Теодор Старджон - Искатель, 1991 № 6

Лунин выделялся из среды обычных транзитников этого накопителя смерти.

— Колбасу давали, кефир, я котлеты из дома приносил, — рассказывал капитан, выбирая на связке нужный ключ. Свой как-никак. Только ел плохо… И за что его? Сколько волков, труболетов всяких миловали да в общий корпус переводили… А тут… из камеры вышел заросший седой щетиной сильно горбящийся человек, совсем непохожий на фотографию в паспорте Лунина. Обвел всех потухшими глазами, задержался па Сергееве, вытянул вперед руки, хрипло пояснив:

— Плечо болит, назад не выворачиваются…

В спецавтозаке Сергеев снял с него наручники и дверь в камеру не запер. Попов почему-то испытывал беспокойство от нарушения обычного порядка: будто рядом в клетке зверь-людоед, который в любую минуту может вырваться наружу.

— Вот где свиделись, Саша, — так же хрипло сказал Лунин. — Об этом же все время думаешь, в снах видишь, и спрашивал себя: кто же придет? Я ведь почти всех ребят знаю, наверняка кто-то знакомый… Перебирал, перебирал, а про тебя не вспомнил.

— Водки дать? — не ожидая ответа, Сергеев отвинчивал колпачок плоской фляжки.

— Давай. Мне ребята в блоке так и сказали. Своему нальют для храбрости…

Голос смертника был равнодушен. Он залпом выпил стакан, от плавленого сырка и хлеба отказался, попросил сигарету.

— Горькая водка какая-то… Или давно не пил…

Кузов спецавтозака наполнился тяжелым духом спиртного и табака.

— Там лекарства, — пояснил Сергеев. — Успокаивающее, снотворное. Большая доза.

Спецгруппа, еще не была укомплектована полностью, Сергеев согласился выполнять функции и первого, и третьего номера, благодаря чему в бронированном фургоне, как обычно, находились только он и Попов.

Викентьев сидел в кабине и размышлял, что так не годится, надо искать человека на место шестого.

— Кого возьмете вместо Петьки? — Сивцев как будто читал мысли.

— Посмотрим…

— Петька разошелся: говорит и за первого мог бы работать, — неодобрительно продолжил пятый. — А правда, что первый за каждое исполнение сотню получает?

— Поменьше, — нехотя ответил второй.

— А что офицерское звание присваивают, правда?

— Разбежались. Сразу генерала получит…

Сивцев тяжело вздохнул.

— А чего, все равно интересней, чем баранку вертеть…

— Следи за дорогой! — приказал Викентьев, и водитель обиженно смолк. В кабине наступила тишина. Викентьев обдумывал возможные кандидатуры.

В кузове фургона тоже молчали. Лунин часто зевал. Действовали снотворное и водка, хотя многие смертники зевают и без этого.

Спецавтозак сделал плановую остановку. Слышался стук вагонных колес. Переезд. До города два километра. Очень напряженное место. Шлагбаум, машины могут стать и сзади и сбоку. Здесь конвой всегда настороже. Но не сейчас. Никто не будет освобождать Лунина извне. Никому он не нужен.

— Как пьяный… Вроде и сон наваливается, ноги ватные. Заснул бы — и все. Да разве заснешь? И не положено — разбудите…

— Слушай внимательно, — перебил Сергеев. Мы не будем исполнять приговор. Я выстрелю имитационной пулей — будет удар, как камнем из рогатки. И вались вперед, лежи тихо, засыпай. Мы тебя замотаем в брезент и вынесем. Потом отвезем ко мне, отсидишься — и на Алтай, как собирался когда-то…

Лицо Лунина на миг ожило и тут же вновь омертвело.

— Мне-то зачем эти басни… Я никаких фортелей… Смирился уже…

Сергеев потер грудь и шумно сглотнул.

— Слушай и запоминай, Палыч! Ты мне в свое время, можно сказать, жизнь спас. Я уже решил тогда: если что — бритовкой по венам, но в камеру не пойду!

— Сам себя, конечно, лучше, — осужденный с трудом выдавливал слова, язык слегка заплетался, речь стала невнятной. — Я бы тоже сам… Но пистолет небось не дадите… С одним патроном, с подстраховкой? Знаю, не дадите. Не положено, мало ли что смертник выкинет…

Сергеев еще раз сглотнул и надсадно откашлялся.

— Сюда, сюда слушай, Палыч! Не раскисай, ты же стальной мужик! Я тебя вытащу, а Валера мой друг, он поможет! Падай вперед и, самое главное, не шевелись! Иначе и сам пропал, и нас подведешь!

Мигнула лампочка условным сигналом начала движения, фургон переехал рельсы и гладко покатился по асфальту.

Лунин молчал. Голова его безвольно моталась из стороны в сторону, лица видно не было.

Григорий Лебедев ждал полуночи. График наблюдений показывал, что бандиты появляются на сопредельной территории по вторым-четвертым средам, около ноля часов. Очевидно, их дьявольский план жестко сопрягался с каким-то расписанием. Лебедев провел аналитическую работу, изучил движение поездов, побывал в аэропорту, и здесь его как током ударило: по вторым и четвертым средам каждого месяца около пяти утра вылетал самолет в Вену. Григорию стало жарко, и он ощутил противную пустоту в желудке — смутные догадки получили объективное подтверждение! В животе крутило все сильнее, он поспешно спустился в платный туалет и бурно облегчился, даже в неудобной позе продолжая обдумывать свое открытие.

Эти разъезжаются в полвторого или два ночи, до аэропорта — час езды.

Как раз к самолету подвозят контейнер с сердцем, почками, разными железами… Таможня и пограничники, конечно, с ними заодно, и вот ранним утром в чужом капиталистическом городе мчится по чисто вымытым улицам санитарный автомобиль с внутренностями безвестного нашего бедолаги, предназначенными для продления жизни акулы империалистического бизнеса, нечистоплотного политикана, мафиози или какого-то другого кровопийцы-миллионера!

В состоянии сильнейшего возбуждения Лебедев приехал домой, достал папку, в которой накапливал нужную информацию, нашел заметку, неровно вырезанную из центральной газеты, и не смог сдержать вскрика: адресатом контрабандных трансплантатов называлась Австрия! Все совпадало один к одному!

Наверное, это был звездный час в жизни Гоши Лебедева. Он шутил, что такое железная логика умозаключений, умение наблюдать, анализировать, выдвигать версии и находить им стопроцентное подтверждение. Он испытывал упоение мощью своего интеллекта и 'одновременно нешуточный, до пупырышек на коже, страх от того, что проник в тайны международной мафии. Сколько же они зашибают, подумать страшно! Да еще в валюте… А он, Григорий Лебедев, поставил их на грань разоблачения!

По канонам всех фильмов, которые он видел, и книг, которые прочитал, его ждала участь опасного свидетеля. Причем в нашем неправильном мире милиция не станет охранять его днем и ночью, не разрешит постоянно носить верный револьвер и даже плохонького пулезащитного жилета не выдаст. Даже разговаривать с ним ни один милицейский чин не станет, а попросту отправит в психбольницу или, в лучшем случае, посмеется.

Он, Григорий Лебедев, был наедине с опаснейшей преступной организацией! В животе снова забурлило, и он опять поспешил в туалет. Наверное, расшалилась печень. С этими сыщицкими делами он перестал регулярно питаться и даже пропускал время приема лекарств. Лучше всего заняться здоровьем, бросив любительскую игру, которая ничем хорошим не завершится. Что, ему больше всех надо? Пусть ломают себе головы, а у него есть свои дела!

Гоша успокоился, покушал творожка без сахара, выпил зеленоватую пилюлю «Лива 52» и уселся у телевизора. Недавно он подключился к кабельному вещанию и теперь регулярно смотрел «крутые» боевики и эротические фильмы. Первые пробуждали желание скорей взять в руки любимый наган, а вторые облегчали половую жизнь, которую он вел в одиночестве.

На экране очередной супермен разделался в одиночку с целой бандой. Ситуация была похожей: полиция тоже не захотела прийти на помощь, герой собирался уехать, а потом пересилил себя и приобрел «магнум», отбрасывающий человека на несколько метров. Бандиты не ждут отпора, решительность, жестокость и первый выстрел — беспроигрышные козыри даже в неравной на первый взгляд игре. Главный негодяй прибегнул к хитрости, надев бронежилет, который не взял даже «магнум». Но у героя под рукой оказалась базука, и реактивный снаряд проломил бронированным мерзавцем толстенную стену, размозжив ему голову, как сырое яйцо.

Лебедев почувствовал прилив уверенности, а на следующий день, оставшись один в комнате дежурной смены, долго выхватывал перед зеркалом наган, вскидывал и щелкал разряженным барабаном семь раз подряд. Получалось очень быстро и ловко.

Бандитов было как раз семь, если не считать еле переставляющего ноги старика… Да и грузный не в счет, и этот, с кислой рожей… Опасен гигант с лицом убийцы да переодетый милиционером… Тот, который блевал, — слабак, он тоже не в счет, сколько там остается? Двое? А патронов — семь! И стрелок Григорий Лебедев отличный! И внезапность на его стороне! Надо перебороть себя и все: почести, награды, слава…