Джон Карр - Потерянная виселица (= Тень убийства)

Коридор был хорошо освещен, однако Грэффин все равно пошатнулся, попятился, схватился за стену, чтобы не упасть. Он был в цилиндре, в модном пальто, под которым пенился белый воротник. Лицо до того бледное, что на лбу выступали голубые вены, краснел острый нос, устричные глаза бегали из стороны в сторону. - Ох! Это вы!- выдохнул он.- А я... - Простите, если я вас испугал, лейтенант,- извинился я.- Позвольте к вам зайти. Не могу заснуть, читать нечего, может быть, у вас книжка найдется. Он секунду таращился на меня, потом просиял, воскликнул: - Конечно,- хватая меня за плечо.- Конечно, ради бога! Очень рад. Очень рад... Прошу, будьте как дома. Книги, тысячи книг, берите любую. Выпить немножечко не желаете, а?

Обнял меня за плечи, все твердя про тысячи книг; пробираясь по коридору, смеялся, хлопал меня по плечу, называл милым другом. Когда мы дошли до дверей, с хитрецой на меня покосился, шепнув:

- Мистер... имени вашего не припомню... не пройдете ли вперед, чтоб зажечь свет? Я, понимаете, не совсем расположен... Ик!- и виновато икнул.

- Конечно,- согласился я.

Неприятно было идти в темноте через огромную комнату, полную запахов. Пробираясь вслепую, я чуть не наткнулся на лампу, но зеленый свет уже вспыхнул. Грэффин поспешно бросился запирать дверь. Пробормотал:

- Сп-пасибо... Запираемся. От разбойников,- пояснил он.

Пока он возился с дверью, я думал, не лучше бы было оставить ее незапертой. Если Джек Кетч намерится попытать счастья с Грэффином... Ладно, можно потом открыть.

- Портьеры опустим,- предложил Грэффин, хитро мне подмигивая.

- Может, пусть лучше идет свежий воздух?..

- Нет!- воскликнул он, хватаясь за портьеры с видом ребенка, у которого хотят отнять игрушку. С благородной твердостью повторил: - Опустим портьеры.- Сбросил шляпу, пальто, и тут его осенило.- Где Жуайе?- вскричал он.

И мне это только что пришло в голову. Где камердинер? Я не спросил о нем Банколена; вполне возможно, детектив подключил его к делу, и Грэффин не должен был это знать.

- Странно,- бормотал он; оглядываясь, буквально взревел: - Жуайе!

Ответа не последовало. Грэффин опять закричал так, что его наверняка было слышно на первом этаже, но безрезультатно. Красные глаза бегали по сторонам, уставились было на дверь в спальню, но тут лейтенант спохватился и отвел взгляд.

- Садитесь, мистер... э-э-э... Вы ведь не торопитесь? Нет-нет, садитесь, немножечко поболтаем. О чем пожелаете. Выпейте.- Он величественно опустился в кресло у стола, глядя на меня из-за лампы, и вытащил из-под столика едва початую бутылку виски. Взгляд его снова стал хитрым.- До чего глупо с моей стороны! Чертовски глупо! Стакан только один. Наверно... есть в ванной. Если не возражаете, пройдите вон в ту дверь, поверните налево, дальше прямо, не ошибетесь...

Выходя, я видел, как он провожал меня взглядом, вцепившись в крышку стола. Я с опаской вышел в дверь, держа палеи на курке пистолета в кармане. Слева дверь в небольшой альков... за ней темнота. В комнатах стоял страшный холод, замерзшие окна туманно высвечивались в темноте. Еле вырисовывалась мебель, и я несколько раз натыкался на кресла. Мало-помалу темные комнаты начали бесконечно кружиться, словно я блуждал в тумане; перед глазами мелькали какие-то волны. Плитка! Под ногами теперь была плитка. Осторожно шаря руками, я нащупал посудную полку, наткнулся на высокий стакан, свалившийся в раковину со страшным звоном, от которого у меня сердце оборвалось.

Сзади в комнате скрипнула половица. Я замер на месте, прислушиваясь. Звук не повторился.

Нет, стакан не разбился, хотя звон от его падения еще стоял в ушах. Я его взял и пошел назад... Что это? Показалось, будто дверцы высокого гардероба с зеркалом, где смутно отражались освещенные молочным светом окна, медленно отворились, точно их кто-то изнутри толкнул. В зеркале под углом мелькнула слабая тень. Часы мои громко тикали в жилетном кармане под халатом. Нет, очередной обман зрения. Тень оказалась моей собственной. Когда я шевельнул рукой, державшей пистолет, то же самое сделало отражение в зеркале. Но охватившая меня в черной обманчивой пустоте паника не ослабевала. Я видел шевелившуюся в гардеробе человеческую фигуру, знал, что надо стрелять без раздумий. (Чепуха, возьми себя в руки! Что ты будешь делать, если Джек Кетч действительно сзади схватит тебя за плечо?)

Вернувшись в большую комнату, я вздохнул с облегчением. Сводчатый потолок призрачно маячил на большой высоте, призрачные зеленые шторы закрывали таинственные альковы, но хотя бы горел благословенный свет.

Грэффин серьезно на меня взглянул, издал хриплый смешок и игриво спросил:

- Не встретили ни одного разбойника, друг мой?

Ухмылявшаяся физиономия вселяла в меня отвращение к плаксивому шантажисту, который с таким наслаждением терзал аль-Мулька, а теперь корчился от страха за свою тощую шею. Такую длинную шею, подумал я, можно стиснуть обеими руками, поставленными одна над другой. (Ох, что за мысли! Откуда?) Я поставил стакан на стол и холодно ответил:

- Нет никаких разбойников. В один момент показалось, что я заметил Джека Кетча, но ошибся.

Бутылка виски дернулась в руке, слезившиеся глаза вытаращились, потом Грэффин собрался с силами и жалобно взвыл:

- А!.. Хотите подшутить надо мной? Ха-ха-ха! Клянусь богом, неплохо! Подшутить... конечно.- Выдавил несколько кудахчущих смешков, игриво погрозил пальцем.- Не надо так шутить, друг мой. Это вредно для меня, сердце может не выдержать. Вы ведь пошутили, да?..

- Пошутил,- устало подтвердил я.

Он налил два высоких стакана почти доверху, осушил свой до дна, запрокинув голову, вытянув багровую шею; на горле рывками каталось адамово яблоко. Снова начался стук... Голова Грэффина дернулась.

- Что это?..- пробормотал он.

- Я ничего не слышу.

- Ох... Наверно, послышалось. Ладно. Хорошо.- Стакан опять запрокинулся.

Еще и еще. Пускай допивает и отключается. Я осторожно пошевелился в кресле, и Грэффин решил, будто я ухожу.

- Ох нет. Не уходите. Не надо,- взмолился он.- Слушайте, вы фортепьянную музыку любите? Я вам сыграю!

Довольный этой мыслью, встал и поплелся к роялю, с надеждой оглядываясь через плечо. Спектакль начинал меня несколько раздражать.

- Я сыграю. Что желаете? Все, что угодно. Что хотите услышать?

- На ваше усмотрение. Еще выпейте.

- Правильно! Чуточку... чуточку выпью.

Он, шатаясь, вернулся к столу, потом снова пошел к инструменту. Сел, сгорбился, какое-то время сидел неподвижно... И вот загремели аккорды.

Меня охватил восторженный трепет. Грэффин не утратил чудесного, изумительного туше, словно в этой трясущейся развалине только руки сохранили жизнь. Пальцы быстрые, уверенные, вдохновенные. Он играл Шопена с изысканным безумием и тоской обреченного. Слева от него мерцал на свету расписной саркофаг, над ним в туманную высоту тянулись зеленые занавеси. Глупо дергался лысый затылок... Он играл долго, но страсть и нежность внезапно улетучились. Грэффин словно забыл обо всем. С сопением оглянулся, уставился в пол.

Тук-тук... Тук-тук-тук...

Он поднял голову, и я громко сказал:

- Великолепно! Сыграйте еще. Сыграйте...- почти крикнул я.

Тук, тук-тук, тук...

Грэффин встал на ноги, потащился к столу. Он теперь несколько успокоился, хотя чувствовалось, что дошел до предела, как бы съеживаясь у меня на глазах.

- Мне конец,- шепнул он.- Конец. Я... больше не могу. Он строит для меня эшафот.- Последние слова я едва расслышал, а секретарь аль-Мулька уронил голову на костлявые руки и пробормотал: - Посадите меня в тюрьму. Вы ж из полиции, посадите меня...- Неожиданно выпрямился, стукнул кулаком по столу, подняв облачко пыли.- Лучше я расскажу! Расскажу, слышите? Лучше в тюрьму пойду, чем терпеть. Он до меня не доберется. Если я расскажу, вы меня ему не отдадите, правда?

Я знал одного парня. Он вместе со мной служил, был объявлен погибшим. Я...- Из глаз его выкатились смешные крупные слезы.- Я пошел под трибунал. За трусость, за дезертирство. Вранье. Собирались меня расстрелять. Война кончилась, выкинули со службы. Приехал в Париж. Узнал парня. В компании аль-Мулька... Не было дуэли. Вообще не было никакой дуэли. Аль-Мульк застрелил де Лаватера, слышите? Он его застрелил! У меня есть доказательства!- Грэффин слабо стучал по столу кулаками, глядя на меня горящими глазами, задыхаясь от потока слов.- Подойдите поближе!- махнул он рукой, и я шагнул к столу.- Я заставил аль-Мулька платить за молчание. Потом... уже здесь... узнал, как того парня звали...- И неразборчиво забормотал.

Я не смел вымолвить слово, боясь, что натянутая до предела ниточка в его мозгу оборвется и он вновь замолчит. Даже затаил дыхание.

- Вот кто такой Джек Кетч! Я взял с него пять тысяч за доказательства... Боже! Я сошел с ума! Хотел обработать его вместе с аль -Мульком. Слышите?- Грэффин отчаянно старался говорить связно, слезившиеся глаза остекленели от усилий.