Анна Данилова - День без любви

– Кофе? Чай? – Женя обняла ее за плечи. – Давайте посидим, поговорим.

Несибе для начала принялась доставать подарки из сумки. Женя приняла их с благодарностью, сказала, что будет рада попробовать эти деликатесы, отдельно поблагодарила за тетру.

За кофе Несибе рассказывала об Ирине, о том, какой близкой ей стала русскиня, как легко и приятно с ней было говорить: она все понимала и была очень доброй, отзывчивой, восторженной.

– Я знаю, кто убил твою сестру, – внезапно сказала она и отодвинула от себя пустую чашку. – Затова дойдох при вас.

– И я тоже знаю. Николай, его уже арестовали.

– Машина, такси, желтая, – опустив голову, проговорила Несибе. – В крови. Я видела, как ее отмывали от крови. Это был не Николай, это был совсем другой человек! Я много чего видела и знаю. Это было на чешме, я не могла не видеть. Было раннее утро…

После ее слов даже птицы перестали щебетать, и в саду наступила глухая и тревожная тишина.

Вита опустилась на диван, сдула с вспотевшего лба золотистый завиток и, смешно сложив блестящие от помады губы (сдвинув вбок и выпятив нижнюю губу), принялась обдувать свое разгоряченное лицо. Она, как и всегда, выглядела прекрасно, празднично и вся светилась радостью. Женя взглядом попросила Наргихан, показавшуюся в дверях гостиной, подойти. Та с готовностью принесла поднос с лимонадом и печеным нохутом – орехами, похожими на белесые горошины, только крупнее. Когда она ушла, Вита, склонясь к самому уху Жени, прошептала:

– Вот это дом! Сказка! Знаешь, я много раз бывала в Турции, но мне не приходилось бывать в турецких домах, понимаешь? Все отели, отели… А они все на одно лицо. Я и понятия не имела, что в турецком доме может быть так роскошно, как во дворце. Да и вообще – Кемер! Здесь так красиво, правда, ужасно жарко, без кондиционера просто невозможно. Женя, мне до сих пор не верится, что я здесь, у тебя, и что ты теперь замужем и живешь в Турции… Ты так долго не отвечала на мои эсэмэски, электронные письма и звонки, что я начала уже за тебя беспокоиться. И вдруг через два с половиной месяца ты заявляешь мне, что выходишь замуж! Так ты уже вышла?

– Вышла. Я и сама не знала, что моя поездка в Болгарию к сестре закончится вот так, – и она погладила свой живот. – Срок маленький, но все равно я ощущаю себя вполне беременной женщиной.

Она улыбнулась, но улыбка получилась грустной, какой-то растерянной.

– Скажи главное – ты счастлива? – пытала ласково, теребя ее холодную ладонь, Вита. – Я видела твоего мужа, правда, только в машине, сама понимаешь, неудобно было его рассматривать, но все равно он, хоть и постарше тебя, выглядит вполне бодреньким. Кажется даже, он красивый. Такой вежливый, обходительный, вот только имя его я забыла, оно какое-то сложное.

– Джаид.

– Джаид. Очень хорошо. А Ирина? Как она? По-прежнему живет в Болгарии?

– Ирины нет. Она умерла. В начале апреля, почти за месяц до моего приезда в Шумен.

Лицо Виты изменилось, исчезла улыбка и то радостное, курортно-легкомысленное, можно сказать, блаженное выражение, свойственное всем туристам, попавшим в райский Кемер после серых и унылых трудовых будней. Перед Женей сидела ее подруга, близкий человек, которому она могла наконец довериться и рассказать всю правду о событиях, которые перевернули всю ее жизнь и так сильно повлияли на ее отношение ко многим вещам. Да к самой жизни. И к любви. И к смерти. И к мужчинам. Вероятно, ей был просто необходим этот стресс, чтобы просто полюбить жизнь и понять, что она прекрасна – как прекрасны цветы, которые Наргихан с такой любовью расставляла в вазах по всему дому в ожидании русской гостьи, и чистое небо за колышущимися занавесями, и запах духов, которые подарил ей Джаид.

– Джаида не будет до вечера. Сейчас Наргихан накроет стол в саду, мы пообедаем. Если бы ты только знала, как часто я представляла себе эту встречу и то, как я рассказываю тебе обо всем, что у меня накопилось! Это удивительная история, но, если бы мне ее кто-то рассказал, я подумала бы, что она выдумана, настолько все необычно. Но все это произошло со мной. Хотя все началось, конечно, с Ирины.

И она начала рассказывать. С самого начала, с того момента, как Ирина стала женой Николая.

– Понимаешь, все, знавшие мою сестру, понимали, что этот брак обречен. Ирина – красивая и умная девушка, и одному богу известно, что она нашла в этом пижоне и бездельнике Николае. Хотя многие женщины считали его красивым и неглупым. Однако моя сестра, выходя за него замуж, сразу сказала, что брак для нее – дело серьезное, она постарается сделать так, чтобы он был единственным в ее жизни. И что, какие бы трудности ни выпали на их долю (а Коля был человеком бедным, к тому же неудачником), они вместе все преодолеют, словом, выкарабкаются, и со временем у них будет и приличное жилье, и нормальная, не унизительная работа. Но так случилось, что жить молодой паре было практически негде. Разве что в старом столетнем доме деда Райко, на окраине Шумена. Понятное дело, там не было никаких удобств, и Ирине приходилось стирать вручную, готовить еду на дровяной печке и мыться в старом ржавом корыте, в комнате, подстелив под корыто клеенку. Она не скрывала своего образа жизни, писала мне в своих электронных письмах всю правду, но не жаловалась, напротив, считала, что все это временно, очень скоро Николай найдет хорошую работу, и они снимут квартиру в центре города. Не знаю, на самом ли деле она верила в это. Но ей, думаю, хотелось верить, как и мне. Во всяком случае, я переживала за нее… А потом началась эта история с золотом. Вернее, тема золота в их семье всегда присутствовала. Думаю, именно дед Райко со своими бредовыми, как казалось тогда Ире, идеями о кладе и превратил двух братьев – Николая и Стефана – в так называемых романтиков, людей, уверенных в том, что кропотливым трудом ничего в жизни не добьешься, что разбогатеть и наладить свою жизнь можно исключительно благодаря везению, то есть тому единственному случаю, который выпадает один раз в жизни. Ни тот, ни другой не имели постоянной работы, скитались в поисках приятного занятия, которое приносило бы неплохой доход. Хотя у Стефана время от времени наступали минуты просветления, и тогда он начинал искать настоящую, хорошо оплачиваемую работу, сколачивал строительные бригады и отправлялся на морские курорты – строить отели. И вот в такой период, однажды, когда у Стефана завелись деньжата, он и встретил девушку, танцовщицу по имени Стефка. Поначалу они жили в Пловдиве, снимали там квартиру, а когда у Стефана закончились все сбережения, она стала настаивать, чтобы они переехали в Шумен, где у Стефана был дедовский дом. Ну и что, говорила она, что там живет твой брат с русской женой? Они же живут там бесплатно, экономно, а почему мы должны снимать дорогущие апартаменты?

– Апартаменты? – удивилась внимательно слушавшая ее Вита.

– В Болгарии так называют квартиры, а дома – кышты. Так вот. Она долго капала на мозги Стефану, объясняла ему на пальцах: еще немного – и им будет нечем платить за квартиру, они просто-напросто окажутся на улице. С одной стороны, он понимал ее, она устала от безденежья и все такое, но, с другой стороны, Николай жил в дедовском доме вместе с Ириной, женщиной, немало трудов положившей, чтобы превратить этот дом в более-менее приличное жилье, и ему было просто неудобно проситься туда вместе со Стефкой. Хотя однажды он, конечно, завел разговор на эту тему. Не думаю, что Николай пришел от этого в восторг.

– Но Стефан имел право жить в этом доме, – осторожно заметила Вита.

– Имел, – вздохнула Женя. – Да только ты не знала мою сестру… не думаю, что она согласилась бы жить в такой нищете, да еще и с семьей брата мужа. Да и Николай понимал, что она и так на грани развода, он, я думаю, боялся потерять ее.

– Твоя сестра не пробовала найти работу?

– Пробовала. Даже находила, только Николай замучил ее своей ревностью – ему постоянно казалось, что на нее положил глаз то хозяин ателье, куда она устроилась портнихой, то еще кто-то.

– Да уж, нелегкая была жизнь у твоей сестры! Но ведь ты говорила мне о том, что она живет одна, да еще в таком шикарном доме. Что она развелась.

– Да, сейчас расскажу все по порядку. Так вот. Однажды к ним пришел Стефан… Вернее, нет, не так. Все началось со звонка в Пловдив. Деду Райко, который был тогда еще жив и проживал в доме престарелых…

– Так старик был жив? – присвистнула Вита.

– Да. Но когда ему стало совсем плохо и врачи поняли, что он умирает, они позвонили в Пловдив Стефану – именно его телефон был почему-то указан в регистрационных документах старика. Стефан приехал к деду и застал его еще в живых. И этот склеротик, которого все в последнее время считали чуть ли не сумасшедшим, вдруг вспомнил о кладе и рассказал внуку, где он находится. Стефан обрадовался, и первым человеком, кому он позвонил, была, конечно, его невеста, Стефка. Он и так чувствовал перед ней свою вину, а здесь – целый клад!