Наталья Андреева - Достаточно одной таблетки

Кислицкий сел на корточки и принялся рассматривать разбросанные карточки, стараясь при этом до них не дотрагиваться.

– Откуда это у нее? – спросил Алексей, поднимая одну из карточек. – «Александр Иванович Костиков. 1972 года рождения. Паспортные данные... 25 декабря 2007 года взял тысячу долларов сроком на один год... Долг отдал в срок... 25. 12. 2008 взял две тысячи долларов сроком на один год...» Должник, значит. Так откуда карточки? – перевел он взгляд на Ольгу.

– Она двадцать лет проработала в массовой библиотеке. До шестидесяти пяти лет все работала. И пенсию получала.

– А до того?

– Кассиром в Сбербанке.

– В советское еще время работала... А деньги тогда откуда?

– Какие деньги?

– Стартовый капитал? С чего-то же она начала давать деньги в рост?

– У нее была трехкомнатная квартира. У нас... – Ольга замялась.

– Что за история? Рассказывайте, Ольга... Как вас по отчеству?

– Просто Ольга. Да нечего рассказывать. Их было три сестры, моя мама – младшая. Они жили в центре, в хорошей трехкомнатной квартире. Мама единственная вышла замуж и уехала жить к мужу. Старшая, тетя Саша, лет десять назад умерла. Оказалось, что перед смертью она оформила дарственную на Анну, свою сестру. Они обе были собственницами. Но тетя Саша, поддавшись уговорам, отдала сестре свою долю. А тетя Аня сказала, что три комнаты ей одной – это много.

– А у вас, простите, сколько комнат?

– У нас? Две.

– Вы, муж, двое детей... Я не ошибаюсь? Двое?

– Двое.

– И мама.

– Да. И мама. Дети уже взрослые, – словно оправдываясь, сказала Ольга.

– Еще хуже. Впятером в двушке. Тесновато. И тетя Аня не предложила вам поменяться? Какникак, ваша мать тоже имела право на родительскую квартиру.

– Она не предложила, а мы... Никто не хотел связываться с тетей Аней.

– Тяжелый характер?

– О покойниках плохо не говорят... – замялась Ольга.

– Что она сделала с квартирой?

– Обменяла с доплатой на эту.

– Большая была доплата?

– Не знаю. Никто не знает, сколько у нее было денег. Она никогда не говорила о деньгах. То есть, она всегда только о них и говорила, но... Все время жаловалась на расходы. Если я звонила и говорила, что приду, она просила зайти в магазин. Обычно говорила: «Принеси хотя бы хлеба». Но я же не могу прийти в гости с пустыми руками? Иногда тетя Аня просила купить дорогие лекарства. Потом я поняла, что деньги с нее надо брать вперед.

– Тетя не отдавала денег, потраченных вами на лекарства для нее?!

– Никогда!

– Вы ее ненавидели?

– Ее все ненавидели. Я такого вселенского эгоизма еще ни разу в жизни не встречала!

– Как вы сказали? – удивился Алексей. – Вселенского?

– А как еще это назвать? Человек жил только для себя. У нее ни о ком не было заботы...

– А собаки?

– Собаки? Ах, да... Собаки...

– Оля, почему мопсы?

– Я никогда не спрашивала. Мне было все равно, какие у нее собаки.

– А вы бы какую породу выбрали?

– Я? – Ольга вздрогнула. – Только этого мне не хватало!

– Вы не любите собак?

– Я не люблю все, что связано с тетей Аней. Это была неприятная родственная обязанность. Согласитесь, родственные обязанности могут быть и приятными.

– Да, если бы тетя вошла в ваше положение. И помогала бы вам материально. Но она относилась к вам, как к какой-нибудь сотруднице собеса и поставщику бесплатных лекарств. Ведь так?

– У нее был тяжелый характер. Патологическая жадность.

– Это я уже понял. Борис, ну что там? – спросил Алексей у Кислицкого.

– Преступник, похоже, искал свою карточку.

– Как думаешь, нашел?

– Думаю, да.

– Тогда у нас мало шансов найти его. Это очень тяжелая, кропотливая работа. Узнать всех, кто был ей должен, потом исключить тех, кто есть в этой картотеке. Чтобы найти того одного, чьей карточки здесь нет. А если он для страховки изъял несколько карточек?

– И что делать, Алексей Алексеевич?

– Это длинный путь. А есть короткий.

– Какой? – оживился Кислицкий.

– Дедуктивный метод. Про Шерлока Холмса слыхал?– Это ж фантастика!

– Садись-ка ты, парень, вот в это кресло, – указал Алексей на колченогое чудовище, сделанное еще в начале прошлого века, не иначе, – выкури трубку, попиликай пару часиков на скрипке, и к вечеру назови мне имя преступника. Все, что для этого нужно, – перед тобой. Только труп скоро заберут в морг, ты уж не обессудь. Но улик у тебя предостаточно.

– Скажете тоже! Я ж месяц назад курить бросил! Меня Зинка убьет! Курить! И потом: здесь собаки, – поежился Кислицкий. – Не хочу я здесь до вечера оставаться.

– Тогда у нас глухарь.

– Скажете тоже!

Алексей тяжело вздохнул. Дело на первый взгляд простое, мотив понятен, орудие убийства искать не надо, свидетелей – хоть отбавляй. Но в этом-то главная проблема! Половина из тех, кого он будет опрашивать, была должна убитой! Следовательно, все они будут врать, всячески скрывая этот факт, потому что долг – это мотив. И как отличить их от второй половины? От тех, которые денег у бабы Ани в долг не брали, которым скрывать нечего и они, следовательно, говорят правду? По картотеке проверить? Но там же нет карточки убийцы! Он ее изъял и на сто процентов уничтожил! За тем и приходил!

– Алексей! – позвал его из прихожей судмедэксперт.

– Что там?

– Рядом с телом лежала.

Судмедэксперт протянул ему визитную карточку. Удача! Но радоваться было рано, как оказалось. В руках у Леонидова была всего-навсего визитная карточка медицинского центра. Белый прямоугольник, вверху крупными синими буквами написано: «МЕДРАЙ». А чуть ниже, помельче: «сеть клиник».

Еще ниже от руки: 5/ 01 10.00

«Чернила синего цвета, – машинально отметил он. – Возможно, это писал убийца». Но не факт. Леонидов понюхал карточку. Ни еле уловимого аромата духов, ни запаха табака, указывающего на то, что она лежала в кармане у заядлого курильщика. Никаких косвенных признаков. Ни-че-го. Только 10.00. Пятого января.

– Уже кое-что, – сказал судмедэксперт. – Печка, от которой можно плясать.

– «Медрай» – что это?

– Там же написано: сеть клиник. Обрати внимание на адрес.

– Адрес, адрес... Да это же в двух шагах отсюда! Слушай, я возьму это себе. А что по трупу?

– Убить ее мог и ребенок. Тщедушная старушка роста ниже среднего... Насчет ребенка я, конечно, погорячился, а вот подросток – вполне. И, разумеется, женщина.

– Она, похоже, хорошо знала убийцу.

– Именно. Потерпевшая подумала, что он (или она) пришел отдать долг или взять денег в долг. Посмотрела в глазок, открыла ему дверь. Дальше, возможно, была ссора. Слово за слово, и разозленный убийца принялся ее душить. Если она и сопротивлялась, то слабо. Потом он отбросил бездыханное тело и...

– Пошел в комнату, чтобы порыться в картотеке должников. Что с отпечатками?

– Если только в комнате.

– Что ж, будем дактилоскопировать всех жильцов этого дома. А также близлежащих домов. Весь микрорайон будем дактилоскопировать! Да что там! Всю Москву! Кто знает, как далеко раскинул свои щупальца спрут? Лет через сто мы его непременно найдем, убийцу. А это что? – Алексей поднял валяющуюся на полу трость. – В упаковке.

Ручка и сама трость были обернуты целлофаном.

– Новенькая, из магазина, – сказал судмедэксперт. – Дактилоскопировать невозможно.

– Она купила?

– Похоже на то. Купила и оставила под вешалкой. Но распаковать не успела. Во время возни в прихожей они задели трость, та упала.

– А если трость принес убийца? – предположил Алексей.

– Тоже вариант. В общем, думай. Ты это хорошо умеешь, – пошутил эксперт.

– А что я умею делать плохо?

– Все остальное, – сердито сказал коллега и нагнулся над трупом.

– Думаешь, мне обидно? Да ничуть! На спор, я раскрою это дело за пару дней.

– Ты, Леша, хвастун, – сердито сказал эксперт.

– Спорим?

– Не буду я с тобой спорить. Я работать буду.

– Зря, – Алексей перевел дух. Повезло! Дело сложное, он и сам так сказал Кислицкому. – Интересно, когда она в последний раз выходила из дома? Надо спросить у консьержки. Когда это случилось? – он кивнул на труп.

– Между десятью и одиннадцатью часами утра.

– А позвонили в одиннадцать... – задумчиво сказал Алексей.

Он прошел на кухню. Здесь тоже все было загажено, а на полу в ряд стояли миски с остатками еды. Хозяйка не баловала своих мопсов деликатесами, вываливала им и прокисший суп, и протухшую картошку, отчего запах в кухне стоял отвратительный. Алексея даже замутило, хотя за годы работы в розыске ему приходилось видеть всякое.

Посреди этого безобразия, нелепый в своем кремовом великолепии, среди грязных чашек и немытых тарелок на кухонном столе красовался торт.

– Это вы принесли? – спросил у появившейся в дверях Ольги Леонидов.

– Да, я. Хотела поздравить ее с Новым годом.