Эллери Куин - Сердца четырех. Жила-была старуха

Мистер Квин схватил в горсть свою рюмку, встал и заявил:

— Покажи мне первого, кто засмеется, я ему врежу в морду!

— Ты настоящий друг.

— Батч, никто же не знает! Вот мы и Алан Кларк. А больше — никто! — Мистер Квин щелкнул пальцами. — Черт поб'ри, вот Кларк и разболтает.

— Наверняка! А то ты не знаешь, все агенты крысы. Да пошли они…

— Грязный п-подонок! — поднимаясь со стула, гневно произнес мистер Квин. — З-завтра утром с-схожу в «Верайети» и в-все ул-лажу.

Мистер Батчер хитро посмотрел на него:

— С-садись, дружище. Я его оп-передил.

— Ну да? И как?

— Еще до вашего п-прихода п-позвонил в «Верайети» и все им в-выложил.

Мистер Квин с восторгом посмотрел на режиссера и похлопал его по спине. Тот похлопал его, и они крепко обнялись.

Второй секретарь застал их после того, как они выпили половину второй бутылки. Они сидели на полу и сочиняли сценарий фильма, где Эллери Ван Кристи, всемирно известный автор детективных рассказов, убивает всемирно известного продюсера Жака Бушере и навешивает это преступление на некоего Алана Кларквелла, подлого типа, отравляющего жизнь авторам.

Первый секретарь посовещался со вторым секретарем и, пока та бегала за сырыми яйцами и томатным соком, отвел пьяных собеседников в ванную комнату, уговорил их раздеться, затолкал под душ, включил холодную воду и поспешно удалился под вопли жертв.

Через час, налившись томатным сроком и поклявшись, что никогда больше не будут пить, продюсер и Эллери Квин вышли из ванной. Выглядели они как утопленники. Эллери сел на первый попавшийся стул и обхватил голову руками.

— Что это было? — простонал он.

— Похоже, рухнул дом, — ответил режиссер. — Ховард, разыщи Лью Баскома. Он, скорее всего, на двенадцатой площадке, в кости режется. Ой, голова моя, голова-а…

— Алан Кларк меня убьет, — занервничал Эллери. — Изверг, ты заставил меня что-то подписать?

— Откуда я знаю, — огрызнулся Вундеркинд.

Они посмотрели друг на друга и усмехнулись. В кабинете на некоторое время установилась тишина — сейчас им было не до разговоров. Вскоре Батчер заходил по комнате. У Эллери так трещала голова, что он закрыл глаза, только бы не видеть этой мельтешни. Но пришлось открыть — Батчер начал разговор.

— Слушай, Эллери, я хочу тебе и дальше платить, — сказала знаменитость, буравя его острым взглядом зеленых глаз.

— Катись! — ответил Эллери.

— Нет, обещаю, на этот раз все будет по-другому, работать будешь как лошадь.

— Над сценарием? — скривился Эллери. — Но я не знаю, как это делается. Послушай, Батч, ты отличный парень, но это, пойми, не мое. Позволь мне вернуться В Нью-Йорк.

Вундеркинд улыбнулся, оскалив зубы.

— Ну ты и дубина. Прост, как грабли. Да у меня дюжина писателей, и они на сценариях собаку съели; они уж об этом деле забыли больше, чем ты узнаешь за тысячу лет!

— Тогда какого дьявола ты от меня ждешь?

— Я давно читаю твои книги и слежу за ходом твоих расследований. Бог наградил тебя редким даром. В тебе сочетается холодный аналитик с творческой личностью. У тебя богатое воображение и свежий взгляд на вещи. Это то, что наши писатели уже давно утратили. Короче, моя работа — искать таланты, а ты рожден для того, чтобы сочинять детективные истории. Мне продолжать?

— Ну, если ты так сладко поешь, то давай еще.

— Знаешь Лью Баскома?

— Слышал о нем. Он писатель, так?

— Он думает, что да. Дело в том, что Баском потрясающий выдумщик. Ему в голову приходят блестящие идеи. По части кино. Величайший замысел явился ему за покером, когда он уже так накачался, что не мог туза отличить от короля. Так вот, Уорнеры купили у него сюжет за двадцать пять тысяч и заработали на нем два миллиона. А самый знаменитый случай — это когда Баском отдал одному писателю свою идею в уплату за сотенный долг… Ну так вот, разработкой будете заниматься вместе.

— Разработкой чего? — проскрипел Эллери.

— Исходника, который он мне продал. Бизнес есть бизнес. Если я позволю Баскому заниматься этим в одиночку, то он явится с такими кружевами, каких ты в жизни не выдавал. Если вообще явится, что сомнительно. Поэтому я хочу, чтобы над сценарием вы работали вместе.

— А он сам-то об этом знает? — сухо спросил Эллери.

— К этому времени наверняка узнал. На киностудии секреты утаить невозможно. Но ты насчет Лью не беспокойся. С ним полный порядок. Причудливейшее создание природы: вспыльчивый, абсолютно независимый, с блестящим кинематографическим мышлением, игрок, бабник, запойный пьяница, в общем, парень что надо.

— Гм… — замычал Эллери.

— Только не дай ему себя подмять. Ты будешь заставлять его работать и следить, чтобы он не сбежал в Лас-Вегас играть в карты. Потом у него начнется запой, а мы и так не помним, когда его видели трезвым последний раз… Прости… — Батчер нажал кнопку переговорника: — Да, Мадж.

Второй секретарь сказала полуобморочным голосом:

— Мистер Баском только что пронесся мимо меня и на ходу схватил со стола нож для писем. Опять, ну вот… Так что я решила вас предупредить.

— Она сказала, нож? — встревожился Эллери.

Коренастый мужчина в мешковатой одежде влетел в кабинет, подобно шаровой молнии. У него были надутые щеки, нос как вареная луковица, торчащие клоками волосы, а из-под опухших век смотрели, как дула пистолетов, яростные маленькие глазки.

Вбежав в комнату, он притормозил, танцуя на месте, и помахал длинным ножом для бумаги. Потом подскочил к письменному столу Батчера, за которым сидел окаменевший мистер Квин, и поводил ножом у него перед носом.

— Видишь это? — заорал пришелец.

Мистер Квин в ответ только молча кивнул. Лучше бы он не видел.

— Знаешь, что это?

— Нож, — булькнул мистер Квин.

— Знаешь, где я его обнаружил?

Мистер Квин помотал головой. Лохматый вскинул руку и с силой воткнул нож в крышку стола.

— У себя в спине! Знаешь, крыса, кто его мне всадил?

Мистер Квин невольно отодвинулся вместе со стулом.

— Это ты, грязный бумагомарака из Нью-Йорка! — сообщил мистер Баском.

Он выхватил бутылку виски из открытого бара Батчера и жадно припал к темно-коричневому горлышку.

— Уже второй сюжет моего самого страшного сна, — пробормотал мистер Квин.

— Да брось, просто Лью, — с поразительным спокойствием сказал Батчер. — Он всегда все драматизирует. Такое происходит при запуске каждого проекта. Слушай, Лью, ты неправильно воспринял Квина. Познакомьтесь. Эллери Квин, Лью Баском.

— Как поживаете? — произнес формулу вежливости мистер Квин.

— Паршиво, — отозвался Лью из-за бутылки.

— Квин только будет помогать тебе в работе над сценарием. Это твоя работа, Лью, и заплатят тебе по полной.

— Да, именно, — натужно улыбнувшись, подтвердил Эллери. — Лью, старина, я буду твоим помощником, и не больше.

Мокрые губы мистера Баскома растянулись в широкой улыбке.

— Ну, тогда другое дело, — ответил он. — За это, дружище, необходимо выпить. Пару раз. И ты, Батч, тоже. Давайте допьем бутылку. Здесь всего-то по паре глотков.

Благопристойный Алан Кларк, покой и чистота улиц Нью-Йорка, тысячи нормальных людей — все это было далеко, за сотни световых лет. Мистер Квин, все еще с похмелья и вообще, пересилил себя, протянул руку и принял от мистера Баскома бутылку виски с напускной храбростью отчаявшегося.

Рядом с кабинетом Жака Батчера находилась свободная комната, обставленная с роскошью монаха-затворника. В ней слегка попахивало дезинфицирующим средством.

— Сюда я прихожу, когда мне нужно подумать, — пояснил Батчер. — А вы, ребята, будете здесь работать. Я хочу, чтобы вы были у меня под рукой.

Эллери, осознав, что ему придется пребывать в четырех стенах пустой комнаты наедине с типом, который может выкинуть что угодно, жалобно посмотрел на Вундеркинда. Но тот приветливо ему улыбнулся и захлопнул дверь.

— Да все в норме, — раздраженно бросил мистер Баском. — Садись на корточки и слушай. Тебя же допустили к борьбе за приз Академии, считай, ты уже в списке победителей!

Взглянув на дверь, выходившую во внутренний дворик, куда в случае чего можно будет улизнуть, мистер Квин присел. Лью растянулся на полу, заложил руки за голову и тихонько плюнул в распахнутое окно.

— Я уже ясно это вижу, — задумчиво заговорил он. — Толпы людей, съемки детей, страстные речи…

— Излагай проект, — попросил Эллери. — Факты, пожалуйста.

— А что бы ты сказал, — так же мечтательно продолжал Лью, — если бы «М-ДЖИ-М» вдруг раз! — и сняла бы фильм о жизни Греты Гарбо? О ней самой! А?

— Я бы сказал, что тебе следует продать эту идею «М-ДЖИ-М».