Михаил Март - Перевертыши: Дикий глаз — альтернатива

Капитан записал и это изречение.

— Вызовите ко мне утром командира пожарного расчета, я хочу знать, сколько трупов обнаружено под развалинами.

Эти же вопросы интересовали заместителя Кулешова подполковника Железнова. Он знал свою работу туго и действовал очень оперативно. А поскольку первым прибыл на место, то и опросил свидетелей первым. Одним из свидетелей был метрдотель ресторана Георгий Ахвледиани.

— Как я понял, вся администрация уцелела. Не один же ты такой ушлый, Жора?

Подполковник явно насмехался, он не первый раз встречался с Ахвледиани, который жил в Москве уже более тридцати лет и был известен как человек очень осторожный и умный. То, что метрдотель стучит фээсбешникам, подполковник знал, как и чекисты знали, что тот работает на ментов.

— Взрывы раздались, когда я находился на кухне, проверял готовые к выносу блюда. Кухню с залом разделяет капитальная стена. Я и повара успели выскочить во двор до обрушения второго этажа.

— Много народу гостило на втором этаже?

— Меня туда не допускают, я не считаюсь доверенным лицом. Но во дворе стояло двенадцать иномарок, а сейчас ни одной. Значит, все уехали. Сколько человек сели в машины, не знаю. Номера я переписал. Три машины принадлежали хозяевам, девять — чужим.

Железнов протянул руку. Георгий вырвал лист из блокнота и сказал:

— Копия. Через копирку писал. Оригинал для чекистов, они о копиях не должны знать.

— Хитер, аксакал. Кто в зале сидел?

— Список завсегдатаев составлю позже, но они вряд ли вас заинтересуют.

Георгий достал из кармана два сложенных вчетверо листа.

— Это фамилии и номера столиков, заказанных заранее. К нам с улицы не зайдешь, места бронируются за две недели, а то и за месяц. На чужое имя не закажешь, мы паспорта проверяем. Заказчиков, но не их гостей.

Железнов пробежал список быстрым взглядом.

— Давид Кайтнадзе. Это тот?

— Он самый.

— Выжил?

— Вряд ли. Сидел далеко от выхода. С компанией. С ним был Резо Курнашвили. Тоже тот самый. Количество обгорелых трупов сейчас не определить, надо завалы разгребать. Второй этаж обвалился минут через десять после взрывов, когда рухнули несущие стены. За это время через центральный вход могло выйти человек тридцать, не больше. Остальных придавило в «бутылочном горлышке», так мы узкий коридор называем. Еще вас может заинтересовать Константин Вербин. Тоже тот самый. С ним было два человека, потом присоединилась девушка. Уж они точно не выжили, их столик был в дальнем углу. Я как раз за их заказом вышел на кухню. Особых гостей я обслуживаю лично.

— Этот тип многих заинтересует. Особенно прокуратуру. Он всех дурил и всегда сухим из воды выходил, а тут на тебе, потолок на башку свалился. И вот что, Жора. Слово «взрыв» больше не употребляй. Случился пожар. Если власти решат, что теракта не было, ты станешь неудобным свидетелем, а их у нас не любят. Здание загорелось, когда ты вышел во двор покурить. Опасайся чекистов. Они все грехи свалят на владельцев кабака. У них на каждого есть досье. Чистки только начались. Даже грузинская диаспора дрожит от страха, а к ним придраться трудно.

— Я ведь не слепой, Иван Родионович. Кое в чем разбираюсь.

— Не сомневаюсь. Уйди в тень. Твои бывшие начальники тоже не дураки, голову ломают, кому костью в горле встали.

— Они тут ни при чем. Взрывчатка в зале была заложена, и, думаю, кем-то из своих. Протащить с собой такую бомбу гость не мог бы. На официантов я не грешу. Девять из четырнадцати сгорели, остальные здесь, не сбежали. Исчезли только бармен и два повара, но и те не личности, чтобы на такую операцию могли пойти. Кишка тонка.

— Тогда остаешься только ты.

— Выгоды не вижу. И уж тем более врагов грузинского президента убивать не стал бы. Я на их стороне.

— Ладно. Еще увидимся. Я знаю, где тебя искать.

Железнов отправился на доклад к приехавшему полковнику Кулешову. Он шел к нему не с пустыми руками.

Независимый продюсерский центр работал на коммерческой основе и недавно отметил свой трехлетний юбилей. Организация себя не афишировала, на здании, которое она купила у бывшего детского сада, висела табличка «Управление по водоснабжению и канализации Северо-восточного округа гор. Москвы». Центр вплотную был связан с телевидением, со всеми каналами без исключения, но, в отличие от других независимых продюсерских центров и киностудий, он не снимал сериалов и полнометражных фильмов. Центр, руководимый Сергеем Михайловичем Коркуновым, занимался хроникой текущих событий, зарабатывал деньги на зрелищных сенсациях. Беспроигрышный вариант. Зритель любит щекочущие нервы репортажи с места событий. Их смотрят все — домохозяйки и министры, бандиты и светские дамы, бизнесмены и мелкие лавочники. Между каналами идет настоящая война, «жареные» новости поднимают рейтинги, чем выше рейтинг, тем больше рекламодателей и цена на рекламное время. Реклама — главный источник доходов. Каналы бьются за то, чтобы получить сенсационный материал первыми и чтобы этот материал был лучше, чем у других. Простой пример. Пожар или взрыв в клубе «Боливар». Никто не пройдет мимо такого события. Но на одном канале покажут дымящиеся руины и репортера, бегающего с примитивными вопросами за пожарными, а на другом вы увидите полыхающее здание, гибнущих людей, к тому же вам расскажут о владельце ресторана, его связях и возможных вариантах развития событий. Нетрудно догадаться, у какого канала будет больше зрителей. Заманчивая фраза «Мы будем держать вас в курсе событий» срабатывает безотказно. Сенсация требует продолжения. Люди во всем мире обожают тайны, загадки и невероятные версии. Хорошо, если одна из версий исключает другую и вас втягивают в расследование. Удачная сенсация — это интрига. Почему люди очень любят читать детективы. Потому что на протяжении всей книги возникают вопросы. Есть тайна. Ответ вы найдете на последней странице. Нетерпеливые часто читают книгу с конца, другие сами пытаются разгадать загадку. Многие авторы делают подсказки — читателю всегда приятно считать себя умнее автора. Зритель любит смотреть криминальную хронику и ужасающие подробности кошмарных событий, сидя в тихой квартире на мягком диване. Ему же ничего не грозит. Точно так две тысячи лет назад публика сидела на трибунах Колизея и наблюдала за гладиаторскими боями, где проливалась кровь. Ничего не изменилось.

Сергей Коркунов и его команда отлично понимали, что от них требуется, и всегда соответствовали этим требованиям. Но как им удавалось прибыть на место событий раньше оперативников, пожарных, врачей и МЧС? Как удавалось делать уникальные съемки? Это оставалось загадкой.

Руководители каналов знали о Сергее немного. Что он полковник милиции в запасе, что в состав его центра, помимо операторов высокой квалификации, входят бывшие руководители милицейских структур, носившие в свое время высокие звания и занимавшие ключевые посты в управлениях. Телевизионщики, платившие большие деньги за эксклюзивные репортажи, не сомневались в том, что за своевременную информацию он делится доходами с милицейским руководством. Но это лишь вершина айсберга. Если копнуть глубже и внимательно изучить отснятые материалы, которых набралось за три года около тысячи, станет очевидным, что информацию центр черпал не только из силовых структур. Нередко сама милиция узнавала о происшествии от Сергея. Для того чтобы разгадать эту загадку, надо вникнуть в структуру всей организации с безобидным названием «Независимый продюсерский центр»[1].

Три года тому назад Сергей Коркунов занимал должность начальника одного из отделов внутренних расследований Московского управления внутренних дел по городу Москве, в народе называемого «Петровкой». Он ловил своих же.

Людей из управления не любили и побаивались. Они заводили дела на работников милиции от рядового до генерала, не считаясь с заслугами. Будь ты прожженный коррупционер или оступившийся, ты попадал под колпак. Есть ошибочное мнение, будто определение «оборотни в погонах» принадлежит журналистам. Ничего подобного. Это определение появилось в отчете одного из сотрудников отдела внутренних расследований.

Работа Коркунова была не из простых. Папки с делами на своих же заполняли стол Сергея, но без санкции свыше он не мог раскручивать следствие. Иногда, когда требовалась показательная порка, давали добро и дело получало громкий общественный резонанс, но большинство дел оставалось без должного внимания. В лучшем случае виновника увольняли из органов, хотя по сути он должен был бы сидеть в тюрьме. Милиция не очень любит выносить сор из избы. Ее и без того не любят, не уважают и боятся не меньше, чем преступников. Но в одной ли милиции дело?