Марина Серова - Хватайся за соломинку. Жар бабьего лета

Мы уже брали в гардеробе свои вещи, весело болтая про «Парижские тайны», когда в кафе вошли два молодых парня. Несмотря на то что чисто внешне они не были похожи, выглядели все равно как близнецы. Одежда порой умеет делать людей совершенно одинаковыми. А эти словно с конвейера сошли.

Они держали свои пальто, поджидая, когда гардеробщик освободится и примет их вещи.

– У нас инициатором посещения «Парижских тайн» всегда Истомина является, – рассказывала тем временем я, – а по мне так лучше в «Русь» завернуть.

– Истомина – это кто? – поинтересовался Костя.

– Истомина Елена Михайловна, учитель французского языка, ваша покорная слуга, – Ленка чопорно протянула ему руку и поклонилась. Костя, подыграв ей, так же манерно, как и она, протянул свою правую руку и пожал ею Ленкину.

Камень в перстне сверкнув, выбросил сотню разноцветных лучиков. Мы все четверо прыснули.

Один из парней скользнул по нам ленивым взглядом. На мгновение, на единое мгновение, его взгляд, случайно упавший на руку Кости, как бы замер. А впрочем, может быть, у меня сегодня излишне разыгралось воображение.

Мы вышли, погрузились все четверо в Димкину «Ниву», весело хохоча и переговариваясь.

Пока Димка заводил и прогревал движок, я успела заметить, что те два парня-«близнеца» тоже вышли из кафе и уселись в вишневую «десятку», притулившуюся около роскошного «мерса». Один из парней, тот, что посветлее, уселся за руль, достал сотовый и набрал номер.

Димка плавно отпустил педаль сцепления, и мы двинулись из-под неоновых фонарей, освещавших территорию перед кафе, вниз по дороге, в опустившуюся на город ночь. Город находился внизу под горой, на которой нашло свое пристанище элитное кафе «Парижские тайны». Я потому и не люблю сюда ездить, что, пока доберешься, бензина сожжешь не знаю сколько. Ленке-то хорошо, ей до этого нет дела. Но если б у меня была возможность дать название этому заведению, я бы с удовольствием назвала его «У черта на рогах».

Нас вели. Не грубо, не слишком явно. Но детектив с хорошим нюхом это чувствует сразу. А я себя к плохим детективам не отношу. И слежку заметила. Нас вели «близнецы». Вишневая «десятка» то ехала вслед за нами, то нарочито отставала и терялась в потоке машин, следовавших тесной вереницей в город. И это было странно.

Если компанию, в которой я по воле случая оказывалась, начинали вдруг преследовать, то, как правило, преследователи были по мою несчастную душу. Работа у меня такая. Но сегодня я не обременена ни заказчиком, ни врагами. Если только разоблаченный мной шантажист нанял кого-то последить за моей личной жизнью и таким образом отыскать уязвимые стороны моей жизни, чтобы потом отомстить. Правда, поразмыслив, эту версию я отбросила.

Но ведь преследуют же. И «кости» советовали не забывать прошлого. Или по Костину душу? Хотя… Если бы Костя, на перстень которого один из «близнецов» бросил вожделенный взгляд, чувствовал за собой какой-нибудь грех, он бы вел себя осмотрительно и тоже наверняка заметил бы слежку. Но Костя весело болтал с Ленкой. Даже, по-моему, в шейку ее украдкой целовал. А Ленка хохотала как заведенная.

Еще один вариант: парни – гоп-стопники, им понравился Костин перстень, и они решили его экспроприировать при удобном случае.

Опять не пляшет. «Близнецы» выглядели слишком прилично для такой роли. Такие скорее на офис-менеджеров смахивают. Или на сотрудников элитного похоронного бюро. Вот так невесело я закончила свои размышления, а вслух произнесла:

– Кажется, это становится традицией.

– Ты о чем? – поинтересовался Дима.

Ленка в это время что-то шептала на ухо своему новому другу и не обратила на мои слова никакого внимания.

– Лена знает, – я повернулась к подруге. – Ты помнишь тот ласковый августовский вечер, – обратилась я к ней, – когда мы возвращались вот так же из «Парижских тайн»? Хотя, нет, я не совсем права. В тот раз нас вели по дороге в кафе, а не наоборот, как сейчас. Но разве от этого легче?

В машине сразу повисла тягостная тишина.

– Ты хочешь сказать, что нас кто-то преследует? – голос Ленки дрогнул.

– Вишневая «десятка». Сейчас она вон за той светлой «шестеркой». Парни-«близнецы».

Все, как ни странно, поняли, кого я назвала близнецами.

– Так, у кого имеются столь приятные знакомые? Признавайтесь, – излишне бодро, чтобы как-то разрядить обстановку, спросила я.

Все молчали. Потом поочередно признались, что никто из них не грешен.

– Значит, остаюсь я. Я всегда грешна. В силу рода занятий. Только, Костя, хочу предупредить, что они с явным вожделением посмотрели на твой перстень.

Мне показалось, что тень промелькнула по его лицу. А впрочем, именно показалось, поскольку в полумраке салона при неярком уличном освещении тени постоянно скользят по лицам, которые от этого выглядят почти нереально.

– Перстень классный, – мечтательно, как ребенок, увидевший очень красивую, но недоступную ему игрушку, произнесла Истомина, и ее слова, а еще больше их интонация неожиданно сняли возникшее вдруг напряжение.

– Вот так, Костя, во все времена благополучие одних вызывает зависть у других. И толкает этих других иногда на совершенно неправомерные поступки, – улыбнувшись, сказал Дима, не забывая следить за дорогой и консультироваться у зеркала заднего обзора. – А похоже, нас действительно ведут. Ну мы сейчас это проверим.

Дима прибавил скорость и свернул на первую попавшуюся улицу. «Десятка», все еще пытаясь сохранить инкогнито, продолжала нас преследовать. А Дима продолжал петлять по маленьким тесным улочкам.

– Не так, – сказала я ему.

– Что не так?

– От «хвоста» можно избавиться. Но только не так.

Я не сомневалась, что он пытался сделать именно это – избавиться от «хвоста».

– А как?

– Давай снова поворачивай и езжай в обратном направлении.

– Зачем? – он удивился.

– От кафе в город есть другая дорога – объездная. Правда, она не такая комфортная, не асфальтированная. Но твоему коню как раз по копытам, – шутливо перефразировала я поговорку.

– Какая разница? Они все равно за нами попрутся, если на хвост сели.

– О господи, тебе ли объяснять. Там же гора крутая. И переднеприводному автомобилю там делать нечего. А у тебя два моста ведущих. Где-нибудь посередине горы притопишь как следует. Пока они в гору взберутся, мы будем уже дома.

– Ну ты даешь, Танечка. Да ты же гений! Так кем же ты работаешь? Ты мне так и не сказала.

Я засмеялась:

– Почему не сказала? Свободный художник, так оно и есть на самом деле.

Но Ленка, которая в подпитии становится еще более болтливой, чем обычно, и которая, ко всему прочему, жутко гордится, что имеет столь известную тарасовскому бомонду подругу, не преминула тут же вывалить:

– Таня Иванова – самый талантливый и перспективный детектив города Тарасова.

И вновь меня посетило чувство, что все складывается почти так же, как в прошлое посещение «Парижских тайн». И теперь я точно не удивлюсь, если кто-то из присутствующих в машине мужчин надумает нанять меня, чтобы распутать какое-то сложное и непонятное дело. И опять будет боль разочарования.

Но пока этого не произошло. Наши спутники ошеломленно молчали. Очень часто мужчины считают, что быть частным детективом – прерогатива мужчин. Эти двое, видимо, именно так и думали.

От погони мы ушли легко, как я и предполагала. Разве переднеприводной автомобиль может соревноваться с полноприводным на крутом подъеме?

Наша «шайка-лейка» разошлась лишь к утру, потому что, разумеется, гостеприимная Ленка затащила нас к себе в гости. И мы прочумились до самого утра.

Музыка, танцы – не завидую Ленкиным соседям. А потом Костя с упоением читал на память Омара Хайяма. Обожаю. На Димином лице я, правда, особого восторга не заметила, что меня немного огорчило. Но я все равно подумала, что на сей раз «косточки» ошиблись, им бы следовало напророчить хорошо проведенное время в веселой компании интеллектуалов.

А под утро Костю сморил сон. Он заснул прямо в кресле, не закончив очередную строку стиха. И заботливая Лена, приложив палец к губам, поманила нас жестом на кухню, где приготовила на посошок ароматный кофе.

После этого мы с Димой отбыли. Он подбросил меня до дома и напросился на чашечку кофе. Не напился у Ленки.

Я сама валилась с ног и видела, что у Димки тоже закрываются глаза. В таком состоянии садиться за руль опасно, и я любезно предложила ему раскладушку.

Намерения наших ночных преследователей так и остались пока для нас всех «парижскими тайнами» за семью печатями.

Когда Димка уснул, я набрала Кирин номер:

– Володя, – сказала я полушепотом, чтобы не разбудить нового друга, – привет.

– Привет. Ты чего это шепчешь, словно боишься кого?

При этом Киря шептал сам, не желая, видимо, тревожить сладко спящую супругу. Выходной, он и в Африке выходной.