Александер Смит - Женское детективное агентство № 1

Глава 20

Медицинское дело

Наконец-то у нее есть информация. И карта, по которой она найдет убийцу. Но прежде надо разобраться с уже имеющимися делами, в том числе и с делом о странном враче и больнице.

Мма Рамотсве терпеть не могла больниц. Не выносила их запаха. При виде пациентов, сидящих на лавочках на солнце, молчаливых и измученных, ее бросало в дрожь. А розовые пижамы больных туберкулезом неизменно повергали ее в отчаяние. Больницы были для нее memento mori из кирпича и цемента, ужасным напоминанием о неизбежном конце, который постигнет всех, но о котором почти не помнишь в круговерти жизни.

Вот доктора — совсем другое дело, они всегда очень нравились мма Рамотсве. Особенно ее восхищала их надежность, приятно было знать, что доктору можно сказать что угодно, и он, как священник, унесет твою тайну в могилу. Про адвокатов такого не скажешь, они все любят прихвастнуть, всегда готовы пустить пыль в глаза за счет клиента. Тем же грешат финансовые инспекторы, им ничего не стоит рассказать, у кого сколько денег. Но доктора — особая статья, сколько ни пытайся выудить у них информацию, они тебе ничего не скажут.

Так и должно быть, размышляла мма Рамотсве. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь узнал о моем… И она задумалась над тем, чего бы могла стесняться. Ее вес едва ли можно считать врачебной тайной, к тому же она гордилась тем, что она настоящая африканская женщина, не то что эти тощие, как палки, девушки в журналах. «Шишки» на ногах и без того видны, когда она носит босоножки. Выходит, ей нечего скрывать.

А вот запор — совсем другое дело. Было бы ужасно, если бы весь мир узнал об этой ее проблеме. Она ужасно сочувствовала тем, кто страдает запорами, и знала, что таких людей немало. Из них можно было бы создать политическую партию и даже получить места в правительстве, но что станет делать такая партия, находясь у власти? Ничего, подумала она. Да и какие законы она может принять?

Мма Рамотсве перестала фантазировать и вернулась к делу, которым в данный момент занималась. Несколько дней назад ее старый друг, доктор Макетси, позвонил из больницы и спросил, можно ли зайти к ней в агентство вечером после работы. Она с радостью согласилась. Доктор Макетси тоже родом из Мочуди, и хотя он был на десять лет старше, она испытывала к нему особую привязанность. Поэтому она отменила визит в парикмахерскую, уселась за письменный стол и принялась разбирать бумаги, пока не раздался голос доктора Макетси и сам он не появился в дверях.

Они по-родственному поболтали о том, как изменился Мочуди со времени их отъезда, попили редбуш, и мма Рамотсве спросила о здоровье тетушки доктора Макетси, бывшей учительницы, к которой до сих пор ходило за советом полпоселка. Она еще полна сил, ответил он, ей предлагают выставить свою кандидатуру на парламентских выборах.

— Пора привлекать женщин к общественной жизни, — сказал доктор Макетси. — Женщины очень практичны. Не то, что мы, мужчины.

Мма Рамотсве поспешила согласиться.

— Если бы у власти находилось больше женщин, — сказала она, — они не позволили бы мужчинам воевать. Женщинам войны не нужны. Для нас война — это увечья и слезы матерей.

Доктор Макетси на секунду задумался. Он вспомнил об Индире Ганди, которая вела войну, и Голде Меир, которая тоже вела войну, и еще о…

— Обычно женщины миролюбивы, — пошел он на уступку, — но, если нужно, могут быть очень жесткими.

Внезапно доктору Макетси ужасно захотелось поменять тему разговора. Он испугался, что мма Рамотсве спросит, умеет ли он готовить, а он не хотел повторения разговора с одной молодой женщиной, год назад вернувшейся из Соединенных Штатов. Она заявила ему с вызовом в голосе, словно между ними не было разницы в возрасте: «Все очень просто: раз вы едите, значит, должны уметь готовить». Эти идеи пришли к нам из Америки. Теоретически они, возможно, очень правильные, но стали ли американцы от этого счастливее? Любой прогресс, все эти огорчительные перемены должны иметь предел. Недавно он слышал о мужчинах, которых жены заставляют менять детям пеленки. При этой мысли его бросало в дрожь. Нет, Африка еще не готова к этому, подумал он. Некоторые старые африканские обычаи весьма разумны и приятны — конечно, если ты мужчина, как доктор Макетси.

— Оставим сложные проблемы, — с воодушевлением сказал он. — От разговоров тыквы не растут. — Так говорила его теща, и хотя он почти никогда с ней не соглашался, но очень часто повторял ее слова.

Мма Рамотсве рассмеялась.

— Итак, зачем вы ко мне пришли? — спросила она. — Просить подыскать вам новую жену?

Доктор Макетси неодобрительно защелкал языком.

— Кого волнует такой пустяк, как жена? Я пришел по серьезному делу.

Доктор предупредил мма Рамотсве, что проблема очень деликатная, и она пообещала соблюдать строгую конфиденциальность.

— Даже моя секретарша ничего не узнает, — заверила она.

— Хорошо, — сказал доктор Макетси, — потому что, если кто-нибудь об этом узнает, я попаду в весьма неловкое положение. К тому же пострадает репутация больницы. Я не хотел бы объясняться из-за этого с министром.

— Понимаю, — сказала мма Рамотсве. Ее разбирало любопытство, ей не терпелось узнать подробности скандальной истории, волновавшей ее друга. В данный момент она вела несколько вполне заурядных дел и в том числе занималась весьма унизительными поисками собаки одного богача. Собаки! Подумать только! Единственная женщина-детектив на всю страну не должна опускаться так низко, и мма Рамотсве ни за что не опустилась бы, не нуждайся она в деньгах. В последнее время у белого фургончика угрожающе затарахтел мотор, и мистер Дж. Л. Б. Матекони, вызванный для выяснения причин, мягко намекнул, что для ремонта потребуются дорогостоящие детали. Какой же мерзкой и вонючей оказалась эта собака! Когда мма Рамотсве вышла на след похитителей — уличных мальчишек, тащивших собаку на веревке, — подлая тварь в награду за освобождение тяпнула ее за лодыжку.

— Меня беспокоит один из наших молодых врачей, — начал доктор Макетси. — Его зовут доктор Комоти. Он нигериец.

— Понятно.

— Я знаю, некоторые с подозрением относятся к нигерийцам, — сказал доктор Макетси.

— Да, есть такие люди, — подтвердила мма Рамотсве, поймав на себе взгляд доктора, и быстро, почти виновато опустила глаза.

Доктор Макетси допил редбуш и поставил кружку на стол.

— Я расскажу вам о докторе Комоти, — сказал он, — начиная с того момента, когда он впервые пришел на собеседование. Проводить собеседование моя обязанность, хотя, признаюсь, обычно это пустая формальность. Мы остро нуждаемся в людях и берем почти всех, кто к нам приходит. Мы не можем быть слишком разборчивы. Так или иначе, у него оказался вполне приличный послужной список, и он принес с собой несколько рекомендаций. До этого он работал в Найроби, я позвонил туда в больницу и получил хорошие отзывы. Поэтому я принял его на работу.

Он приступил к своим обязанностям полгода назад. Работал в отделении скорой помощи. Вы, вероятно, знаете, что там творится. Дорожные аварии, драки, обычные пятничные дела. В основном приходится обрабатывать раны, останавливать кровотечение, иногда приводить в сознание и тому подобное.

Все, казалось, шло хорошо. Но после того, как доктор Комоти проработал у нас три недели, ко мне подошел главный консультант больницы. Он сказал, что, на его взгляд, новый доктор делает иногда довольно странные вещи. Недавно он так неаккуратно зашил несколько ран, что швы пришлось накладывать заново.

Но иногда он работает прекрасно. К примеру, неделю назад к нам поступила женщина с пневмотораксом. Это очень серьезная проблема. В пространство между легкими и плеврой попадает воздух, и легкое сжимается, как спущенный воздушный шарик. В этом случае нужно как можно быстрее откачать воздух, чтобы легкое расправилось.

Для неопытного врача это непростая процедура. Нужно точно знать, куда вставлять дренаж, чтобы не повредить сердце и другие органы. При этом действовать приходится быстро, иначе пациент погибнет. Несколько лет назад я чуть не потерял одного пациента и до сих пор вспоминаю об этом с ужасом.

Доктор Комоти действовал безупречно и, несомненно, спас жизнь этой женщине. Врач-консультант, пришедший к концу операции, позволил доктору Комоти ее завершить и очень одобрительно отозвался о его работе. Но за день до этого тот же самый доктор не мог поставить простейшего диагноза — увеличения селезенки.

— То есть он работает то хорошо, то плохо? — спросила мма Рамотсве.

— Вот именно, — подтвердил доктор Комоти. — Сегодня он работает блестяще, а завтра едва не убивает какого-нибудь несчастного пациента.

Мма Рамотсве вспомнила статью в «Стар».

— Я недавно прочла статью об одном мошеннике-хирурге из Йоханнесбурга, — сказала она. — Он оперировал почти десять лет, и никто не знал, что у него нет диплома. Его разоблачили по чистой случайности.