Гилберт Честертон - Проклятая книга

- Но с какой стати он сыграл со мной такую дикую шутку? спросил Опеншоу.

- С какой стати? Именно потому, что вы ни разу в жизни не посмотрели на него, - сказал патер Браун, и его рука слегка согнулась и сжалась в кулак, словно он хотел ударить по столу. - Вы называли его "вычислительной машиной", потому что только с этой стороны нуждались в его услугах. Вы никогда не видели того, что случайный прохожий мог бы разглядеть в течении пятиминутной беседы: что это человек с характером, что это большой любитель древности, что у этого человека есть свои собственные взгляды на вас, и на ваши "теории", и на вашу репутацию "знатока людей". Неужели же вам непонятно стремление доказать, что вы не разобрались в собственном клерке? У него забавнейшие представления о разных вещах - например, о коллекционировании бесполезных вещей. Знаете вы рассказ о женщине, купившей две бесполезнейшие вещи - медную дощечку одного старого доктора и деревянную ногу? Вот на этих то вещах наш изобретательный клерк и построил образ замечательного доктора Ханки, построил так же легко, как и образ несуществующего капитана Вейлса. Поместив их у себя в доме, он...

- Вы хотите сказать, что дом, где мы были за Хампстедом, это был дом, в котором живет сам Берридж? - спросил Опеншоу.

- А разве вы знаете его дом или хотя бы его адрес? - отпарировал священник. - Вот что, не думайте, что я отношусь без уважения к вам или к вашей работе. Вы - великий служитель истины, и вам известно, что я не могу относится без уважения к таким вещам. Вы видели насквозь немало лжецов, когда заранее считали их таковыми. Но смотрите не только на лжецов. Смотрите, хотя бы изредка, на честных людей вроде этого клерка.

- Где теперь Берридж? - спросил профессор после длительного молчания.

- У меня нет ни малейшего сомнения в том, что он вернулся в вашу контору, - ответил патер Браун. - Фактически он вернулся в вашу контору в тот самый момент, когда преподобный Льюк Прингль прочел страшную книгу и исчез в пространстве.

Снова наступило молчание, затем профессор Опеншоу рассмеялся, рассмеялся как большой человек, который достаточно велик, чтобы не бояться выглядеть маленьким. Потом он отрывисто произнес:

- Пожалуй, я это заслужил, заслужил тем, что не замечал ближайших своих помощников. Но согласитесь, что нагромождение событий было просто устрашающим. Неужели вы ни разу, ни на минуту не почувствовали ужаса перед этой книгой?

- Ах, перед этой книгой, сказал патер Браун. - Я раскрыл ее сразу, как только заметил, что она здесь лежит. В ней одни только чистые страницы. Я, видите ли, не суеверен.