Данил Корецкий - По следу Черта

Да и те двое в летних костюмах не обсуждали ничего предосудительного… Судя по количеству блюд и виду украшающей стол бутылки, они сделали заказ, стоимость которого намного превышала тарифы почасовых оперативных расходов. Но пьют умеренно, по сторонам не смотрят, вяло перебрасываются необязательными фразами… Может, голубые? Интимный ужин перед радостями любви? Тогда все расставляется по местам. Но Волка что-то настораживало. Звериная интуиция распознавала в этих двоих опасность. Пока смутную и неоформленную.

— Ты опять сам с собой? — окликнул его Серж. — Давай лучше коньяку выпьем.

Молодой официант с бейджиком «Александр» на крахмальной белой рубашке принес приземистую черную бутылку с золотой наклейкой. Янтарная маслянистая жидкость плеснулась на донышко пузатых бокалов.

— А ну, долей, как у русских положено! — грубо приказал Серж.

Растерявшийся парнишка наполнил бокалы до половины.

— Полные, я сказал! — рявкнул Серж. — Или боишься, у меня бабосов не хватит?!

Покраснев, официант с третьей попытки долил до краев, даже чуть больше — с выпуклым мениском над золотым ободком.

— Теперь вали подальше, да заткни как следует уши! Чтобы я тебе их не отрезал!

Под злым взглядом Сержа парень окончательно стушевался и отошел в сторону.

Волка удивила такая перемена в товарище. Но через секунду тот повернулся к нему с обычным выражением лица.

— Давай, Волк! За то, что мы сделали! Это не слюнявая болтовня, не пустая брехня, это настоящее дело! Сейчас брехунов много развелось, но не они определяют лицо России! А скоро придет наше время!

Коньяк оказался мягким и нежным. Волк пил такой один раз, у профессора-психиатра. Когда тот сказал, что он здоров, а дающие дельные советы и предостерегающие от опасности татуировки психиатрии неизвестны. Это мистика, или перст судьбы. Или его собственная интуиция, развитая тренировками и образом жизни до совершенства.

— Слышь, хозяин, они вас пасут, — тонко пропищал Кот. — Фотки втихую делают, падла буду!

— Кто? — по инерции спросил Волк.

— Да вон те, двое, у окна! Не видишь, что ли?

Но он уже и сам все понял. Один из «фээсбэшников» — тот, что постарше, вроде бы разговаривал по телефону, но вместо того, чтобы прижимать трубку к уху, незаметно поворачивал ее, отыскивая наиболее удачный ракурс для встроенной камеры.

— Серж, нас снимают! — быстро сказал Волк. — Двое, у окна! Знаешь, кто это может быть?

— Ах, паскуды! — вскинулся Серж. — Сейчас разберемся!

Он вытащил миниатюрный радиобрелок и нажал кнопку тревоги. Тут же раздался топот, будто по тревоге подняли комендантский взвод, и в зал, чуть не опрокинув напуганного официанта, вбежали два охранника.

— Взять вон тех гадов! — приказал Серж, тыча пальцем в «фээсбэшников».

— Ты что?! — вмешался Волк. — Вдруг это «конторские»?

Охранники растерянно переглянулись.

— И в рот им ноги! — рявкнул Серж. — Взять!

В это время мужчина, который вел съемку, встал и быстро направился к выходу. Волк рассмотрел его внимательней. Гордая посадка головы, уверенное выражение лица, благородная седина, слегка примятый льняной костюм. Телефонную трубку он держал на отлете перед собой.

— Борис, за ним! Витек, держи второго! — разделил обязанности Серж. С точки зрения организации управления, это было грамотно, так как конкретизация задачи каждому исполнителю повышает эффективность их действий и экономит время.

Борис бросился вслед за вышедшим, словно борзая за зайцем. Точнее, учитывая габариты телохранителя, как специально натасканный на погони волкодав. Казалось, у дичи нет ни единого шанса скрыться, но… Была в происходящем какая-то неточность, некое несоответствие: слишком уверенно «заяц» держался и слишком респектабельно выглядел. Такие люди не подходят на роль дичи, они обычно знают, что делают, и просчитывают шаги далеко вперед. Невозможно было представить, чтобы потный Борис приволок седовласого джентльмена обратно, как пойманного карманника. Поэтому Серж и Волк, хотя и с одинаковым интересом смотрели в дверной проем, но ожидали разного результата.

Охранник вылетел в вестибюль и скрылся из глаз, но лишь на долю секунды. Потом пленку жизни пустили наоборот, и он с такой же скоростью влетел в зал, только спиной вперед и размахивая руками. Верхняя часть туловища двигалась с большим ускорением, чем нижняя, поэтому голова опережала мелькающие ноги, и он бежал спиной вперед, все больше отклоняясь назад, как будто выполнял сложный цирковой номер.

Но, в отличие от тщательно отрепетированных цирковых трюков, жизненные экспромты заканчиваются менее удачно и более ожидаемо. Стокилограммовая мускулистая туша, как запущенный умелой рукой шар боулинга, врезалась в столик на четверых, за которым две солидные пары наслаждались дижистивом. Перед этим она снесла очередную торжественную процессию официантов: серебряные, накрытые куполообразными крышками блюда и мельхиоровое ведерко взмыли в воздух, выпуская на волю голубя по-парижски, каре ягненка, горячую фуа-гра под малиновым соусом, кусочки льда и запотевшую, но, что особенно важно в данной ситуации, тяжелую бутылку шампанского «Дом Периньон».

Если считать выигрышем только сбитые кегли, то таких было четыре: три официанта и грузная дама из-за столика. Но поскольку даже голубь по-парижски после прожарки средней степени не мог успешно продолжить полет, не говоря о других отменно приготовленных, сдобренных и украшенных горячих блюдах, то все они посыпались на головы и иные части тела ошеломленных посетителей, пугая, нанося ушибы и безнадежно пачкая одежду — словом, производя совсем не то впечатление, на которое рассчитывали высококвалифицированные повара «Эльдорадо», но добавляя очки неизвестному игроку. Если приплюсовать сюда еще шум падающих тел, опрокидываемого стола, пушечный удар в стену ведерка для льда и взрыв врезавшейся в пол, как противотанковая граната, бутылки, учесть звон бьющейся посуды, вспыхнувшую сумятицу и испорченный десяткам людей аппетит, то можно было говорить о чистой победе.

Борис так и остался неподвижно лежать на полу, а победитель, точнее — победители, показались на пороге: два коротко стриженных молодых человека в неприметной свободной одежде, под которой угадывались атлетические фигуры. Один из них был блондином с расплющенным носом, второй черным: не в привычном российском аллегорическом понимании, относящемся к чеченцам, грузинам, азербайджанцам и другим уроженцам Кавказа, а в самом прямом смысле — с черным цветом кожи. Блекмэн. Негр, как привычно говорит обыватель, не вкладывая в это слово никакого оскорбительного значения. Спокойные, с оттенком равнодушия лица и высокоэффективные действия выдавали профессионалов высокого класса.

Однако непонятно было, из какой именно профессиональной сферы они вынырнули. Что-то неуловимое отличало их от братвы, тем более что в московских «бригадах» негры по неизвестным причинам отсутствуют. Нечто столь же неуловимое показалось Волку знакомым, однако чисто теоретически. К тому же он не мог вспомнить — что именно: какой-то нейрон в мозге дал короткий нераспознанный сигнал, чтобы расшифровать его следовало сосредоточиться, а события развивались стремительно и лавинообразно.

Негр мгновенно оказался возле столика, за которым спокойно курил сигариллу второй «фээсбэшник», и сильно толкнул в грудь подошедшего к нему Витька, так что тот отлетел в сторону и с трудом удержался на ногах. Было заметно, что Витек деморализован и утратил волю к победе. Во всяком случае, никаких ответных действий он не предпринял.

Между тем седовласый джентльмен, тоже доставая на ходу сигариллу и спокойно обходя поднимающихся с пола контуженых официантов, как ни в чем не бывало вернулся на свое место. Тот, что помоложе, протянул зажигалку, и он со вкусом закурил. Блондин с носом боксера шел следом и занял пост с другой стороны столика. «Фээсбэшники», — хотя настоящие фээсбэшники так себя не ведут, и Волку стало ясно, что эти двое не имеют к Конторе никакого отношения, — продолжили неспешную застольную беседу, как будто ничего особенного не произошло.

Телефона у них уже не было. Они сделали свою работу: провели оперативную съемку и избавились от камеры. Седой отдал ее кому-то, ожидающему в вестибюле, и тот, конечно же, бесследно исчез. Чистая работа! Теперь они отдыхают. А экстравагантные телохранители стоят рядом, опустив полусогнутые руки, и тяжелыми взглядами гипнотизируют Витька, который растерянно переминается с ноги на ногу, то и дело оглядываясь на шефа.

Серж отчаянно матерился и как заведенный нажимал кнопку тревоги. Такие кнопки были здесь у многих, поэтому с каждым нажатием в зал вламывались возбужденные люди, некоторые с обнаженным оружием в руках. Это сбегались ожидавшие в машинах и на прилегающей территории телохранители, они понимали, что опоздали и с тем большим рвением бросались к своим хозяевам, закрывая их могучими телами и занимая оборонительную позицию.