Марина Серова - Теплое местечко на двух стульях

Бездвижный Олег казался уснувшим. Признаться, по его внешнему виду трудно было даже предположить, что он способен на убийство. Но за ангельским личиком скрывалась темная душа.

Во всей этой темной истории оставалось еще много непонятного. Прояснить ситуацию мог Щербаков, но для начала его следовало вернуть в наш грешный мир. Проблема состояла только в том, что он снова начнет упорствовать, а значит, спустить его с крыши без посторонней помощи не получится. Что ж, придется вызывать Кирю с ребятами. А мне так хотелось поговорить с Щербаковым по-человечески, в неформальной обстановке, узнать все детали и подробности и только потом доставить его в отделение милиции.

Чтобы привести Олега в чувство, я принялась его хлестать по щекам. Он поморщился и, как бы отмахиваясь от неприятного сна или назойливой мухи, замотал головой. Я слегка отодвинулась в сторону и, как только он открыл глаза, спросила:

— Ну как самочувствие? Спесь сошла?

Щербаков отрешенно посмотрел в мою сторону и вновь словно в бреду замотал головой. Это, видимо, помогло — вскоре память вернулась к нему. Он повернул в очередной раз голову ко мне и, усмехнувшись, сказал:

— Значит, все-таки добилась своего.

Я не спешила отвечать. Долго собиралась с мыслями, затем встала, отошла к краю крыши и, не сводя глаз с мужчины, спокойным голосом произнесла:

— Тебе повезло, что попал в мои руки. Я всегда сама решаю, как поступить с виновным. Так что у тебя еще есть шанс попробовать оправдаться и объяснить мне причины, побудившие тебя к убийствам.

— К каким убийствам? — как ни в чем не бывало переспросил Олег.

— Только не притворяйся, что в результате падения ты потерял память, — не отводя взгляда, сказала я.

— А что, это мысль, — издеваясь, продолжил Щербаков. И тут же устроил глупую клоунаду, то и дело повторяя: — Я ничего не помню. Скажите кто-нибудь, кто я… Как меня зовут? Что я тут делаю? И почему на мне наручники? Неужели меня похитили… Люди, спасите!

— Прекратите этот балаган! — резко прикрикнула я на Олега. — Вам эта роль не идет. К тому же любой, даже неквалифицированный врач легко докажет, что вы в полном порядке. Отвечать за свои поступки вам все равно придется.

Щербаков умолк и, заметно погрустнев, отвел глаза в сторону. Я продолжила:

— Зачем вы убили женщину, которая не имела никакого отношения к давней истории с вашей сестрой?

Мой вопрос привел Олега в состояние столбняка. Он замер с выражением невероятного удивления на лице — видимо, и представить не мог, что кто-то докопается до истины и узнает мотивы совершенного им преступления. Увы, он слишком плохо меня знал.

— Ну что же вы молчите? — подталкивала мужчину к ответу я. — Вы же видите, мне уже все известно. Я просто хочу услышать это от вас — простая формальность.

— И что же вы хотите услышать? — вновь ядовитая усмешка. — Вы же сами сказали, что все знаете. Какие проблемы? Или доказательств нет? Вы не можете доказать, что все это — моих рук дело? — Щербаков пристально посмотрел мне в глаза. Я слегка занервничала: действительно, у меня есть только доказательства последнего его преступления.

Олег заметил мою растерянность, и это подняло ему настроение.

— Значит, угадал, действительно у вас на меня ничего нет. Одни глупые предположения. Ну, с этим багажом посадить меня вы не сможете.

— Почему же не смогу? — спросила я. — Очень даже могу. Я сама только что стала свидетельницей убийства Ивана Васильевича Христенко. Или, думаете, этого не достаточно?

— Вы — свидетельница? — Щербаков громко засмеялся. — Свидетельница чего? Что же вы видели? Что какой-то мужчина, поднимаясь вверх по прогнившим ступенькам, оступился и упал? Я попытался его догнать, даже схватил за одежду, но не удержал. А вы этот мой благородный жест приняли за покушение? Как некрасиво!

— Чему вы радуетесь? — каждая усмешка Олега раздражала меня все больше. — Или, думаете, управы на вас нет? Знаете, в каждый сценарий могут быть внесены изменения. Не думайте, что сейчас события будут развиваться по вашему плану.

— А как же?

— Ну, например, вместо того, чтобы сдать вас милиции, я звоню Василию Архиповичу Ананьеву и сообщаю ему, что видела, как вы убили его родного сына и законного наследника. А перед этим вы еще задушили жену Ивана Васильевича. Как думаете, старик потребует доказательства или поверит на слово? Скорее всего, поверит. Что же тогда ждет вас, охотника за чужим состоянием? Убивая Христенко, вы преследовали две цели. Я права? Конечно, права, — сама же себе ответила я, видя, как побледнел, а затем и покраснел Олег. — Вы же хотели не только отомстить, но и обогатиться за чужой счет.

— Да откуда вам знать, что я хотел, — наконец прорезался голос у Щербакова. — Сами себе все напридумывали, а теперь пытаетесь убедить остальных. Может, старик сам этого желал… Такая мысль вам в голову не приходила?

— Что значит — желал? Желал смерти своим близким? — Я не понимала его намеков.

— Спросите у него сами, — предложил Олег.

— Ну да, и отправлю и без того доживающего последние дни старика на тот свет, — усмехнулась я. — Хотите за мой счет довести начатое до конца? Ну уж нет, ничего у вас не получится. А рассказать все вам придется в любом случае. Тоннель не всегда заканчивается лучом света в конце, запомните это, а ваш поезд уже летит в бездонную пропасть. Зря надеетесь на лучшее. Последний ваш шанс улучшить свое положение — пойти мне навстречу.

Сказав это, я замолчала. Пусть прикинет, что к чему, и осознает, что лучший выход из этой ситуации достаточно стандартен — чистосердечное признание.

Но Олег был явно иного мнения: он все еще верил, что и на этот раз ему удастся избежать возмездия. Я не стала его разубеждать, просто приказала начать спуск. Щербаков не посмел ослушаться, и мы направились к чердачной двери. Я внимательно следила за каждым движением Олега и старалась держаться к нему поближе.

К счастью, в планы Щербакова побег не входил. Он спокойно спустился до конца, мы вышли на улицу, и я повела его к своей машине. Мои мысли вернулись к Христенко. Я не знала, нашел ли кто его тело, вызвали ли «Скорую» или бедняга все еще лежит на холодном бетоне.

Следовало пойти во двор и все проверить, но я понимала, что сейчас обязана доставить преступника в отделение милиции и передать его тамошним сотрудникам.

С трудом поборов желание вернуться, я повела Щербакова дальше. И тут в голову неожиданно пришла спасительная мысль: «Зачем везти Олега в милицию, если можно вызвать Кирю и его ребят прямо сюда?» Я торопливо сунула руку в сумочку, извлекла сотовый и приготовилась набрать номер, но не тут-то было. Телефон пронзительно пискнул и вырубился — села батарея, которую я давно уже не заряжала. Расстроенный вздох сорвался с моих губ. Выхода не было — придется ехать в отделение. Хорошо, что до него не так уж далеко, поэтому много времени я не потеряю.

Вскоре мы достигли моей машины, я открыла ее и, усадив Олега на соседнее с водительским сиденье, села сама. Затем еще раз внимательно посмотрела на своего задержанного и, заметив на его лице какое-то недоброе задумчивое выражение, строго предупредила:

— Попробуешь сбежать — сильно пожалеешь.

Щербаков никак не отреагировал на эти слова. Он смотрел в одну точку и о чем-то думал. Я не стала его отвлекать, надавила на газ и повела машину к отделению милиции, где трудился мой друг Киря. Я ехала на предельной скорости, желая поскорее сдать преступника и вернуться на место его преступления. Необходимо самой удостовериться в том, что тело Христенко уже увезли в морг.

«Стоп, а почему это я решила, что он непременно мертв? — неожиданно спросила я сама себя. — Может, он удачно упал и просто что-то себе повредил? В таком случае ему сейчас срочно нужна медицинская помощь. А в том дворе, кажется, никто не живет, а если и живет, то наверняка какие-нибудь бомжи. Обдерут его как липку, заберут деньги, одежду и смоются. Бомжи сейчас не лучше хулиганов».

Мысленно представив двор, в котором все произошло, и воспроизведя в памяти очертания лестницы и плит, находящихся под ней, я поняла, что выжить Христенко никак не мог. При любом, даже самом удачном падении он должен был повредить жизненно важные органы, потерять сознание и, даже если смерть наступила не сразу, умереть от потери крови. От этой жуткой картины я вздрогнула и даже почувствовала, как по всему телу побежали мурашки.

Слава богу, впереди наконец-то показалось отделение милиции. Я подъехала к центральному входу и несколько раз просигналила. Несколько курящих на крыльце молодых представителей нашей доблестной милиции дружно повернулись в мою сторону. Высунув голову в окно, я громко спросила:

— Кирьянов Владимир Сергеевич у себя?

— Вроде был, — нехотя отозвался один из них.