Девочка Красная Тапочка - Дарья Донцова

– Тсс, – шикнула я.

– Костюм лисы табаком воняет, – объяснила продюсер. – Где ты одежонку взяла?

– Заказала в прокате, – ответила я, – привезли прямо в офис.

– Лиса мне велика, – пожаловалась Энн, – я в ней как щепка в проруби.

– Со мной иначе, – сообщил Макс, – цыпленок определенно мне маловат, на животе как на барабане натянулся, боюсь, лопнет.

– Я вообще похожа на дуру дурацкую, – сказала Таня, – платьице, как у Барби, под ним черные колготки, высокие ботинки типа «гриндерсы»! И паричок с косичками!

– Вы прекрасно смотритесь, – похвалил певицу Вульф. – Как я могу сплясать, если я уже все забыл? Куда идти на сцене, тоже не помню.

– Площадка маленькая, – успокоила я мужа, – далеко не убежишь.

– Ладно, – вздохнул Вульф, – оторвусь, как на дискотеке.

Я выдохнула. Вроде все успокоились, надеюсь, неплохо получится.

– Нет, нет, полное дерьмо выйдет, – запаниковала Энн, – я не пойду с вами. Упаду! Потеряю что-нибудь.

– Девичью честь? – засмеялась Таня.

– Не хочешь, оставайся здесь, – отрезала я, – уговаривать не стану. Без тебя обойдемся.

– Дорогие зрители, – завопил мужской голос, – только для вас, только один концерт, только у нас! Гнилые лапы жабы и все ее друзья!

Я чихнула, мой костюм зайца отчаянно вонял табаком, высунулась из-за кулисы и зашипела:

– Эй!

Парень, который стоял в центре сцены, подошел ко мне:

– Чего?

– Певицу зовут Гнилое жало лягушки, – уточнила я, – а вы сказали «Гнилые лапы жабы»

– Ща исправлю, – пообещал юноша и заорал в микрофон: – Встречаем звезду рэпа Тухлые зубы крокодила! Поприветствуем дорогих гостей, искупаем их в аплодисментах.

Раздались жидкие хлопки.

– Давай, Таня, – скомандовала я.

Бубликова, держа гитару как винтовку, выскочила на сцену, и через секунду раздался хохот. Я ожидала, что сейчас зазвучат первые аккорды, выглянула из-за кулисы и увидела, что наша звезда сидит на полу, один башмак у нее на ноге, второй отлетел в сторону.

Я сбросила туфли, схватила их и кинулась к певице с воплем:

– Простите, принцесса упала!

В ту же секунду уши зайца упали на пол. То ли их плохо пришили к голове, то ли следовало надежнее закрепить органы слуха.

От неожиданности я заорала:

– Ой, ушки отвалились!

Зал ответил радостным хохотом. Я наклонилась над Таней и прошептала:

– Они решили, что так и надо. Надень туфли и начинай!

Девушка встала и замерла. Мою обувь она проигнорировала, осталась в одном ботинке. Следовало как-то обыграть ситуацию, но мне ничего в голову не приходило. А Таня вместо того, чтобы запеть, молча нащипывала струны. И тут с воплем:

– Эгей! – из-за кулисы вылетел пухлый цыпленок и заверещал голосом Вульфа: – Чего сидим, молчим? Глазами хлопаем? Лови!

Он схватил мою лаковую туфельку и швырнул в зал.

– Кто поймал, того поцелую!

Потом он отправил к зрителям вторую лодочку.

– Кто поймал, того лиса обнимет! Лиса, вали сюда!

Зрители оживились. Таня молча извлекла из гитары ноющие, тягомотные звуки.

– Лиса, – вопил Макс, – без тебя здесь беда.

Из левой кулисы показалась Энн, она сделала несколько шагов, попятилась, наступила на свой собственный хвост и упала на спину. Ба-бах! Сцена проломилась, Энн исчезла.

На мгновение воцарилась тишина, Таня опустила гитару.

– Вот так фигня приключилась, – от всей души высказался цыпленок. – Лиса-то куда подевалась?

– Я здесь, – закричала из-под сцены Энн, – выньте меня!

Зал грохнул, застучал ногами, зааплодировал!

Макс наклонился над проломом, свесился вниз и выволок Патрикеевну на свет божий.

– Спасибо, – поблагодарила та и посмотрела на свою подопечную: – Ты почему молчишь?

Таня отвернулась.

– Щаз я спою, – пообещал Макс. – Эх, дубинушка ухнем, вставай, поднимайся, рабочий народ, во поле береза стояла!

Потом мой муж попытался сплясать вприсядку, шлепнулся и… исчез из вида.

– Второй пошел, – всплеснула лапами Энн, – да тут вся сцена гнилая.

Зал зарыдал от смеха.

– Не хороните меня раньше времени, – заорал Макс, выбираясь из дыры.

Я посмотрела на мужа и лишилась дара речи. Я, как могла, срежиссировала представление. Но все пошло не по плану. Татьяна, вместо того чтобы петь, играет в молчанку, сцена сделана из картона, мои новые туфли улетели к зрителям. А Макс стоит полуголый. Сверху он цыпленок, а снизу на нем только красные семейные трусы и носки.

– Цыпленок, ты потерял штаны! – завопил кто-то из зрителей.

– Тебя это смущает? – спросил Вульф.

– Нет, – прозвучал хор голосов.

– Значит, веселимся! – велел мой муж. – Что хотите услышать в моем исполнении? Я работаю в жанре «Пила скребет металл».

Таня вздрогнула, подняла гитару над головой и заявила:

– Хватит!

А потом запела сильным, чистым, хрустальным голосом:

– Хочу жить так, как хочу. Не хочу жить так, как мне велят. Не стану яблоком в общей корзине. Я не фрукт. Я живая. Я хочу жить так, как хочу!

Зал притих. Макс и Энн попятились и исчезли за кулисами. Я, быстро прихватив уши, шмыгнула за ними. Таня осталась одна, ее голос заполнил зал и взлетел под потолок.

– Не учите меня жить по-своему…

Я вздрогнула, однако верхние ноты девушка берет играючи.

– Не говорите мне: живи по-моему, – легко пошла вниз Татьяна, чем снова меня удивила. – Не хочу носить чужую одежду, – продолжала девушка и разорвала подол платья, – хочу быть свободной от всех, от тебя и от себя!

Таня опустила гитару. Публика молчала. Я испугалась этой тишины. И тут зрители вскочили и начали бить в ладоши. Концерт длился два часа. Лиса, цыпленок и заяц больше не появлялись на сцене. Не знаю, почему Татьяна в начале концерта молчала. Вероятно, испугалась публики. Но потом страх прошел. Когда голос с потолка сообщил, что концерт завершен, зрители устроили овацию, из зала закричали:

– Цыпленок, лиса, вы где?

Мы вышли на поклон в обычной одежде и получили свою порцию аплодисментов. И тут из дыры в полу высунулась голова, она, не обращая никакого внимания на людей, что-то сказала.

– Тише, – попросил Макс, – тут кто-то из-под земли вылез. Человек, что тебе надо?

– Штаны нашел, мохнатые, – ответил рабочий. – Не ваши, случайно? Держите.

Макс поймал брошенную ему нижнюю часть цыпленка, поднял ее над головой и воскликнул:

– Носите рейтузы с начесом.

Зал захохотал.

И тут Таня подняла руку:

– Подарочек вам. Я исполняю только свои песни. Но сейчас хочу спеть для вас то, что не мной создано, а капелла!

Девушка сцепила руки в замок.

– Аве Мария…

В зале стало так тихо, словно все ушли. Я чуть не заплакала. Такой голос! Такой талант! Девочке надо на большую оперную сцену! Не знаю как, но я устрою ее учиться в консерваторию!

– Это так круто, – простонала Энн, когда мы вернулись в гримерку, – Леночка, ты лучшая! Такое придумать! Таня, скажи хоть слово!

– Ничего получилось, – одобрила Бубликова.

– Почему ты называешь Лампу Еленой? – удивился Макс.

– Потому что она Лена Яковлева, – объяснила Энн и захихикала: – Прикольно, муж не знает имени жены.

– Интересно, что еще я о супруге выясню? – засмеялся Вульф. – Впрочем, не каждый мужчина может с уверенностью сказать: я прекрасно знаю свою вторую половину. Женщины умеют удивлять. Живешь с ней не один год, вроде все узнал, характер изучил. А потом раз! И вместо Евлампии Романовой около тебя Елена Яковлева.