Евгения Грановская - Проклятие Тунгусского метеорита

Майор встретился с ней взглядом и слегка поежился, однако тут же взял себя в руки и спокойно ответил:

– Нет, не боюсь. Если вы это сделаете, я превращу вашу жизнь в ад. И заметьте: сделаю это без всякого колдовства. У меня для этого хватит сил и средств.

– И подлости, – тихо добавила Женя.

Майор усмехнулся и слегка пожал плечами:

– Пусть так. Хотя… это не подлость. Это знание законов жизни. Сейчас вы не понимаете, но когда доживете до моих лет, запоете по-другому. Итак, что вы решили? Беда для вашей подруги и несвобода для вас или счастье для всех?

Женя поправила пальцем круглые очки и вздохнула.

– Но я правда не умею. Я даже не представляю себе, что нужно делать.

– Я вам помогу. – Черевко выдвинул ящик стола, достал оттуда пару фотографий и бросил на стол. – На первой фотографии дом, в котором я предполагаю жить. Кружочком обведены окна квартиры, которую я намерен заполучить. А на второй – мерзавец, который решил меня обскакать. Это вам для «затравки». А дальше действуйте сами.

– Но я…

– Даю тебе полчаса, девочка. Через полчаса я вернусь. И не дай бог тебе меня обмануть. Запомни: новая квартира и по две звездочки на погонах. Расклад понятен?

– Да, но…

– Действуй.

Черевко повернулся и бодрым шагом вышел из кабинета. В замочной скважине с сухим щелчком провернулся ключ. Женя осталась одна.

Около минуты она растерянно таращилась на фотографии, пытаясь придумать хоть какой-нибудь план действий. Но в голову ничего такого не приходило.

«Вот ведь гад, – подумала Женя с досадой. – И чего он ко мне привязался? И ладно бы только ко мне – он ведь Елену Прекрасную хочет загубить! Как же так? Неужели никто не знает, какой он негодяй? А если знают, то почему он все еще сидит в этом кабинете? Господи, как несправедливо!»

Женя вдруг почувствовала такую злость, что ее аж затрясло. «Беда для Елены и несвобода для меня? Да какое он имеет право распоряжаться нашими жизнями! Что он о себе вообразил?»

Женя накручивала себя все больше и больше. Наконец в душе ее не осталось никаких чувств, кроме лютой всепоглощающей ненависти. Тогда Женя откинулась на спинку стула и вдруг затряслась всем телом так, что зуб на зуб не попадал.

– Я безумна и я мудра, я старуха и я девица, я живу, хотя я мертва, – забормотала она чужим, низким и хриплым голосом. – Мои волосы – северный ветер, мои глаза – южная ночь, в моем сердце нет крови, моя душа пуста. Красные червы на помело, черные трефы на ступу, острые пики на черенок. Бубновая дама, заклинаю, – снизойди и помоги! Пусть этот засранец получит новое жилище и по две звездочки на погоны!

Женя перестала дрожать и открыла глаза. Она словно вышла из глубокого обморока, чувствуя во всем теле болезненную слабость.

В замочной скважине щелкнул ключ. Дверь открылась, и в кабинет вошел Черевко.

– Полчаса прошло, – жестко сказал он.

«Полчаса? – Женя тряхнула головой. – Как такое может быть? Он ведь вышел из кабинета минут пять назад!»

– Ты сделала то, что я просил?

– Я?.. Нет… То есть да… Сделала.

– Надеюсь, что так.

Женя посмотрела на холодное лицо майора и зябко повела плечами.

– Можно мне уйти? – жалобно попросила она.

Майор внимательно на нее взглянул.

– Можно. Но имей в виду: если что-то пойдет не так – я тебя и твою шлюшку-подругу в порошок сотру. Уяснила?

– Да.

– Вот и молодец. – Майор взял авторучку, подмахнул пропуск и вручил его Жене. – Топай отсюда. И больше мне не попадайся. В следующий раз так легко не отделаешься. Имей в виду, если меня обломают с новой должностью и квартирой… Ну, дальше ты знаешь. Все, иди.

Женя встала со стула и направилась к двери.

– Постой! – окликнул ее Черевко.

Женя остановилась. Майор чуть подался вперед и, блеснув глазками, спросил:

– Слушай, Ремизова, а правду говорят, что твоя подруга Елена Троянова, выйдя однажды из ресторана и увидев у обочины нищую с ребенком, сняла с себя норковую шубку и набросила ей на плечи?

– Не знаю.

Майор усмехнулся:

– Думаю, правда. Зачем жалеть шубу, если тебе любовник завтра точно такую же подарит? Или даже еще лучше! Совсем зажрались, суки. Ладно, иди.

Женя вышла из кабинета. В коридоре она прислонилась спиной к стене и перевела дух.

– Господи, что же я натворила? – с болью в голосе проговорила она. – Неужели я сделала это? Неужели я… Нет! Я не ведьма, не ведьма!

– Девушка, с вами все в порядке? – поинтересовался незнакомый мужской голос.

Женя открыла глаза и увидела перед собой молодого лейтенанта со стопкой книг под мышкой. Он смотрел на Женю внимательным, встревоженным взглядом.

– Да, – выдохнула она. – Со мной все хорошо. Только… я забыла, в какой стороне выход.

Лейтенант улыбнулся.

– Выход там, – махнул он рукой. – Дойдете до конца коридора, завернете и сразу увидите. Хотите, я вас провожу?

Женя отрицательно качнула головой:

– Не надо. Я найду. Спасибо.

Она отлипла от стены и медленно побрела в указанном направлении. В голове у нее царила полная неразбериха. Она смутно помнила, что говорила, «ворожа» над фотографиями, которые подсунул ей Черевко. Помнила только, что это было что-то очень плохое. Что-то, за что ей, вероятно, никогда не будет прощения.

А в это время в кабинете майор Черевко четким и бодрым голосом рапортовал своему начальнику:

– Да, товарищ генерал… Да, выпустил, как вы и распорядились… Нет-нет, с ней все в порядке, ни один волос не упал с головы… Товарищ генерал, разрешите задать вопрос?.. Почему мы ее отпустили?.. Нет… Никак нет… Слушаюсь не задавать лишних вопросов… Так точно.

Черевко положил трубку, хмуро посмотрел на телефон и побарабанил пальцами по столу.

– Видать, и правда ведьма, – задумчиво проговорил он.

Дни тянулись медленно и томительно. Работа, которую нашла для Жени Елена Прекрасная, была немного странная. Точнее сказать, странность заключалась не в новых обязанностях Жени, а в том месте, где ей приходилось эти обязанности выполнять. Место называлось Зоологическим музеем и располагалось недалеко от дома Елены – на Большой Никитской улице.

В обязанности Жени входило следующее: прийти в музей после закрытия, сделать уборку, дождаться прихода охранников и передать им ключи от залов. Вот, собственно, и все. Ничего сложного.

– Простите, что не нашла вам ничего лучше, Женя, – оправдывалась Елена, дымя сигаретой и прихлебывая белое мартини. – Похоже, у меня началась черная полоса.

– У вас есть какой-то влиятельный враг, – сказала на это Женя. – Майор Черевко говорил об этом во время допроса.

– Да-да, я догадываюсь, – рассеянно кивнула Елена, подняла бокал и задумчиво посмотрела сквозь него на абажур. Затем перевела взгляд на Женю и ободряюще ей улыбнулась: – Не берите в голову, Женечка. Я справлялась и не с такими проблемами.

Глядя на ослепительно красивое, гордое, невозмутимое лицо Елены, Женя немного успокоилась. Такую женщину трудно сломить. Она пришла в мир не проигрывать, а побеждать.

«Как бы я хотела быть хоть чем-то на нее похожей», – привычно подумала Женя и вздохнула.

И вот она на своем рабочем месте. Залы Зоологического музея похожи на сказочное тридевятое царство. Вот из-за бронированного стекла на нее таращатся огромные лохматые бизоны. А вот в самом углу зала уютно расположилось семейство львов. Гривастый отец семейства гордо поднял голову и обозревает окрестности, в то время как мать, огромная львица, вылизывает своих львят.

– Здравствуй, приятель! – весело сказала Женя мамонту и провела ладонью по его гладкому бивню.

Взяв ведро и швабру, она побрела по залу.

– Игорь мой, Игорь, где же ты? И жив ли ты? Господи, сделай так, чтобы он был жив! Пожалуйста! Я все готова отдать, лишь бы он был жив!

В зале насекомых на полу, в луче солнца, пробивающегося в окно, спала черная кошечка. Появилась кошка в музее в прошлую Женину смену. Она была похожа на черную змейку, и Женя назвала ее Серпентия, от латинского «serpens» – змея.

Полчаса Женя драила полы, а потом решила отдохнуть. Она села на стул, рядом с саблезубым тигром, и достала из кармана халата книжечку. Раскрыла ее на заложенном месте и стала читать:

«Согласно распространенным суевериям, ведьма в силу своей злой природы старалась всячески вредить людям. Она травила посевы и скот, наколдовывала женщинам выкидыши, вызывала ураган, портила воду в колодцах, убивала детей, насылала на деревни чуму и мор.

Ведьм можно было распознать по особым отметинам (инквизиторы раздевали женщин и искали на их теле некие знаки). Черные родимые пятна необычной формы, странные царапины, атавизмы – например, лишние соски на груди. Считалось, что дьявольские отметины нечувствительны к боли. Если их проткнуть иглой, они не будут кровоточить».

Женя закинула за спину руку и машинально коснулась того места на спине, где у нее было большое родимое пятно. В подростковом возрасте оно вызывало у нее массу комплексов.