелухой.

— Что с Федей?

— Он чуть не погиб, поскольку думал, что отца убили вы. Бедный парень пытался принять вину на себя, написав эту дурацкую записку, а потом собирался романтично покончить с собой, только чтобы никто не заподозрил вас… Он же так вас любит, что страшно за него. Из-за вашей дискеты Стас оказался косвенной причиной гибели Леши — на кладбище он пытался отнять эту «важную» дискету, думая, что она поможет всем вернуться к нормальному существованию. Он наступал, наступал — а тот пятился от него, пока не оступился и не свалился на дно карьера. Стасу хватило нескольких минут и одного взгляда на то, чтобы решиться на отчаянный поступок, приведший к трагедии… Все из-за этой мифической дискеты. Из-за завещания… Сколько мук приняли ваши дети ради этого клочка бумаги?

Я посмотрела на ангела. Он улыбался такой же бессмысленной улыбкой.

— Ладно, — проворчала я. — Можешь не смеяться. Как говорил Халивин, хорошо смеется тот, кто смеется последним…

Я посмотрела на Людмилу Сергеевну. Она стояла, глядя на меня таким же змеиным взглядом, который наличествовал у Ирины. И с такой же холодной улыбкой на губах.

Все-таки они были слишком похожи друг на друга… Как будто именно Ирина, а не два сумасшедших паренька, была ее настоящим ребенком…

Температура на улице продолжала падать. Ветер дул с севера, и мне было холодно.

На углу стояла старушка, опираясь на палку. Я посмотрела на нее, и она поймала мой взгляд. Недоверие в ее глазах сменилось симпатией. Она улыбнулась мне и проговорила:

— Что ж ты без пальтишка, доченька? Замерзнешь…

Я сжала в карманах кулачки. «Господи, — подумала я. — Ведь они никому не нужны… Все играют в политику. Всем по фигу вот эти старушки, доживающие свой век, с кротким мужеством переносящие то, что они никому не нужны. Никому на свете…»

— Ничего, — ответила я, пытаясь выдавить из себя улыбку. — Я привычная.

— Значит, выживешь, — серьезно посмотрела она на меня.

— Выживу, — пообещала я ей. И пошла дальше, стараясь не оглядываться, чтобы не видеть эту одинокую фигуру в стареньком пальто. Чтобы не думать о ее одиночестве. О том, что она считает копейки от пенсии до пенсии. О том, что она никому не нужна и все прикрываются ею, чтобы урвать свой жирный кусок власти.

Андрюшка стоял возле плиты, доваривая спагетти.

— А-а, наконец-то, — проговорил он. — Я проявляю о тебе заботу. А то ты похожа на беспризорника, забывшего, что такое горячая пища.

Он свалил всю эту клейстерную гадость в тарелку и спросил:

— Ну? Ты мне расскажешь, из-за чего разгорелся весь сыр-бор?

— Из-за денег и власти, — устало проронила я. — Старо и банально, не так ли?

— Я чего-то не понял… — признался он. — При чем тут была ты?

— Я?

Правда, при чем?

— Я была им нужна для правдоподобия, — призналась я. — Знаешь, как люди играют в игры. Халивин понял, что Ирина претендует на его место. Власть, как почва, уходила из-под ног. Он придумал эту дискету с «Секретными материалами». Записал туда реальные имена и доходы. Кстати, они ведь действительно снабжали оружием чеченских террористов. И доходы с публичных домов имели место. Советую тебе проверить.

— Проверю, — кивнул он. — Можешь не сомневаться.

— Леша это узнал. Он выследил, куда спрятали дискету. Пришел к Халивину и попытался его шантажировать. Перед этим приходила Ирина и заставила Халивина отказаться от моих услуг. Не знаю, что там произошло у Халивина с Лешей, только Леша не сдержался. Халивин стал набирать номер Ирины, не отнесясь к Леше с должной серьезностью, и тот нажал курок. Думаю, от страха. Но это только мои предположения. Потом Леша попытался наехать на Стаса. Тогда уже возник вопрос о завещании. Стас понял, что опасность угрожает Федору и матери. Он не знал, чего можно ожидать от этой компании. Он выбирает момент, пытается заговорить с Лешей, у которого, как ему становится известно от матери, теперь дискета, предлагает деньги… Все впустую. Дело происходит на самом краю обрыва. Мне кажется, что Стас просто начал выходить из себя, позволил лишнее движение, и… но дискету он успел отнять. Видимо, Леша ее показывал ему. Знаешь, Андрюшка, я почти вижу, как он размахивает ею перед носом Стаса и ухмыляется прямо в лицо. В общем, Стас скорее всего ударил его, вырвал дискету, Леша начал пятиться к самому краю, и все кончилось для него трагически.

— Стас убил Лешу?

— Нет. Леша просто оступился.

Я сама пыталась убедить себя в том, что все было именно так.

— Он оступился и упал.

Мельников сделал вид, что поверил мне. В конце концов, Стас был ранен, когда спасал меня.

— То есть фактически этого Лешу покарал господь? — пошутил Андрей.

— Выходит, что так.

— А Людмила? Она здесь при чем?

«Да ни при чем, — подумала я. — Просто она все знала. Про эту дискету, и про завещание. Вела подпольную борьбу, находя в этом кайф. Может, я бы не злилась на нее так, если бы не риск, которому подвергался Федька». Вспомнив свою игру с Ириной, я улыбнулась. Люблю вводить людей в заблуждение… Работа у меня такая. Она ведь вполне серьезно воспринимала мои фантазии на тему… Если бы я не играла, то не пила бы шампанское!

— Кстати, — попросила я, — достань кетчуп…

Он полез в холодильник.

— А где он?

Я посмотрела в холодильник. Черт, куда же он мог подеваться? Я была уверена в том, что убрала его туда.

— Ладно, — решила я. — Спагетти без кетчупа — это несъедобно. Сейчас схожу в магазин.

— Давай поищем, — предложил Андрюшка. — Может, ты его не в холодильник сунула?

— А может, его вообще не было? — съехидничала я.

Затем накинула куртку и вышла на улицу.

Стало немного теплее. Ветер стих.

Я купила новый кетчуп и возвращалась. Голова стала проясняться.

На углу стояла пышная женщина с лихо закрученной вокруг головы косой и взывала:

— Купите газету «Трудовая жизнь»! Помогите Партии трудового народа!

Услышав знакомое словосочетание, я остановилась. С холодной ненавистью посмотрела на эту женщину с розовыми щеками и задором первой комсомолки, призывающей «помочь защитникам интересов бедноты». Какой-то старик дрожащей рукой протянул ей мелочь, которую она приняла с брезгливой гримасой, протянув ему газету.

— Мне не надо, дочка… — покачал головой старик. — Я просто помочь…

И он пошел дальше. Я смотрела ему вслед. Вспоминала старушку, там, возле халивинского дома. Потом в голову полезли воспоминания о Халивине, о Леше, об Ирине… Об амбалах, похитивших меня с этого самого места. Я взглянула на кетчуп.

— Что ж, надо помочь, — пробормотала я. — Раз партия помирает с голоду…

Я направилась к женщине. Она поняла, что я не отношусь к поклонникам партии. Отшатнулась. Конечно, у меня не получился такой же змеиный взгляд, как у Ирины. «Но тоже ничего», — решила я.

Женщина начала собираться, прижимая к груди газетки.

— Возьмите, — остановила я ее, протягивая ей кетчуп.

— Зачем? — пробормотала она, пытаясь оттолкнуть от себя бутылку. — Нам нужны деньги…

— Голодному и кетчуп в радость, — назидательно произнесла я и, резко развернувшись, пошла прочь.

Андрей явно волновался.

— Слушай, почему ты ходила так долго? — накинулся он на меня.

Я рассмеялась.

— Кстати, я вспомнила, куда я засунула бутылку с кетчупом, — сообщила я, извлекая ее из кухонного шкафа.

— А куда же ты ходила?

— Покупать кетчуп для Партии трудового народа, — ответила я. — Чтобы они не умерли с голоду.

Андрей фыркнул.

— Да, а тебе интересно, что на самом деле было в завещании?

Он пожал плечами:

— Думаю, что речь идет о куче денег.

— Нет, милый, ты не догадаешься ни за что.

Я наблюдала за его потугами сообразить, что же там такое — в этом самом завещании, из-за которого произошло столько сражений на свежем и не очень свежем воздухе.