Светлана Алешина - Бесплатный сыр – в мышеловке

Мои ожидания оправдались: муж меня приветствовал нежным поцелуем в щеку и умчался обратно на кухню дожаривать котлеты. Запах они источали изумительный. Или я настолько проголодалась? Неважно, все приготовленное с любовью вкусно. А Володя меня любит, следовательно, все, что он делает для меня, априори хорошо и правильно. Даже если муж меня ругает — это одно из проявлений его любви.

Котлеты у Володи и в самом деле получились замечательные, с хрустящей корочкой и розовым соком внутри. Не прожарились, наверное. Но горячее сырым не бывает, это я помню со студенческих лет. К тому же я где-то слышала, что мясо с кровью способствует избавлению от галлюцинаций. Их у меня, правда, пока нет, но профилактика не повредит. Так что с картофельным пюре, в котором практически не было комков и нужно было только чуть-чуть досолить, котлетки съелись за милую душу. Чай с печеньем завершил нашу вечернюю трапезу.

Чаевничали мы с Володей перед телевизором, наблюдая за мытарствами очередного персонажа нестареющего Джекки Чана и весело комментируя особенно нелепые моменты. Муж сегодня был в ударе и смешил меня, пожалуй, больше прославленного китайца. Люблю я такие милые вечера, мне они дороже, чем любые праздники.

Наступила очередная пятница, пятница без выхода в эфир. Это бывает настолько редко, что мои сотрудники, и я в том числе, испытывали довольно странное и непривычное чувство, напоминающее опустошенность. Ни тебе суеты, ни тебе беготни, ни тебе понимания, что ничего не готово… Сидим себе спокойненько, обсуждаем текущие вопросы. Чтобы не мучиться, я для себя решила считать сегодняшний день не пятницей, а, скажем, вторником: самым обычным днем, когда работа над передачей только-только началась, впереди уйма времени и есть шанс все успеть. Помогло. Самоубеждение — великая вещь! Лишь бы только оно не перерастало в самообман.

Из этой спокойной рутины меня выдернул Гурьев.

— Ириша, я был прав, все очень серьезно. Тебе больше не стоит вмешиваться в это дело, — сказал он с мрачным лицом, вытащив меня в коридор.

— А можно хоть узнать, что тебя так напрягло? — поинтересовалась я, про себя думая, что шиш я отступлю, тем более сейчас, когда мы наконец-то приблизились к разгадке.

— Хорошо, я тебе скажу, но только для того, чтобы ты поняла всю серьезность происходящего. Я вчера, как и собирался, встретился с Иваном Богдановичем, братом покойной старушки Кочетовой. Дедок оказался общительным и доверчивым, спокойно позволив мне порыться в бумагах старушки. И там я натолкнулся на странное письмо сына Александры Богдановны. Оно лежало в заляпанном грязном конверте, на котором не было никаких опознавательных знаков. Видимо, его привез Кочетовой какой-нибудь однополчанин сына. Но почерк именно Гошин, так звали парня: я сличил с другими, обычными письмами. Ну, все содержание письма я тебе пересказывать не буду, там много всякой сентиментальной чепухи, а главное заключается буквально в двух строках: парень узнал что-то о делишках командира своей части и все время боялся. Он написал, что командиры торгуют смертью солдат в обмен на смерть других парней, и ждал смерти, прося мать обязательно убедиться в том, что ей пришлют именно его тело.

— Валера, по-моему, это бред сумасшедшего. Гоша явно свихнулся в Чечне, что немудрено.

— Нет, Ириша, он не свихнулся. Его слова означают — там были, кстати, еще кое-какие намеки, — что кто-то из командования продает чеченцам оружие, получая за это наркотики. Если бы Александра Богдановна сунулась с этим письмом как с аргументом для эксгумации, вряд ли дожила бы до этого времени. А тут, наверное, она случайно проговорилась, вот ее и поздравили.

— Ты нашел цветок?

— Нет, конечно, что в квартире можно было найти после похорон? Соседка только сказала, что Александра Богдановна принесла в пятницу подарочный набор из военкомата и ворчала, что сына угробили, а теперь откупиться пытаются. Ей же полагалась какая-то военная пенсия за потерю кормильца.

— Страшненькая история, — согласилась я с выводами Валерия. — И ты полагаешь, что есть еще люди, осведомленные об этих махинациях, для которых уже приготовлены цветочки?

— Не сомневаюсь! Теперь ты понимаешь, что тебе стоит отойти в сторонку?

— Валера, не говори ерунду: ну кто знает, что мне тоже что-то известно? — от волнения я стала слегка косноязычной. — Ты знаешь больше, это тебе надо бояться.

— Мне не привыкать, а если с тобой что-то случится, мне этого Володька никогда не простит.

— Ничего со мной не случится, — отрезала я упрямо. — В обед я поеду навестить Катю, и ты меня не останавливай.

— Ирина, — Гурьев снова было попытался наставить меня на путь истинный, но, видя, что это бессмысленно, замолчал и махнул рукой. — Поступай как знаешь, я умываю руки. А если с тобой что-нибудь случится, не жалуйся потом, что я тебя не предупреждал.

— Если утонешь — домой не приходи, — улыбнулась я, вспомнив расхожую напутственную фразу многих мам, с неохотой отпускающих своих чад к водоемам.

— Тебе все хиханьки да хаханьки, — покачал головой Валерий, — неуемная ты наша!

Расстались мы с ним не слишком довольные друг другом, но что поделаешь: любой нормальный мужчина, даже такой циник, как Гурьев, стремится защитить женщину от неприятностей и опасностей. Это лестно, но иногда мешает. Надеюсь, что Валерка не успеет предупредить Костю, а то мне не очень-то улыбается мотаться по городу без машины. Я немножко устыдилась своего меркантилизма, но тут же прогнала это малоприятное чувство, подумав, что мои цели не такие уж и личные.

Шилова я перехватила по дороге в буфет. Он, наверное, собирался обедать, ну да ничего: пост еще не самое страшное, что может случиться с человеком. Вот я же использую свой обеденный перерыв исключительно как прикрытие, и ничего, дистрофия мне пока не грозит, даже гастрита нет, тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

Разумеется, Костя мне не отказал в такой пустяковой просьбе. Отказ чуть было не случился в больнице, где суровая сестра-хозяйка не хотела нам выдать халаты и пропустить к Кате. И как это Валере удается ладить с такими мымрами? Пришлось подавить свое раздражение и пустить в ход обаяние. Тетка поворчала, но сдалась и пропустила нас, потребовав, чтобы не задерживались. Я ей это клятвенно пообещала.

Катя нас встретила в полусидячем положении, с бледным подобием улыбки на осунувшемся лице.

— Привет, Ирина, прости, что так получилось с твоей передачей. Она ведь сегодня должна была в эфир идти?

— Сегодня, — вздохнула я. — Но это пустяки, главное, ты жива. Хорошо, что Костя успел вовремя.

— Кстати, Костя, — обратилась к нему Катя, — что со мной было? Я ничего такого не могу вспомнить, а врачи пока отказываются говорить, ссылаясь на то, что мне нельзя волноваться. Но ведь ты же знаешь, что у меня крепкие нервы.

— Ты отравилась цианидом, — честно ответил Костя. — Ты мой друг, и я ничего не буду скрывать от тебя.

— Каким образом у меня это получилось? — удивилась девушка.

— Орхидея, — подсказала я.

— Что?! — не поверила Катя. — О черт, кажется, теперь я понимаю!.. Костя, мне немедленно нужно отсюда выбираться, я и так потеряла целую неделю.

В крайнем возбуждении девушка попыталась встать с кровати, и ей это почти удалось. Но в последний момент силы покинули Катю, и она рухнула обратно, чуть не потеряв сознание.

— Черт! — снова выругалась она. — Костя, Ирина, придумайте же что-нибудь!

— Катя, — осторожно начал Костя, — ты еще очень слаба, тебе нужно лечиться, а здесь ты в безопасности…

— Черта с два я здесь в безопасности! Ты думаешь, Шурик мне ничего не рассказал? А Семиреченко уже звонил с утра, интересовался моим состоянием. Я хоть и слаба, но мозги-то работают нормально. Как только Ирина сказала про цветок, мне все стало понятно. Это была единственная недостающая деталь. Думаешь, полковник просто так проявляет обо мне заботу? А лечение мне уже никакое не нужно, только правильное питание, чтобы восстановить силы, да инъекции глюкозы и витаминов. Костя, миленький, ты ведь не знаешь всего, помоги мне, пожалуйста, не заставляй упрашивать. Я тебе потом все-все расскажу, ладно? А сейчас просто поверь, что все это очень серьезно.

— Я тебе верю, Горыныч, — тепло улыбнулся Костя, назвав Катю каким-то, наверное, армейским прозвищем. — Я все сделаю.

— Мы сделаем, — встряла я. — Катю нужно не просто вытащить из больницы, но и надежно спрятать. Твоя квартира для этого уже не подходит, да и жилье всех наших коллег тоже.

— Согласна, — подтвердила Катя. — И к Анне Марковне меня тащить нельзя, там дети…

— Катя, — сказала я, — потерпи немного, нам сейчас пора уезжать, а к вечеру мы обязательно что-нибудь придумаем и вытащим тебя отсюда. Мне кажется, что время у нас в запасе еще есть, так как только вчера старлей принес пять ампул. Пока ребята поменяли только три. Так что полковник будет ждать до завтра, и лишь потом предпримет следующий шаг. Но мы постараемся его опередить.