Анна Данилова - Цветы абсолютного зла

– Нина Петровна?

– Да, это я.

– Мы из прокуратуры. Хотим задать вам несколько вопросов.

Дверь долго открывали: отодвигали какие-то засовы, скрежетали замками, звенели цепочкой. Наконец они увидели напуганную пожилую женщину в халате. У ног ее сидел, внимательно изучая посетителей, большой белый толстый кот.

– Вы не спали?

– Нет. Но вы не поверите, если я скажу, что ждала вас… Сама бы я, конечно, не решилась прийти и все рассказать. Мало ли что… Я женщина одинокая, к тому же я все видела собственными глазами… И, самое главное, никому не расскажешь?! Спросят, почему не пошла куда надо? А что, если вместо настоящего изверга на скамье подсудимых окажется невиновный? Да вы проходите, проходите… Только потише, пожалуйста. Мои соседи рано ложатся спать.

Нина Петровна согрела чай, накрыла на стол.

– У меня есть пирожки с капустой, будете? Так вот. Я знаю парк как свои пять пальцев. Знаю и тех, кто часто гуляет в парке, кто с собакой, кто просто так, опираясь на палочку, а кто с маленькими детьми… Познакомилась и со сторожами этой самой теплицы. Ну не то чтобы по-настоящему познакомилась, нет, но в лицо-то я их хорошо знаю. Один разговорчивый, приятный мужчина, а другой будто стыдился того, что работал сторожем. Я знаю таких людей, сама такая… Вроде с высшим образованием, а работаешь гардеробщицей или вахтершей. Но дело не в них. Они здесь вообще ни при чем. Я в тот день приходила в теплицу. Стучалась, но мне никто не открыл… Я погуляла, сходила в магазин и вернулась снова, дома-то все равно делать нечего… И тут увидела эту девочку. Я не сразу поняла, что она пьяненькая… Пошатывалась немного, когда разговаривала с высоким парнем… Он ее как будто успокаивал, а она на него нападала, готова была расплакаться… Я понимала, что мешаю им, потому ушла, опять походила по парку, покормила орешками белок, там же их полно, я люблю кормить белок, они совсем ручные… Вернулась, снова увидела почти на том же самом месте этого парня. Я поняла, что он ждет эту девушку. Чувствовалось, что он очень зол, он постоянно поглядывал на часы, ходил между деревьями… Я бы могла ему подсказать, что эта девочка может находиться сейчас в теплице, я много раз видела, как она туда заходила, я еще решила тогда, что один из сторожей – ее отец или родственник. Но не стала этого делать. Зачем вмешиваться. Может, она нарочно спряталась от него. Их же, молодых, не поймешь… И он ушел…

Юля слушала, затаив дыхание и боясь пропустить хоть одно слово. Патрик же молча поглощал пирожки, запивая их чаем. Он мечтал, чтобы этот день наконец-то закончился и начался следующий, обещающий ему то, ради чего он и приехал в Россию, – согласие Земцовой на отъезд, тем более что дело, которым она занималась, раскрыто, и он вообще не понимал, что они делают в гостях у этой приятной и гостеприимной дамы. Он-то с самого начала был уверен, что девчонку убил этот долговязый недобитый фашист, потому что она что-то знала о его политических делишках или планах.

– Ушел? Этот парень ушел?

– Да. И вот тогда из теплицы вышла снова эта девочка. Сначала она постояла на крыльце, затем спустилась и стала бродить между деревьями, знаете, там такие дубы… Она явно кого-то ждала. Я даже хотела подойти к ней, пока она была одна, и спросить, когда я смогу прийти за клубневыми бегониями. Мне показалось странным, что вслед за ней никто не вышел, а окно теплицы, которое обычно по вечерам горит, не горело. Словно в теплице вообще никого не было. И тут появился он. Я сразу его узнала. И знаете, по чему?

– Почему?

– Нет, вы меня не так поняли. Именно по чему. В основном людей узнаешь по лицу, фигуре, правильно? А я его узнала по пуговицам. У этого человека на пиджаке все пуговицы сломаны.

– Как это?

– Очень просто. И на рукавах маленькие пуговички словно раздроблены, и большие пуговицы тоже поломаны. Я видела его несколько раз, это я точно знала, но вот где – долгое время не могла припомнить…

– Вы хотите сказать, что не видели лица этого человека?

– На нем была кепка с козырьком, низко надвинутая. Это теперь я понимаю, что он маскировался. Но у меня хорошее зрение, и я узнала костюм с обломленными пуговицами.

– Он видел вас?

– Нет, они разговаривали между деревьями, она что-то просила у него, сначала плакала, затем стала кричать, обзывать его ужасными словами…

– Он, этот мужчина, в такой холод был в костюме? Без куртки?

– Да, я тоже удивилась сначала, но потом поняла, что, раз он без куртки, значит, на машине, которую оставил, верно, при выходе из парка. Думаю, он не собирался говорить с ней долго.

– Нина Петровна, где вы находились все это время, что так хорошо все видели и слышали?

– А вы еще не поняли?

– Неужели в теплице?

– А где же еще? Начал накрапывать дождь, стало холодно, я все-таки надеялась, что в теплице застану кого-то из сторожей. Мне, в конце-то концов, было обидно, что я столько времени провела возле этой чертовой теплицы, а бегонии так и не купила. Но в теплице никого не было… Понимаете, с одной стороны, мне было небезопасно одной находиться в теплице, потому что, если бы меня там застали, то подумали бы, что я – вор… С другой стороны, и выйти оттуда оказалось не так просто – ведь там были эти двое, которые выясняли отношения… Я видела все в окно… А они меня – нет. А потом они стали приближаться к теплице… Он догонял ее, а она истерично так хохотала, дразнила его… Я видела его совсем рядом, этот коричневый костюм и эти странные пуговицы… И подумала еще тогда, почему жена ему не пришьет новые пуговицы? А затем они от крыльца отдалились, я выскочила из теплицы и быстрым шагом направилась на аллейку. И почти тут же меня догнал этот мужчина, догнал и перегнал, он очень спешил… Он направлялся к главному входу в парк, видимо, у него там была машина. А я пошла домой.

– Значит, вы больше туда не возвращались?

– Куда, в теплицу? Нет, конечно. Там был скандал. Сторожей все равно нет… Да бог с ними, с бегониями… – Нина Петровна налила себе еще чаю. – А потом я узнала, что в парке нашли убитую девушку. Я даже представила себе, как ее могли убить и кто. Конечно, тот мужчина со сломанными пуговицами. Я же видела, как он во время разговора с ней схватил ее за плечи и прижал к дереву, она, думаю, ударилась головой о ствол… Наверно, он вот таким же образом ее и убивал, бил головой о дерево… Если бы я только знала, что она осталась там лежать на земле… Может, она была еще жива… Но кто знал, кто знал… Вот в такую историю я влипла со своими цветами, дура старая…

– Но вы вспомнили, где видели прежде этого мужчину?

– Да, вспомнила. Больше того, я даже отправилась туда через пару дней, чтобы убедиться, что это именно он. Прихожу, представляете, а он там. И в том же костюме, только сверху – белый халат, но расстегнутый… И снова эти отвратительные обломанные пуговицы… Кто их сломал и почему?

Юля позвонила по телефону, который ей дала их новая сотрудница, Таня Бескровная.

– Таня, ты еще не спишь?

– Нет. Только что пыталась уговорить по телефону Шубина позвонить Корнилову, чтобы тот подселил в камеру к Ивлентьеву кого-нибудь из своих людей, чтобы он ничего с собой не сотворил… Интуиция мне подсказывает, что это не он… А у вас есть новости?

– Ты не можешь разгадать одну довольно странную загадку?

– Это какую же?

– Мужской костюм, а на пиджаке все пуговицы обломаны…

– Я поняла. Если бы у меня дома не было шкафа-купе, я, может, думала бы до самого утра. Но у меня шкаф-купе. Когда я спешу, то двигаю створку, и рукава моих костюмов оказываются зажатыми между створками, вот пуговицы с хрустом и крошатся… А если человек импульсивный, нервный, вроде меня, вечно куда-то спешащий, то у него никогда не будет пуговиц на пиджаке…

– Спасибо, Таня. Потрясающе. Думаю, скоро и у меня появятся интересные новости… Что касается твоей интуиции, я тоже не верю в виновность Ивлентьева… А Шубину я сама позвоню…

Земцова посмотрела на Нину Петровну.

– Так где же работает этот человек?

Была уже глубокая ночь, когда Юля из машины позвонила Корнилову домой.

– Виктор Львович, извините за беспокойство, но у меня появился свидетель, который видел Олю Неустроеву живой и невредимой после того, как ей дал пощечину Ивлентьев. Больше того, эта женщина, я имею в виду свидетельницу, знает в лицо, быть может, и настоящего убийцу. Я понимаю, что сейчас ночь и вы спите, но мы должны, понимаете, обязательно должны задержать этого человека… Я сейчас позвоню Шубину с Женей, и мы поедем на место. Конечно, задерживать его мы не имеем права…

Она говорила это с трудом, зная, что ее слова напоминают сейчас грубую лесть, но иного выхода не было.

– Кто он? – не проснувшимся голосом буркнул Корнилов. – Я его знаю?

– Может, и знаете… Это частная ветеринарная клиника, работает круглосуточно. Полчаса тому назад я звонила из квартиры свидетельницы туда, сказала, что у моей собаки большая рана, что она истекает кровью, но мне бы хотелось, чтобы ее прооперировал лично Валентин Николаевич, которого мне порекомендовали… К счастью, я разговаривала именно с ним, с этим самым Валентином Николаевичем, и он ждет сейчас меня с раненой собакой… Это недалеко от набережной, записывайте адрес…