Код доступа - Марта Яскол

– Кот есть, – сознался Иван Трофимович. – Барсик. Красавец, сам черно-белый, глаза голубые, шерсть длинная… Умнющий! Знатный котяра. Моя Клавдия Матвеевна души в нем не чает. А он в ней. Но с чего бы Семен стал перед смертью нашего Барсика поминать? Да и не рыжий он. Не понимаю!

– А в милиции что говорят? – спросила Маруся.

– Завели, как водится, дело. Говорят, ищут убийцу. Найдут ли? По своему опыту знаю, что такое дело имеет много шансов превратиться в висяк. И меня, как назло, угораздило свалиться, лежу тут бревном, не могу ничего сделать, ничем помочь!

Полевой в отчаянии хлопнул ладонью по одеялу. Вид у него был крайне расстроенный.

– Иван Трофимович, вы очень поможете всем, и в первую очередь вашей Клавдии Матвеевне, если быстрее подниметесь на ноги. А для этого вам нужно перестать нервничать, – наставительно сказала Маруся. И неожиданно для самой себя добавила: – Я… подумаю, что можно сделать. Даю вам слово.

В палате было тепло, но Маруся почувствовала озноб. Она хорошо помнила, что уже ощущала нечто подобное, когда занималась своим первым делом. Делом о четырех убийствах[1], как она его называла… В рассказе Полевого была загадка, над которой действительно стоило поразмыслить. Но желательно в свободное от работы время, иначе нагоняев от начальника госпиталя ей не избежать…

Отношения с майором Вороновым у Маруси складывались непросто со дня их знакомства – ее первого дня работы в чкаловском госпитале. Вначале ей казалось, что Андрей Воронов не доверяет ей как профессионалу. Потом информированные люди сообщили Марусе, что майор Воронов не так давно развелся с женой, которая то ли ему изменила, то ли подсунула свинью, то ли и то, и другое разом. Поэтому какое-то время Маруся считала отношение к ней начальника госпиталя проявлением его недоверия к женщинам вообще. Она, конечно, была против подобных обобщений, но не запретишь же человеку заблуждаться!

С другой стороны, Маруся сама пережила предательство. Чуть ли не накануне свадьбы застала жениха Вадика в постели со своей лучшей подругой. Лишившись в одночасье и жениха, и лучшей подруги, Маруся решила перевернуть ту страницу своей жизни, так она и оказалась в Чкаловске.

То есть Воронова она понимала и в какой-то степени ему сочувствовала. Однако вскоре Маруся заподозрила, что дело не в недоверии к женщинам вообще или к ней как к молодому специалисту в частности, а в чем-то другом. Она дала себе слово разгадать эту загадку. Месяц-другой выжидала, предоставив событиям развиваться своим чередом. За это время душевная рана затянулась, видимо, она была не столь глубока, как полагала несостоявшаяся невеста. А может, исцелению действительно способствовала смена обстановки.

Вскоре Маруся в спорах с самой собой устала отрицать, что Воронов, несмотря на некоторые, мягко говоря, странности в его поведении, ей небезразличен. Почему-то казалось, что и она ему тоже…

Странности в поведении Воронова получили совершенно неожиданное для Маруси объяснение: начальник госпиталя, видите ли, подозревал ее в том, что она его подсиживает и стучит на него вышестоящему руководству! Маруся сильно на него обиделась, не помогло даже признание Воронова в том, что она ему очень нравится. Дескать, познакомившись с ней поближе, он убедился в ее открытости и искренности. Потом события уже не просто развивались, а понеслись кувырком: Марусю чуть не зарезал хладнокровный убийца, Воронов сделал ей операцию и спас жизнь. Маруся тогда думала, что счастье близко и возможно…

Беда пришла откуда не ждали: в лице нового физиотерапевта Маргариты Колышкиной, переведенной в Чкаловск из Забайкалья. Колышкина сразу попросила коллег называть ее Марго, вероятно, воображала себя героиней книги Дюма «Королева Марго». Книги, к слову, весьма популярной и дефицитной: чтобы ее приобрести, отечественным библиофилам нужно было собрать целых двадцать килограмм макулатуры!

У Марго были густо накрашенные тушью «Ленинградская» ресницы, выщипанные в ниточку брови, алые губы и ногти, рыжие локоны и пышный бюст. Да уж, у Маруси был другой, по выражению ее мамы, типаж…

Марго моментально положила на начальника госпиталя глаз, провела рекогносцировку, смекнула, кто стоит на ее пути к его сердцу, и стала прилагать недюжинные усилия, чтобы привлечь внимание Воронова, а заодно поссорить его с Марусей. То пирожки домашние подсунет: «Сегодня утром испекла, с картошкой, как вы любите, Андрей Владимирович!» То совета по работе попросит: «Редко встретишь такого профессионала, как вы, Андрей Владимирович!» То как бы невзначай настучит начальнику госпиталя на Марусю: «Знаете, Андрей Владимирович, Чекменев из третьей палаты на процедурах сам не свой был. Говорил, Левкова назвала его жалобы капризами и вообще была с ним груба…»

С Марусей Колышкина разговаривала подчеркнуто вежливо, но смотрела при этом вызывающе. Змея, словом. Откуда только такие берутся?!

Маруся делала вид, что выпады Марго ее нисколько не задевают, и надеялась, что Андрей доносам не верит. Но капля ведь и камень точит…

Чашу Марусиного терпения переполнила сцена в кабинете у начальника госпиталя, невольным свидетелем которой Маруся стала неделю назад. Она легонько постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в кабинет. Воронов стоял к двери спиной, а на кушетке, не спеша застегивая блузку, сидела Марго.

– Мария Васильевна, вас стучаться, входя в кабинет к начальству, не учили? – с плохо скрываемой радостью спросила она.

– Я стучала, – ответила Маруся, изо всех сил борясь с желанием закатить жуткий скандал, – но у кого-то, видимо, проблемы со слухом. И с совестью.

У Маруси возникло ощущение дежавю. Сцена в кабинете начальника госпиталя была не такой откровенной, как та, которую Маруся застала год назад в комнате жениха Вадика в аспирантском общежитии. Однако и эта диспозиция истолковывалась, по ее мнению, совершенно однозначно.

«Спокойно, спокойно, – уговаривала она себя, – я не стану унижаться перед этой крашеной с-су… кикиморой. Не дождется, королева макулатурная! Я не доставлю ей такого удовольствия!»

– Что ж, Андрей Владимирович, вижу, вы оч-чень заняты, – как ни в чем ни бывало резюмировала Маруся. – Зайду позже. Возможно.

Выходя, она хлопнула дверью так, не специально, ни в коем случае, всему виной сквозняк, что в кабинете у начгоспиталя зазвенели стекла, а в стеклянном шкафу с лекарствами, кажется, что-то упало и разбилось. Маруся не сделала и пяти шагов, как дверь снова хлопнула, и из кабинета вылетел Воронов. Он догнал Марусю и схватил ее за руку.

– Маруся, ты чего? Ты все неправильно поняла!

– Андрей, меня тошнит от этих банальных пошлостей! – Маруся попыталась вырвать руку, но он не отпускал. – Успокойся, ты мне в любви и верности не клялся, я к тебе претензий не имею!

– Да послушай ты