Наталья Александрова - Огненный рубин апостола Петра

Милиция посчитала, что Вертухаев сбежал из дома, ничуть не удивившись такому обороту дела. Через некоторое время мать вышла из больницы, а сыну подошел возраст идти в армию.

Оттуда он не вернулся – погиб в горячей точке. После получения страшного известия мать стала болеть еще сильнее и умерла перед тем, как дочка закончила школу.

Все это Лиза выяснила из короткой пояснительной записки, вложенной в папку. Была она не на служебном бланке, а на мятом листочке, криво вырванном из тетради в клеточку. Почерк, впрочем, был тот же самый, что и в служебных рапортах, подписанных смешной фамилией Калошин.

Дальше началось интересное.

Через пять лет после официального открытия дела об исчезновении гражданина Вертухаева была очень снежная, метельная зима. С заносами и сильными, пронизывающими ветрами. Весной сильно разлился тот самый Мутный ручей, который и дал название поселку. Во время половодья вода подмыла корни огромной сосны, что росла на обрывистом берегу, и та рухнула в речку.

После того как спало половодье рыбак, проплывавший мимо, заметил, что из песчаного крутого склона торчит человеческая рука с обтянутыми сухой кожей пальцами.

Когда через несколько дней милиция собралась обследовать страшную находку, труп уже обнажился наполовину. Опознали труп сразу, поскольку в песке он неплохо сохранился, несмотря на то что пролежал пять лет. Одежда хоть и сгнила, но не полностью, ботинки тоже, и даже удалось найти тонкую книжечку паспорта.

Записи, конечно, стерлись, но в лохмотьях, оставшихся от пиджака, нашли обручальное кольцо и золотой крестик. Череп трупа был здорово поврежден, и патологоанатом дал однозначный ответ – человека зарубили топором.

Родственников Вертухаева к тому времени в Мутном Ручье не осталось – девочка после окончания школы уехала в большой город учиться, так что труп опознали соседи.

И дело переквалифицировали в убийство.

Дальше снова шли многословные рапорты и медицинские заключения, и через некоторое время дело закрыли и отправили в архив за отсутствием подозреваемых. Особенно, впрочем, их и не искали – кому нужно всерьез расследовать смерть никчемного алкаша, да еще через пять лет…

И только в самом конце Лиза увидела нечто стоящее. Стенограмма не допроса, а разговора. С тем самым человеком, который подписывал большинство рапортов – П. Калошин.

Как видно, разговор с ним записан был на диктофон, а потом уже перенесен на бумагу. Листы были новые, хорошего качества, печать тоже, из чего Лиза сделала вывод, что беседа происходила не очень давно. Судя по всему, Калошин, в каком уж он был чине, в бумагах не говорилось, вышел на пенсию по выслуге лет. И рассказывал все человеку, который по поручению Елены Юрьевны проводил с ним беседу. Рассказывал за деньги или просто так, в ресторане посидели, он и разболтался. С пенсионера какой спрос?

Лиза внимательно прочитала некоторые места, отчеркнутые красным фломастером:

«Это они его прикончили, девчонка с братом. Я сразу понял, что никуда он не уходил из дома – куда ему идти? Он же алкаш был последний, на новом месте ни жилья, ни работы. А тут он все пропивал, их бил, они его боялись. Он вообще-то скотиной был жуткой, а когда пьяный, то уж и вовсе человеческий облик терял.

Уж на что у нас мужики пили, но этот такое устраивал… Жену бил смертным боем, парня тоже колотил, пока тот не вырос. Потом-то остерегался.

А тут, видно, пришел, никого нет, он и напустился на девчонку-то. Она утром вся в синяках была, но отвечала твердо – ничего, мол, не знаем, спать легли, а утром – нет его. А дома у них все переломано, а пол – чистый. И парень все молчал, глаза отводил.

Он, наверное, как увидел, что тот подонок с сестрой сделал, так и не выдержал, за топор схватился. А я еще заметил, что в сенях топора нету. Но не стал внимание на этом заострять. Там к тому обрыву на речке от их крайнего дома как раз тропиночка идет.

Как уж они его перетащили, такого здорового, я не знаю. Девчонка-то махонькая была, в чем душа держится. Но характером твердая. Так что они его успокоили, это точно, больше некому. Если бы тогда нажать на парня посильнее, то он бы раскололся. Но зачем? Я так рассудил: кому от этого польза будет? Только начальству, процент раскрываемости повысится. Так пускай уж, думаю, люди по-человечески поживут без этого урода. А вот и не выпало им счастья, парень погиб, и мать вскорости умерла. Девчонке, может, в жизни повезло…»

Лиза перевернула страницу и в самом конце увидела имя и фамилию – очевидно, той самой девочки. И адрес в Петербурге. Узнав улицу и номер дома, она подняла глаза на Елену Юрьевну.

– Да-да, это то, что нужно, – кивнула та. – Стало быть, завтра ты с ней поговоришь.

– О чем? Даже если это правда, насчет убийства, это случилось пятнадцать лет назад!

– Разумеется, – холодно сказала Елена Юрьевна, – но сейчас у нее совершенно другая жизнь – семья, престижная работа, друзья… И если все они узнают о ее прежней жизни, если все узнают о содержимом этой папки, то кто знает, как они отреагируют? Большинство, несомненно, отшатнутся. Она может потерять все. А сама знаешь – в такой ситуации люди на многое готовы…

– Значит, все-таки шантаж, – констатировала Лиза.

– Да, конечно, это очень хороший способ добиться от человека нужных действий. Надо только правильно выбирать объект. Эта женщина, несомненно, боится своего прошлого, пытается убежать от него, и сделает все, что ты скажешь, лишь бы прошлое ее не настигло. Ты убедишь ее, что у нее нет выбора. А сделать ей нужно вот что…

Самолет коснулся колесами бетонной полосы, покатился, постепенно снижая скорость. Пассажиры дружно зааплодировали пилоту. Агнию всегда раздражала эта странная традиция.

Наконец погасла надпись «пристегнуть ремни», все пассажиры поднялись с мест, захлопали дверцами, доставая ручную кладь с полок. Где-то в хвосте самолета громко захныкал ребенок. Павел подал Агнии ее сумку и курточку – в Петербурге было прохладно, особенно после Туниса.

Потом долго толпились в проходе – всем не терпелось выйти из самолета, а двери все не открывали. Наконец пассажиры спустились по трапу, доехали в автобусе до терминала, встали в очередь на паспортный контроль.

У Агнии возникло вдруг то странное и неприятное чувство, когда кажется, будто кто-то пристально и упорно смотрит тебе в спину. Она даже оглянулась, но никого не увидела. Только высокий смуглый мужчина в элегантном костюме, с чуть тронутыми сединой волосами, у нее за спиной разговаривал по мобильному телефону.

Павел прошел контроль первым и стоял, дожидаясь Агнию. Агния следом за ним подошла к окошечку контроля, протянула паспорт строгой девушке в форме. Та внимательно проглядела документ, защелкала клавишами компьютера. Слегка помрачнев, сняла трубку внутреннего телефона и что-то негромко проговорила. Выслушав ответ, замолчала, не глядя на пассажирку.

– Девушка, милая, нельзя ли поскорее? – напомнила о себе Агния, видя, что Павел нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

– Подождите, – ответила пограничница, не глядя ей в глаза.

– В чем дело? – забеспокоилась Агния. – С моим паспортом какие-то проблемы?

– Подождите, – повторила девушка еще строже.

В это время рядом с Агнией возник хмурый мужчина в штатском, взглянул на нее с интересом и проговорил:

– Пройдемте со мной.

– Куда? Зачем? – удивленно спросила Агния.

– Пройдемте! – повторил мужчина сухим казенным голосом и твердо, властно взял ее за локоть.

– Это какое-то недоразумение! – Агния попыталась вырваться, но мужчина сжал локоть, как клещами.

– Вот мы и разберемся! Не будем мешать остальным пассажирам!

– А мой паспорт?

– Ваш паспорт у меня!

Он вывел ее в коридор и повел не туда, куда шли остальные пассажиры с их рейса, а направо, к двери без всякой таблички.

Агния увидела Павла, его удивленный и растерянный взгляд и выпалила:

– Это какое-то недоразумение! Позвони… – Она замолчала, не зная, кому, собственно, нужно звонить и что же происходит.

А мужчина, который вел ее за локоть, нахмурился пуще прежнего и прошипел:

– Замолчите!

В ту же секунду он втолкнул ее в дверь.

Они оказались в небольшой, ярко освещенной комнате без окон, где стояли два стола с компьютерами и несколько стульев. За одним из столов сидел, уставившись в экран компьютера, симпатичный парень в светлом пиджаке. Он оторвался от своего компьютера, взглянул на Агнию, потом на ее хмурого спутника, широко улыбнулся.

– Вот она, Иволгина! – проворчал хмурый тип и вышел из комнаты.

– Это какое-то недоразумение! – проговорила Агния, постаравшись взять себя в руки. – Вы меня с кем-то перепутали!

– Это вряд ли. – Парень широко улыбнулся, как будто удачно пошутил. – Мы никогда никого не путаем. У нас это не принято. Вы ведь – Агния Львовна Иволгина?