Владимир Угрюмов - Рожденные перестройкой

Я все-таки поднакачался с технарями и стараюсь держать себя под контролем. Достаю бутылку водки, ставлю ее штурману на столик:

- Давай махни.

- Сергеич! - орет штурман на всю кабину так, что командир и второй пилот тут же поворачивают головы, оглядываясь. - По полета будете?!

- Они же за рулем, - смеюсь я.

- А здесь ни гаишников, ни светофоров! - штурман комично разводит руками. - Даже если окосеем, у нас автопилот есть, - ржет он и выходит за дверь кабины. Почти тут же возвращается со стаканами и двумя бутылками лимонада.

- У вас там холодильник, что ли? - удивляюсь я.

- Да вроде того, - не снимая улыбки, суетится веселый штурман. - Меня воще-то Гешой кличут, - протягивает он руку после того, как загромоздил свой столик стеклотарой.

- Антоныч, - представляюсь я.

- Торгануть хочешь с чукчами? -интересуется Геша, ловко вскрывая водочную закатку и снимая ножом крышечки с лимонада.

- Хочу, но там ведь не чукчи, а эвенки? - говорю, помня об этом по рассказу студента.

- И даже не эвенки, - подхохатывает штурман, - а какие-то якуты. Поселок огромный по местным меркам - дворов триста. А всего лишь четыре фамилии. Эспеки, Чардоу и... Забыл! - машет Геша рукой. - Да и хрен с ними, какая нам разница? Ты видел у нас в грузовом, что мы возим?

- Бочки вроде какие-то.

- Не какие-то, а золотые! - поднимает Геша палец вверх, показывая значительность тех бочек. - Бензин там! Везем мы этот бензин в этих сраных бочках за тысячи километров. Бочонков этих, двухсотлитровых, стандартных, у нас помещается только двадцать три. Вот и прикинь, сколько будет стоить литр бензина и сколько наш полетный час! Да плюс погрузка самих бочек. Я уже не считаю, сколько заправщики получают. Вот, Антоныч, и кинь к носу, какие они, эти бочки! Народ ведь наш все это дерьмо оплачивает. Конечно же золотые!

Весело смеюсь вместе со штурманом.

- Хорош травить! Где водка-то?! - орут нам с пилотских сидений.

- Сейчас, мужики, заправим вас! - вопит Геша в ответ и тащит пилотам два наполненных стакана.

- Они точно не окосеют? - беспокоюсь я за будущую посадку.

Штурман падает на свое место и машет рукой:

- Это разве выпивка?! Я помню, мы летели после шести пузырей спиртяги, вот это концерт был! Аэродромы тогда перепутали! Хрен его знает, как вообще сели! Сергеич дал команду катапультироваться и вырубился на фиг. Он раньше на истребителях летал. Второй пилот уполз блевать и не вернулся. Я эту бандуру сам сажал. У меня посадочные огни шестерились и вбок уплывали, как щас помню. Можно сказать, при отличной погоде видимость ноль! В нулях я был, Антоныч! И все-таки посадил!

- А почему они на автопилот не ставят? - киваю на пилотов, которые уже могли бы и оставить штурвал, когда легли на курс.

- Пока нельзя. Фронт пройдем, и минут на десять тогда будет можно, беззаботно болтает штурман о привычных ему вещах. - Мы, кстати, тоже слегка подторговываем. Охотнички вмазать не любят, мать их! - ржет Геша, снова наполняя стаканы. Я достал еще одну бутылку. Последнюю из запаса. - Только пока разгружают, нельзя из машины выходить. Ушлый, бля, народ стал эти чукчи! В прошлый раз мы там упали, а у них, кстати, такие птички, как наша, можно только зимой принимать. Там ведь взлетки как таковой нет, озеро только. Вот на озеро это самое, на лед, и сажаем...

- Да ну? - изумляюсь я.

- Я тебе говорю! Сам скоро увидишь. Так вот... А ты чего не пьешь, спохватывается Геша.

- Все. Я в норме, - поднимаю ладони.

- А... Ну, сам смотри, - не огорчается штурман. - Так вот, в прошлый раз мы там упали, а они нас давай приглашать на воздух, мол, из карабинов постреляете. Скучно ведь, ну и пошли патроны пожечь. А эти, блин, чумазые, пока мы там развлекались, весь самолет обшмонали и всю водяру увели! Хрен потом концов нашли.

- А я как-то и не думал, что они хитрить умеют, - качаю головой, сочувствуя летунам.

- Ха! Не умеют! Меняем мы на пойло в основном соболей. Так они знаешь что учудили, искренние такие, блядь?! Ночью ведь прилетаем, темно. В машине свет тусклый. Так они нам под водочку подсунули дохлых кошаков, а у тех к шкуркам хвосты от соболя пришиты...

- Геша! - орет командир.

- Иду, Сергеич! Несу, Сергеич! - дурачится Геннадий.'

Самолет действительно приземлился на озеро, расчищенное под взлетную полосу. Штурман сказал, что с ними должен быть еще и техник, но четвертого они не берут, экономят.

- Вместо четвертого можно сто литров водяры взять! - ржет Геша, выбираясь в грузовой отсек, чтобы опустить аппарель и кинуть на нее сетку. Сейчас увидишь, сколько их тут набежит!

Действительно, охотников до спиртного набралось больше, чем надо. Плосколицые, без шапок, эвенки или якуты, одетые в парки из оленьей шкуры, набились в самолет под завязку, как только трое работяг быстренько выкатили все бочки наружу.

- Водка давай! Водка давай! - такие вопли заполонили весь грузовой отсек.

Я сначала смотрел, как бойко торговали летуны, меняя водку на шкурки соболя и песца. Затем настал и мой черед.

- Одеколон будешь? - спрашиваю ближнего ко мне охотника, который огорченно матерится, так как ему водяры не досталось.

- Давай! - тут же завопил он в предвкушении. - Шкурка есть! Водка давай!

- Одеколон, - поправляю его.

- Давай! - тут же вся толпа навострилась на меня.

- Шкурки мне на хрен ваши не нужны! - ору им на весь самолет, перекрывая своей голосиной рев якутов. - Один флакон - пять рублей!

- Сколько есть, все по десять возьму! - вдруг вырывается из толпы один из охотников.

- Я по пятнадцать беру! - орет следующий.

- По двадцать! Все мое!

Подобный бизнес мне и не снился. Но гвалт поднялся такой, что, кажется, дело вот-вот дойдет до драки.

- Заткнитесь все!!! Или никто ни хрена не получит!!! - ору я. Толпа мгновенно притихла.

- Я беру по двадцать, - говорит охотник; но уже гораздо тише.

- Значит, так! - удовлетворяюсь наступившей тишиной. - В каждой коробке десять флаконов. За флакон - двадцатник! Все, кто здесь есть, получают по коробке. Подходить по очереди!

Толпа послушно организовалась. Через десять минут весь "рижский тройной" при госцене в сорок семь копеек за флакон был продан по двадцать рублей.

Оленеводы умотали пить горькую в полярную ночь, а в пустой отсек самолета уже только один полутрезвый грузчик накатал пустых бочек из-под бензина и соляры. Штурман накинул на бочки сетку и закрыл аппарель. Обалдевший от торгов, я устроился в кресле техника. Чистая прибыль от моего сегодняшнего вояжа составила девять тысяч семьсот рублей с копейками. Охренеть можно! Двое новых "Жигулей" сделал за пятнадцать минут!

- Ну как? - улыбаясь, интересуется командир корабля.

- Даже не верится, Сергеич.

- Это здесь нормально, - кивает он авторитетно. - Мы тут как-то на сутки в декабре, помню, зависли из-за погоды. Так я смотрел, как они в карты играли. Пузырь водки на кону пятнадцать тысяч стоил! Можешь себе представить?! Им деньги девать некуда. Гусеница у "Бурана" полетела, так он новый "Буран" себе покупает! Нет запчастей. В Туре или Байките почти в каждом доме на чердаке штук по десять цветных телевизоров лежит. Ремонта нет, а что-то полетело, там, может, и мелкий ремонт нужен, так они новый берут. А куда тут денешься?

- Ты чего на рубли-то? - хлопает меня по плечу зашедший в кабину Геша. - Смотри, какая арифметика: пузырь водки, пусть даже у спеку лей, тридцатник. Шкурка - пузырь. А шкурка соболя у перекупщиков - сто рублей! Вот тут-то и навар!

Отрицательно мотаю головой.

- Ты сколько той водки с собой возьмешь? - усмехаюсь я. - А я на сорок вложенки восемьсот делаю.

- Кстати, верно, - соглашается второй пилот. - Может, следующим рейсом и мы одеколончиком затаримся? А, Сергеич?

- Похоже, Антоныч дело говорит. - Командир хмыкнул и почесал нос. - С одеколоном легче и заморочек меньше...

На обратном пути я договорился с экипажем о совместных полетах. Моя оплата почти ничто: предоставлять экипажу пару пузырей водки на дорогу, и все. Летуны дали мне свой полетный график. Две недели они будут летать в Ессей из самого Красноярска. Экипаж Ана должен будет возить в Заполярье кирпич. Теперь мне не нужно будет приезжать в пассажирский порт, а только в грузовой. На том и порешили.

Глава четвертая

Я был уверен, что технари в Type уже не смогут нормально обслужить АН на дозаправке. Но, к моему удивлению, вся технарская команда в полном составе вышла к самолету. Попрощавшись с пилотами, я пошел греться в комнату технарей. Когда те вернулись, мы еще с полчаса поговорили, но вскоре сон сморил всех. Никаких рейсов в Туру больше вроде не предвиделось, поэтому техники со спокойной совестью завалились спать. Мне же втолковали, что на портовский ГСМ постоянно ездят автозаправщики, которые перетаскивают горючку в поселок. Значит, я смогу уехать в Туру попутным КамАЗом или "Уралом".

Выхожу на воздух. Морозец придавил сильнее. На градуснике возле котельной столбик показал отметку пятьдесят три градуса. Для местных это не совсем мороз, а мне не комфортно. Иду к дороге на ГСМ, где я слышал гул машины. Тяжелый "Урал" с бочкой, гудя дизелем, выползает из-за поворота. Машу рукой, и машина останавливается.