Кукла старого Адама - Марина Владимировна Болдова

В этот момент Варя и приняла для себя тот факт, что пора бы ей посмотреть на поздние возвращения мужа с другой, более объективной позиции. Конкретных фактов для обвинения Одинцова во вранье у нее не было. Только один маленький эпизод, одна на днях подсмотренная через окно кафе сценка… Ее муж и красивая дама друг напротив друга, цветы в низкой круглой вазе, перед каждым – креманка с шариками мороженого. Романтично… Разве что женщина уж как-то старовата для Вани. Да и свидание, если это было оно, случилось у них ярким солнечным днем, на глазах у прохожих, в самом неподходящем для тайных встреч месте – кафе располагалось на людной пешеходной городской улице.

Варя прошла мимо совсем близко, даже задержалась на несколько секунд у окна, но парочка ее не заметила. Женщина говорила, муж Вари слушал ее внимательно, но по выражению лица невозможно было определить, интересна ли ему тема беседы. Как показалось Варе, Иван был немного напряжен, это выдавали его застывший взгляд и сжатые в кулаки руки. Со стороны можно было подумать, что парочка выясняет отношения. Но более сдержанно ведет себя мужчина.

С сильно бьющимся сердцем, уговаривая себя не волноваться на пустом месте (а такое ли оно пустое?), Варя дошла до скамейки у фонтана, опустилась на нее бочком и еще долго сидела в напряженной позе, не отрывая взгляда от двери кафе. Иван вышел один, Варя быстро набрала его номер на мобильном, задала вопрос: «Ты где?» Услышав в ответ: «В клинике», вдруг разом успокоилась. Что уж теперь, ничего не изменишь, свершилось…

«Сегодня поговорю с ним, в конце концов, эта неизвестность невыносима!» – решила она, выходя из детской и закрывая за собой дверь.

Спать хотелось смертельно, она непрерывно зевала и, проходя мимо спальни, с трудом избежала искушения зайти туда и лечь в постель. «Ничего, чаю выпью, на час-другой меня хватит, а там посмотрим», – подумала она, спеша на кухню. Варя достала с полки керамическую банку с травяным сбором с ее загородного клочка земли – места, где ей удавалось побыть одной – ни муж, ни дети на участок ни ногой. Так было заявлено ими в первый же день после приобретения ею в собственность этих шести соток в поселке Дружный, что в двадцати километрах от города. Покупка была блажью, она согласно кивала своему практичному мужу, пытавшемуся доказать ей нецелесообразность вложения пусть даже таких малых средств в землю, но упрямо стояла на своем. Иван сдался, три четвертых части ее семьи еще неделю демонстративно выказывали свое «фи», но Варя лишь улыбалась. Поняв, что сто двадцать одна тысяча, выигранная мамой в лотерею (билет был ей буквально навязан в кассе супермаркета), никогда уже не материализуется в дензнаки, дети успокоились, согласившись на компенсацию в виде домашнего йогуртового торта. Иван же при каждом случае, когда срочно нужна была какая-то сумма денег, припоминал ей эту покупку, что неприятно удивляло Варю: она никогда до этого не замечала в нем такой злопамятности.

Варя налила в чашку ароматный напиток и вышла на лоджию. С высоты седьмого этажа припаркованную на обычном месте «Тойоту» Ивана она узнала сразу – белый капот после летней небольшой аварии он так и не перекрасил в черный цвет. Золотистая иномарка, оставленная хозяином прямо на дороге, показалась ей знакомой, но только что делать Дарье в их дворе поздно вечером? И уж если это она, почему бы не подняться в квартиру? Варю вдруг охватило беспокойство: габариты их машины были включены, то есть Иван все еще находился внутри. «Один? Или с кем-то?» – успела подумать она, и тут же дверца со стороны пассажира открылась. «Родион?» – вроде бы узнала она мужа Дарьи, который быстро пересел за руль иномарки, тут же рванувшей с места.

Варя наблюдала за Иваном до тех пор, пока тот, зайдя в подъезд, не скрылся из виду. Еще немного, и она задаст ему вопрос – что происходит? Когда-то, после одной из знаковых ссор, они договорились, что любой конфликт, любое недопонимание можно разрешить словами. Просто поговорить. Иван, более скрытный, чем она, пошел на это неохотно, как она подозревала, лишь в угоду ей. Но тогда Варя поставила ультиматум – или так, или – развод. Потерять ее муж, видимо, был не готов.

* * *

Одинцов заметил свет в кухонном окне их квартиры не сразу – когда, щелкнув брелоком сигнализации, машинально поднял голову. Значит, объяснений не избежать – скорее всего, Варя видела и машину Дарьи, на которой Родион приехал на встречу.

Иван понимал, что промолчать не удастся, завтра к десяти утра ему к следователю, нужно будет как-то объяснить жене, с чего бы это его вызывают. Он надеялся, что они вместе с Родионом придумают, о чем можно сказать ему, а о чем лучше не заикаться. И что ответить жене. Родион, выслушав нехитрую короткую историю его знакомства с Анной, выдал однозначное мнение – поведать историю так же коротко и Варе, не умалчивать и о свидании в кафе. Говорить максимально правдиво, слегка каясь. Типа, не было ничего такого, один раз кофе выпили, мороженкой полакомились, за жизнь поговорили. И в полиции покаяться искренне – повелся, мол, на зрелую красоту, так уж вышло. Ожидалось развитие отношений, а вместо того вон как получилось – увидел женщину на столе в прозекторской… неживую.

Вполне складно, но это – полуправда. Главное, сможет ли он не выдать главную информацию? О том, что Анна – родная мать его жены Варвары. Родион бы смолчал – глазом не моргнул, а ему, Ивану, еще отрепетировать упрощенную версию необходимо, чтобы не покраснеть в ненужный момент – такая особенность его светлой кожи, доставляющая массу неудобств, порой даже неприятностей. «Что ты Варьке скажешь – вот так, из ниоткуда ее мать появилась, столько лет мертвой считали, а она воскресла вдруг? С какой целью ожила, интересуюсь спросить? Не озвучила?» – с откровенной насмешкой в голосе допытывался Родион, а Иван в ответ молчал. Не знает он причин, не знает, и где пропадала Анна столько лет, если урна с якобы ее прахом захоронена на кладбище села Ровенки в склепе предков сестер Анны и Катерины Тураниных. Катериной и захоронена в тысяча девятьсот девяносто втором году, когда Варваре было всего шесть лет. После смерти матери, теперь