Марина Серова - Забавы высших сил

– Вы умеете делать уколы? – едва проговорил он. – У меня начинаются боли.

– Да. Умею. А что надо вколоть? – склонилась я над ним, пытаясь разобрать слова в его свистящем шепоте.

– Там. Трамал. Всю ампулу, – делая долгие паузы между словами, сказал он, морщась, видимо, от приступа боли.

Среди кучи лекарств я нашла нужное. Быстренько разломила ампулу, затем разорвала пакетик с одноразовым шприцем, приладила иголку, набрала пять кубиков наркотика и, как заправская медсестра, всадила ему укол в плечо, задрав предварительно рукав полосатой пижамы. В этот момент я боялась только одного, что игла сломается о его кость, поскольку мышц на руке практически не было. Но все, к счастью, прошло удачно, и через несколько минут Александр Степанович снова ожил. У него даже дыхание стало ровнее и не таким шумным. Только вот я сильно засомневалась в том, что он после кислорода и наркотика будет адекватен. А потому, когда я услышала продолжение его рассказа, так и решила: у больного начался бред. Но это только вначале. Но не будем забегать вперед. Все по порядку.

– Нет. Конечно, бога нет. Есть только дьявол. Это он нам подсовывает такие истории. И с ними ты потом должен остаться навсегда. Да. Вот и я останусь с этим. Благо недолго. У меня уже нет сил выносить такие страдания. Нет, не физические. Моральные. Я не знаю, что мне делать. Каждый день я вижу Настю и не смею смотреть ей в глаза. Это невыносимо. Помогите мне, Татьяна! – взмолился он, прижимая ко лбу костлявую руку.

– А в чем дело? Вы простите, но я никак не могу вас понять, – схватилась и я за свой лоб.

– Сейчас. Сейчас я все расскажу. Вы только не перебивайте. И не торопите меня, а то я собьюсь.

– Ну, хорошо. Продолжайте. Я не тороплю, – пообещала я, украдкой поглядывая на часы. Скорее бы пришла Костромская. Она наверняка знает, как с ним себя вести в такие моменты. Я же тут полный дилетант, а вовсе не психиатр. А те знания, что я получила на курсах психологии, здесь абсолютно не нужны.

– Так вот, мне стало хуже. Я пошел к врачу в надежде, что мне чем-то помогут. Я ведь хотел на работу выйти. Но тут – приговор. Лучше уже не будет. Будет только хуже, и через три, максимум четыре месяца я умру. Да. Теперь, если ты хочешь, об этом говорят открыто. А я хотел. Я хотел точно знать, сколько мне осталось и как я смогу помочь Насте. Я, конечно, понимал, что могу переписать на нее наследство. Но мне уж очень хотелось сделать для нее что-то и при жизни. Хотелось, чтобы она поблагодарила меня. Это эгоизм, себялюбие, я понимаю. Но вот так уж мы, мужчины, устроены. И надо же было мне пожаловаться Антону Борисовичу! Вот взять и рассказать именно ему!

– Погодите, – не выдержала я. – Это не Осипенко ли случайно? Заведующему онкологическим отделением первой градской больницы?!

– Ну да. Именно ему. А вы его знаете? – несколько удивился Александр Степанович.

– Неважно. Продолжайте, – попросила я, чувствуя, что сейчас услышу нечто невообразимое. И я включила диктофон, который практически всегда ношу с собой либо в сумке, либо в кармане куртки. В зависимости от сезона. Сейчас он находился у меня в кармане, и мне было нетрудно сделать это незаметно.

– Мы с ним очень хорошо общались, пока он занимался моим лечением. И я доверился ему как другу. Я ведь говорил, что после смерти жены стал отшельником. Никаких других друзей у меня давно не осталось. И вот я спросил у него совета, как я могу заработать достаточно денег при своем здоровье, чтобы помочь любимой женщине. И знаете, что он мне предложил?

– Он предложил вам убить ее сына, – не смогла промолчать я.

– Да! Только ведь я не знал, что этот парень ее сын. Я же никогда его не видел! Постойте, а откуда вы это знаете? Как? – наконец дошел до него смысл моего замечания.

– Я объясню вам потом. Пожалуйста, Александр Степанович, закончите ваш рассказ. Скоро придет Анастасия Валентиновна, и мы уже не сможем так открыто поговорить.

– Да-да, послушайте меня. Я сейчас закончу. Осипенко сказал мне, что может дать мне одно задание, за которое он тут же заплатит три тысячи долларов. Он сказал, что я должен убить одного подонка, который изнасиловал его дочь и безнаказанно разгуливает на свободе, потому что подкупил следователя. И я, возмущенный таким поступком молодого человека, согласился без промедления. Осипенко долго благодарил меня, дал фотографию этого преступника и сказал, что тот работает продавцом в мебельном магазине. Вы понимаете? Я даже не провел аналогии с сыном Анастасии. Ведь она говорила, что он менеджер на фабрике, а не продавец в магазине! – И тут Александр Степанович снова зашелся в удушающем кашле.

Это продолжалось довольно долго. Он на глазах терял силы. Я опять дала ему подышать кислородом и в очередной раз подумала о менеджерах и мерчендайзерах. Спустя некоторое время он смог говорить. Но уже совсем тихо. Я даже боялась, что диктофон не уловит такой слабый сигнал.

– Мне Осипенко даже не сказал, как зовут этого человека. Просто дал адрес мебельного магазина и фотографию. Но зато подсказал мне, что лучше всего его выследить и задавить машиной. Я ведь тогда еще мог за рулем ездить. На большее у меня вряд ли бы хватило сил. Да и не смог бы я зарезать или задушить человека по моральным принципам. Да. На машине это было сделать легче всего. И вот я выследил его. Посмотрел, когда и какой дорогой он возвращается домой. Определил для убийства место в темной арке и уже на следующий день два раза переехал его своим «Москвичом», заранее заляпав грязью номера. Я не боялся, что меня опознают. Я лишь хотел успеть получить деньги и отдать их Насте. Вышла, правда, небольшая накладка. Парень после работы отправился куда-то в другое место. Но я дождался его… После убийства Аркадия я тут же поехал к Осипенко, и тот, поверив мне на слово, что его враг мертв, вручил тысячу долларов. Когда я вернулся домой, эйфория прошла, и мне стало страшно. Теперь я не представлял, как смогу отдать Анастасии эти кровавые деньги. Я не спал всю ночь. Меня мучили кошмары. А к утру я почувствовал, что совсем обессилел. Мне стало хуже. Я ждал, что приедет или хотя бы позвонит Настя. Но ее не было. И только на следующий день она позвонила и сказала, что ее сына сбила насмерть машина. Вот только тогда я понял, кого убил! Все сходилось. Отношение этого парня к мебели и улица, где жила Настя. Можете себе представить мои чувства? И как мне после этого дальше смотреть ей в глаза? Она ведь не знала, что ее сын насильник и подонок. Да если бы и знала, что это меняет в моем случае? Она – мать. Для нее ребенок всегда останется ребенком.

Я слушала и думала, стоит ли говорить Александру Степановичу о том, что Аркадий не был никаким насильником, а был просто шантажистом-дилетантом, который тоже хотел помочь матери материально. У Аркадия и Александра Степановича была одна цель. И они оба решили достичь ее криминальным путем. Это невероятно! За какие-то паршивые сто тысяч, пусть даже и миллион рублей, идти на такое. Ну уж хотя бы миллион долларов. Ой, что я говорю. Да никакие деньги мира не стоят твоей совести, свободы и жизни. Разве не так? Что все фигуранты этой истории получили в результате, «разбросав камни»? Аркадий, занявшись шантажом, потерял жизнь. Трусливый Кукушкин, убивший соперника Маркаряна, и его отец, решивший спасать сына, лишатся свободы. Осипенко, вместо того чтобы отдать долг, тоже сядет. Степаныч сойдет в могилу с жуткими муками совести, а не только физическими от рака. А Костромская? Если бы она познакомила Аркадия со своим другом, ничего бы этого не случилось. Мать оберегала сыночка от негатива, как ей казалось. Она взяла на себя кредит за лучшую подругу. И что? Вот я еще раз скажу: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Не надо быть чрезмерно добренькими в ущерб себе. Это никогда не приводит к хорошему. Так что теперь все будут собирать свои разбросанные камни. Согласитесь, жуткая история! И как мне теперь прикажете поступить? Рассказать Костромской, что ее сына убил ее же любовник? Да она, по-моему, сразу инфаркт получит. Да, у нее вообще в этой эпопее самое незавидное положение. Две лучшие подруги оказались сук… простите, гадинами. Любовник – убийца, а сын-шантажист лежит на кладбище. Нет, тут надо что-то думать, прежде чем раскрывать перед ней все карты. Я стою сейчас перед большой задачей «не убить» свою клиентку интересными новостями. А Александр Степанович все продолжал свою исповедь:

– Я пришел на похороны Аркадия, только чтобы поддержать Настю в тяжелый час. Мне, конечно, туда идти совсем не хотелось. Ну, взял с собой конверт с этими проклятыми долларами и, уже узнав номер ее квартиры, просто опустил в почтовый ящик. Она мне позже, когда его там обнаружила, рассказала об этом. Но я сделал вид, что никакого к тому отношения не имею. Теперь вы все знаете, Татьяна Алексеевна.

– Александровна, – поправила я.