Наталья Александрова - Шаг в бездну

– Ну и какой же мне резон чужое дело на себя брать?

– А такой, что дадут тебе по этому делу немного, не докажут, что убийство, а если мы будем тебя по всем твоим делам раскручивать, то это ой как на много потянет!

– Сами же говорили, у вас на меня сейчас времени нет.

– Ну так и будешь сидеть, ждать, отощаешь, у нас кормят плохо, а передачи тебе носить некому. Так, Бережков Олег Николаич, 1958 года рождения, русский, жена погибла в 1988 году, сыну десять лет. Сын-то где у тебя теперь живет? В твоей квартире ты один прописан.

– У тещи, – неохотно ответил Бережков.

– Вот, и ребенка надо поднимать. А тут мы быстро управимся. Ты там в прокуратуре признание подпишешь, а мы тебя будем к себе изредка брать для дачи свидетельских показаний, понял?

– Понял.

– Ну как, согласен?

– Думаю пока.

– А чтоб тебе легче думалось, я тебе еще кое-что скажу. Думаешь, мы сами такие умные: тебя вычислили, когда именно ты на дело пойдешь? Баба эта невелика птица, чтобы возле нее круглосуточная охрана была из нашей организации, не президент все-таки. А был к нам звоночек сам знаешь от кого. Так, мол, и так, такой-то будет там-то в такое-то время. Только они так рассчитали, чтобы мы тебя уже после взяли, чтобы ты успел дело сделать. Но мы тут тоже не лаптем щи хлебаем, успели пораньше. Не веришь мне, а зря. Кастету прямо нож острый, что кто-то сам по себе работает, никого не боится и от него не зависит. Вот он и решил одним разом двух зайцев убить: и дело сделать, и тебя убрать.

Чистяков заметил, как киллер сжал кулаки под столом. Ага, завелся, все-таки!

– Ну что, Бережков, подумал?

– Завтра скажу.

– Ну иди, посиди в камере до утра.

Вот и наступил Новый год. И хотя следующий, 92-й, не сулил ничего хорошего – официально было объявлено о повышении цен на все, и астрологи по телевизору кричали, что будет голод, – настроение в институте 31-го числа было веселое. В секторе накрыли на стол, выпили шампанского, приободрились. Владлен Иваныч ходил по отделам, всех поздравлял. Где-то посоветовали ему одеться Дедом Морозом, где-то обсыпали конфетти, а в одном секторе не в меру развеселившиеся дамы оставили на его щеке несмываемый отпечаток губной помады. После двух прошел слух, что в проходной выпускают, и к трем часам всех сотрудников как ветром сдуло. Остались горемыки-начальники, которые должны были опечатать комнаты и сдать ключи под расписку.

Надежда поехала домой одна, по дороге заехала к матери, они посидели, поздравили друг друга, и она клятвенно пообещала привести все-таки Сан Саныча первого числа на обед. Алене они послали посылку уже давно, за три недели, чтобы все подарки дошли к празднику. Сан Саныч пришел из дому с большим чемоданом, сказал, что ему надоело бегать домой за каждой ерундой. Пока готовили стол, отвечали на телефонные звонки, время пролетело незаметно, и они сели за стол только в полдвенадцатого. Еле-еле успели проводить старый год, откупорить шампанское. Куранты пробили, все желания были загаданы, шампанское выпито. После этого Сан Саныч выключил телевизор и посмотрел на Надежду так значительно, что у нее мурашки пробежали по коже.

– Я принес тебе подарок.

Он достал из кармана пиджака коробочку и протянул ей. Коробочка была старая, кожа местами порвалась. Она открыла коробочку и ахнула. На выцветшем голубом атласе лежало кольцо светло-желтого металла, три камушка в оправе в виде веточки светились голубоватым светом. Надежда мало видела в своей жизни бриллиантов, но узнала их сразу. Не удержавшись, она достала кольцо и поднесла поближе к свету.

– Боже, какая красота! Но ведь это…

– Это кольцо моей матери, – твердо ответил он. – И если тебя интересует, носила ли его моя жена, то я отвечу: нет. – Он добавил тихо: – Мама умерла в прошлом году. Кольцо очень старое, до этого его носила бабушка, а вообще оно уже очень давно в нашей семье.

– Но, Саша, разве можно забирать такую дорогую вещь из семьи, ведь это же фамильная вещь!

– Так повелось, что кольцо должно принадлежать женщине. Если бы у меня была внучка… А так кольцо будет носить моя жена.

Он взял кольцо и надел ей на палец.

– Вот видишь, и размер твой.

– Что-то я не поняла, что ты там сказал про жену?

– Что тут непонятного? Выходи за меня замуж, вот и все. После праздников пойдем в загс и подадим заявление.

– Что-что? В загс? Что, может, и платье шить белое?

– Белое не надо, а новое обязательно купим.

– Ой, Саша, ну неудобно прямо, там все молодые, а мы туда же, жениться.

У меня от первой моей свадьбы воспоминания жуткие остались. Родственники мужа напились, в конце «горько» все время кричали, свекровь всю свадьбу просидела с поджатыми губами, как будто уксуса напилась. Слушай, ну зачем нам это нужно, а? Живи у меня просто так сколько хочешь.

– Нет, я так не согласен. Что я у тебя неизвестно кто. Соседей стыдно и родственников. Так что давай официально поженимся. У меня, конечно, недостатков много, но я исправлюсь. И на жилплощадь эту я претендовать не буду.

– Господи, да про жилплощадь я меньше всего думаю! А недостатков у меня больше, чем у тебя, но зато я тебя люблю. И Бейсик тоже, слушай, ты что делаешь, икра же соленая, ты зачем коту бутерброд даешь?

– Должен же у кота быть праздник, а то у всех Новый год, а у кота что? Ну ладно, договорились, завтра твоим родственникам скажем, послезавтра – моим, а после праздников загс откроется, сразу заявление подадим.

– Саша, можно тебя одну вещь попросить?

– Для тебя, любимая, все что хочешь сделаю.

– Включи, пожалуйста, телевизор, там Пугачева петь будет.

В первую неделю после Нового года в отделе активно обсуждались три новости. Первая – это предстоящий визит старшего следователя прокуратуры Громовой. Оказывается, еще давно, месяц назад, коллектив всего отделения послал официальный запрос в прокуратуру, когда же наконец дело о гибели Марины Киселевой сдвинется с мертвой точки. И вот наконец следователь Громова решила почтить институт своим присутствием. Вторая обсуждаемая новость – это увольнение Андрея Рубцова. Об этом первой, естественно, узнала Полякова.

– Да, подал заявление по собственному желанию в связи с переходом на другую работу, и сразу ему начальник подписал, потому что оттуда, – она закатила глаза к небу, – был звонок. И велели, чтобы увольняли его сразу, без двухмесячной отработки, а у него срок молодого специалиста только в марте кончается, так и это уладили.

Надежда не смогла скрыть свою заинтересованность.

– А куда же он увольняется?

– Да так туманно намекает, что в Смольный тесть его пристроил, а кем уж – не знаю. И так быстро собрался, за два дня все службы обегал с обходным. А своим в сектор даже торт не принес, скупердяй.

Третьей новостью, активно обсуждаемой в отделе, было предстоящее замужество Надежды.

– Ты понимаешь, Саша, – смеясь, говорила Надежда в кабинете, – я ведь не пьяница и не склеротик, я же точно помню, что никому здесь на работе не говорила, ты тоже, так откуда же они все узнали?

– Да у тебя на лице все написано, сияешь, как медный самовар.

– Что, так и написано: уважаемые Александр Александрович и Надежда Николаевна! Приглашаем вас пятнадцатого февраля в загс Выборгского района на торжественную регистрацию вашего брака? Меня тетки из соседних отделов поздравляют, я спрашиваю, кто вам сказал? Они говорят: Полякова. Саша, ну откуда она узнала?

– Ну, наверное, у нее во всех загсах свои осведомители.

– Ты все шутишь, а я голову ломаю. Саша, а ты знаешь, что Рубцов увольняется?

– Знаю, только это ничего не значит, может, просто тесть решил убрать его из института с наших глаз, от греха подальше.

Один из чистяковских мальчиков вернулся из прокуратуры после беседы с Громовой.

– Ну, Анатолий Петрович, там с Бережковым прямо цирк получается. Оформили там на него дело вроде как несчастный случай, так этой Громовой все неймется, чует, что что-то не так. Стала она Бережкова проверять, всю его биографию подняла. А у него жена в восемьдесят восьмом погибла. Следствие там было, да дело так и не раскрыли. Убили ее ножом в собственном подъезде то ли хулиганы, то ли маньяк какой-то, так и не нашли никого. А там в деле фигурировал сосед с первого этажа, вроде не то он кого-то видел, не то с кем-то разговаривал, но он что-то темнил. А мужичок-то был так себе, шестерка, и вдруг месяца через три приоделся, машину даже купил, подержанную, правда. И через полгода находят его в этой машине еще тепленького, но уже мертвого. Задохнулся от выхлопа и помер! Так этой Громовой показалось дело подозрительным, и она теперь копает вовсю! Бережков пока молчит, но как бы чего не вышло.

– Да, подумать надо. Ты достань это дело мне поскорее, там вперед Громовой успеть надо.

Через два дня оперативник докладывал Чистякову.

– Да, интересно там получается. Мужичок этот, сосед-то, когда жену Бережкова убили, слышал на лестнице какой-то шум и даже выскочить успел и того маньяка в лицо мельком увидеть. Но милиции рассказывать ничего не стал, а решил на этом деле подзаработать. Он сам-то электриком в РСУ работал и вспомнил после долгих мучений, где он этого маньяка видел, но даже жене не сказал, кто такой. Видно, нашел он того мужика и стал его шантажировать, деньги тянуть. Машину даже купил, а потом, верно, тому маньяку надоело деньги платить, он и устроил ему смерть в собственной машине.