Взломать стихию - Александр Юрьевич Прокудин

Опасаясь за возможное обезвоживание клиентки, Иван снова подлил в ее стакан воды. Клара закусила губу, пытаясь придумать, как не упустить деньги.

Неожиданно Василий снова подал голос:

– А если купить в другом месте породистых и передарить?

– А бумаги? Нужна ж родословная! – через прижатую к носу салфетку ответила клиентка. – Хто подтвердит, шо они чистокровные?

Рыжий веснушчатый Васька фыркнул – словно нанюхавшийся пыли спаниель.

– О бумагах вообще не беспокойтесь. Покажите, какие надо?

В ложкинском прошлом, и, как подозревали Иван с Кларой, скорей всего и в настоящем, было множество неправомерных поступков. Подделка документов, судя по всему, к ним тоже относилась.

– Легкотня! – резюмировал Ложкин, окинув показанные хозяйкой Эльвиры образцы быстрым взглядом. – Завтра будут. А вы пока запасных собачек найдите. Хотя, честно говоря, мне и эти нравятся.

Заплаканная посетительница смотрела на спаниеля Ложкина как на мессию, сотворившего породистое вино из паленой «бонаквы».

– Подождите, – замотал головой принципиальный Иван. – Это… не совсем законно. Мы так не можем…

– Сколько? – игнорируя Ивана, хозяйка Земфиры повернулась к Кларе, раскрывая одновременно дорогой кожаный клатч, из чьей гламурной пасти тут же выглянул пухленький веер стоевровых банкнот.

– Тройная т… м-м-м… оплата! Мы ведь рискуем, – ответила Клара, не теряя на размышления ни секунды.

– Конечно! – с готовностью согласилась клиентка и вытянула из клатча примерно половину веера.

– Это за прием, – Клара почесала нос. – За документы и остальное, отдельно.

– Без вопросов! – ответила посетительница. – А сколько доплатить, шобы вы разобрались с… – она показала на фото щенков – бастардов.

– В смысле? – не понял Иван.

– Ну шо, я их у себя содержать буду? Смеетесь? Есть же какие-то службы? По усыплению там, или еще как – то…

– Нет! – Иван повысил голос и даже поднялся. – Об этом не может быть и речи. За кого вы нас…

– Еще тысяча, – уверенно сказала Клара. – Пятьсот. Тысяча пятьсот.

Шеф детективного агентства потерял дар речи.

– Договорились! – поднявшись с диванчика для посетителей, женщина сунула в Кларину руку оставшиеся деньги. – Здесь с запасом. Я завтра заеду за документами. А уродов завезет шофер.

Василий пошел проводить клиентку до лифта, по пути договариваясь с ней о деталях предстоящей фальсификации.

– Ты что?! Ты с ума сошла? – накинулся на Клару Иван, как только за посетительницей закрылась дверь.

– Спокойно, – невозмутимо отразила выпад секретарша. – У меня сестра приютами занимается. Ей сдадим. За неделю по рукам разойдутся – такие симпатяги. А шо ты предлагаешь? Нам нужно и за аренду платить и жить на что-то. И остальную мою ситуацию ты знаешь.

Иван в который раз подумал, что надо бы серьезно рассмотреть вариант, в котором шлются к чертовой матери все манипулирующие им работодатели, и вернуться обратно к пусть еще более небогатому, но значительно более свободному в плане поступков, компьютерному фрилансу.

Но вслух сказал другое.

– Знаю. У нас у всех ситуации.

После быстрого дележа полученных денег Черешнин направился к стойке – вешалке у входных дверей и снял с нее свою куртку. Больше находиться в агентстве ему не хотелось.

– Поехал следить за очередной неверной женой, – буркнул он, одеваясь. – Обратно не вернусь, сразу домой.

– Правильно, – прокомментировала Клара, с довольным видом пересчитывающая купюры. – За собственной женой тоже нужно следить.

Клара имела в виду Гуляру Черешнину – супругу Ивана, на которой он женился всего несколько месяцев назад. По профессии Гуляра являлась Ивану почти коллегой – работала в прокуратуре, помощницей следователя. Именно дело Заплаточника, или Шамана, как еще называли обезвреженного Черешниным маньяка, свело их вместе, заставив пережить как совершенно жуткие, так и полные любви моменты. Девушкой же, которую Ивану ценой неимоверных усилий удалось спасти от серийного убийцы, и была его будущая жена, Гуляра.

Наблюдая за тем, как шеф «собирается на дело», Клара не удержалась от ироничного замечания:

– Смотри, чтобы снова не спалили.

– А пусть палят, – ответил на это начальник. – Ненавижу все, что делается втихаря!

Несмотря на полученные деньги, настроение у детектива Ивана Черешнина было еще хуже, чем тогда, когда их еще не было.

Когда в квартире Беринзон-Шлиппе ругались, соседи этого не замечали. Думали, обсуждают книгу или театр.

– Я бессребреник! – кричал оскорбленный в лучших чувствах Беринзон.

– Ты бесприданница! – наносила новое оскорбление Шлиппе.

В этой семье матерились словами «оксюморон» и «паноптикум», а поджатые губы значили то же самое, что у нормальных людей «я тебя прикончу, тварь, прямо сейчас, самым кровавым, из всех возможных, способом!».

Через стенку от них жили те самые «нормальные люди» – по фамилии Брыкун. Антиподы Беринзон-Шлиппе, вряд ли знающие значение слова «антиподы». Папаша Брыкун мог гаркнуть на человека так, что серная пробка из его левого уха оказывалась в правом. Все остальные органы просто перемешивались в анатомический винегрет, каждый ингредиент которого стремился прижаться к противоположной источнику страшного звука стенке своего человека. Серьезной причины для этого, причем, не требовалось: так Брыкун мог попросить передать за столом соль, например.

Советский период причудливо перемешал социальные слои советских граждан. Замки аристократов и трущобы чернорабочих сменили трущобы аристократов и чернорабочих. Бесконфликтным такое соседство быть не могло, в принципе. Если вы пробовали прижать друг к другу одинаковыми полюсами магниты, вы понимаете, что это значит. Тонкая перегородка общей кухонной стены с ролью нейтральной демпферной полосы справлялась плохо. К тому же ее постоянно пробивал насквозь Жора Брыкун, по приказу жены вешавший очередные крючочки для ее полотенец, поварешек и прочей кухонной утвари.

Благодаря этим факторам, дыркам в стене и громким голосам соседей, Беринзон-Шлиппе в деталях знали, какими словами их обсуждают. И в отдельные моменты дипломированный филолог Елизавета Шлиппе всерьез задумывалась: а не взяться ли за вторую докторскую? Не добавить ли к англосаксонской поэзии тему «современного городского фольклора»? Делов то: постучать в стену с просьбой вести себя потише, а затем приставить к одному из отверстий диктофон. Потоком материала могло вынести на один уровень с Бахтиным и Фортунатовым.

Беринзоны отвечали Брыкунам на свой манер. Второго августа, например, поздравляли служившего Георгия «с днем девиантника». И получали немыслимое удовольствие от его искреннего: «Спасибо, соседи! Приятно! Можете же, как люди, оказывается…».

Но там, где невозможно сойтись скалам, могут договориться скатившиеся с них камни. В лучших традициях шекспировских страстей, преподаваемых Елизаветой Викторовной в Московском педагогическом университете, Марина, единственная дочка Брыкунов, накрепко сошлась с Альбертом Берензоном-Шлиппе-младшим. Втайне от родителей бегая друг к другу на свиданки, раменские Ромео и Джульетта долго водили за нос оба почтенных семейства. А по достижении совершеннолетия, тут же приняли решение: немедленно пожениться друг на друге, пока