Наталья Солнцева - Золотой идол Огнебога

Он вышел, громко хлопнув дверью. Девушки понуро молчали, не глядя друг на друга.

– Рабство какое-то, – тяжело вздохнула похожая на казашку Бэла – такая же черненькая, как и Чара, только с раскосыми глазами. – Мы свободные люди или подневольные? Почему он на нас орет, как плантатор на рубщиков тростника? Послать бы его куда подальше!

Она щелкнула зажигалкой, раскуривая длинную сигарету.

– Рома запретил курить, – строго произнесла Мио.

– Ой, девчонки, уехать бы домой... – мечтательно протянула Чара. – Выспаться всласть, наесться досыта... Задолбалась я уже с этой фигурой! Денег стало больше, зато мы света белого не видим. На кой черт мне красота, если я с парнем встретиться не имею права? Замуж выйти тоже не могу. А ведь лучшие годы проходят!

– У нас контракт...

– Что дома-то делать будем? Опять на дискотеках петь, где одна пьянь да рвань? Копейки считать? На косметике экономить? Рома хоть и сволочь, но свое дело знает. – Бэла выпустила из яркого рта облачко дыма. – Я уж привыкать стала к столичной жизни. Ладно, девахи, хватит лясы точить. Собираться надо. Где Лейка? Не дай бог задержится.

– В аптеке, видно, очередь длинная...

Чара многозначительно хмыкнула.

– Может, хахаль какой объявился у нашей солистки?

– Набери ее.

– Ха! Вон видишь, ее сотовый валяется? Не взяла телефон наша прима, забыла.

Все девушки были родом из провинции. Калганов подбирал их на региональных конкурсах, предлагал создать свой коллектив.

– Вы плохо поете и неуклюже двигаетесь, – без обиняков заявлял он. – Но у вас есть потенциал. Если договоримся, устрою вас в Москве.

Они с восторгом соглашались. Тогда предложение известного продюсера казалось неслыханной удачей. Никто и думать не смел ставить какие-то условия, оговаривать пункты контракта – подмахнули не глядя. В сущности, он не оставил им выбора. Сразу предупредил:

– Будет, как я скажу. Или распрощаемся прямо сейчас.

Надо ли говорить, что девушки ухватились за Калганова крепче, чем утопающий за спасательный круг. Будь контракт еще более кабальным, они бы и его подписали.

Подводные камни договора выявились позже, когда началась работа. Продюсер выжимал из своих подопечных все соки, а они и пикнуть не могли. Оказалось, все права у Ромы. А у них – одни обязанности. Даже название их маленькому коллективу придумал Калганов: «Русалки». Не советуясь, не ища одобрения.

Как бы там ни было, группа сложилась, спелась и стала набирать популярность.

Изюминкой проекта Калганов сделал «языческую составляющую» в репертуаре ансамбля.

– Что за хрень? – обсуждали нововведения девушки. – У нас – молодежная аудитория. Нас осмеют, освищут!

Однако их мрачные прогнозы не сбылись. Наоборот, необычные приемы заводили публику, наэлектризовывали атмосферу так, что впору было сверкать молниям и греметь грому. Более того, сами участницы группы неожиданно увлеклись «бесовским пением и многовертимым плясанием», как церковь много веков назад называла старинные обряды. Наверное, от предков вместе с генами наследуется и зов крови, отклик на древнейшую магию, – потому что новое оказалось хорошо забытым старым и проснулось как в участниках, так и в зрителях.

Калганов велел девушкам освоить и ввести в обиход свирели, простейшие гусли, бубны и трещотки. Наряду с обычными песнями непременно исполнялись одна-две композиции, уподобленные языческим игрищам, – с переодеванием, с характерными ритмами, с заклинаниями и действиями, порой непонятными самим исполнительницам. Это вызывало у слушателей недоумение, которое вскоре перешло в интерес и сблизило группу с аудиторией – молодежь вовсю подпевала, притоптывала, скакала и вертелась вместе с «Русалками».

Как любое неординарное явление, творчество девушек вызвало разные толки в среде шоу-бизнеса:

– Фольклор и попса – несовместимы! Это нонсенс. Дичайшая смесь...

– Почему же? И то и другое одинаково примитивно...

– Сравнили!

– Где вы видите фольклор? Грубая подмена народной культуры современными приемчиками...

– Безвкусица! Псевдославянщина!

– Полное отсутствие стиля...

– Нынче мода пошла на самоварную Русь...

– Опорочить древние обычаи! Какая наглость!

– Шабаш полуголых девиц с дудками и бубнами...

– Позор!

– Вы видели, как они входят в раж? Это же транс, который демонстрируют шаманы, напившись настойки из мухоморов!

– Откуда вы знаете, что они там употребляют перед выступлением? Возможно, какое-нибудь наркотическое средство...

– Тогда нечему удивляться!

Мнения разделились. Одни «Русалок» ругали и злобно высмеивали, другие хвалили, третьи – забавлялись. Нашлись и рьяные почитатели. Никто не отрицал, что если обычные песни можно исполнять под фонограмму, то «языческие» – только живьем. Это и стало коньком группы. У девушек появились поклонники, их начали приглашать на гламурные тусовки, чтобы внести свежую струю и взбодрить пресыщенную публику.

«Спичка» – ночной клуб, где проводит время не только молодежь, но и люди старше тридцати, не отягощенные пуританской моралью и твердыми принципами. Заведение престижное, хотя и не из самых дорогих.

«Русалки» собрались, осталось спуститься во двор. Калганов позвонил, сказал, что послал за ними машину.

– Где же Лея? – нервничала Мио.

Выступать без солистки будет непривычно и сложно. Что скажет продюсер, когда увидит вместо пяти девушек – трех?

– Да расслабься ты... – буркнула Чара. – Придет она. Успеет!

В подтверждение ее слов в дверь позвонили.

– Фу-у... Лейка, напугала! Где тебя черти носят?

– Что случилось-то?

– Давай одевайся бегом, в «Спичку» едем. На всю ночь! Рома пригрозил, что не заплатит, если опоздаем.

– О боже! Мог бы заранее предупредить!

С той роковой ночи прошло три года, но она ничего не забыла. Ни глаз Велидара, ни его слов, ни мертвого тела в загустевшей крови...

Говорят, преступника неизменно тянет на место преступления. А что тянуло ее в Южное Бутово, к дому в Чечерском проезде?

Тогда, не помня себя, она схватила куртку и выбежала прочь из страшной квартиры. Ей не пришло в голову позвонить в милицию. Да и что бы она сказала? Кто бы ей поверил? Она долго пыталась понять, как убийца попал в квартиру. Похоже, Велидар сам впустил его. Но зачем он это сделал, если предчувствовал гибель?

Судя по тому, что кровь была только на балконе, его убили там, где она обнаружила тело. Значит, убийца и жертва вышли на балкон... Так не проще ли было бы столкнуть Велидара вниз? Не проще. Он высок, силен и оказал бы сопротивление. А он позволил себя убить.

Получается, все выглядело по-другому. Велидар вышел на балкон один – посмотреть на звезды или просто подышать перед сном. Убийца подстерегал его на соседнем балконе, за решеткой. В темноте его могло быть не видно. И как только парень оказался в пределах досягаемости, ударил его в шею чем-то острым и толкнул... Тот упал, а преступник спокойно перелез на чужой балкон и оказался в квартире. Он не знал, что этим вечером молодой человек привел девушку.

Зачем он ходил по комнатам? Что-то искал? Деньги, ценности? К счастью, гостья вовремя спряталась, и убийца ее не заметил. Он сделал свое дело и ушел через дверь.

Она пыталась вспомнить, что изменилось в квартире после его ухода – много ли вещей было разбросано, где и как они лежали. В ту ночь панический страх гнал ее прочь, хотелось одного: поскорее унести оттуда ноги.

Она долго бежала по пустынной улице, пока не выдохлась и не рухнула на скамейку в каком-то дворе: унять бешеный стук сердца, прийти в себя, опомниться. Где она? Как здесь очутилась? Что с ней произошло? Ей повезло, и она избежала смерти? Или в ее жизнь вторглось нечто враждебное, жуткое и совершенно необъяснимое?

Внутренний голос не прибавлял спокойствия, настаивая, что встреча с Велидаром не случайна и теперь именно она будет определять ее судьбу.

Она сидела в неухоженном дворе, в окружении темных домов, как в горячке, не замечая ледяного ветра... Постепенно холод проник под одежду, и ее начал сотрясать озноб. Зуб не попадал на зуб, руки окоченели. Куда ей идти? Опять на вокзал? Пешком, через весь ночной город? Все ее деньги остались в кошельке, в сумочке, которую украл подлый мальчишка. Не то что такси поймать – даже в метро не пустят. Она взглянула на часы – скоро пять утра, пока развиднеется, она превратится в ледышку, подхватит ангину или того хуже – воспаление легких. Этот город отторгал ее, а ведь на него – вся надежда! Она сделала непомерно высокую ставку, оказалась плохим игроком. Первый же решительный шаг окончился крахом. Хоть иди в подземный переход просить милостыню, как оборванцы, которые заученно гундосят: «Извините, что обращаемся к вам... Нас обокрали, нам не на что купить билеты и вернуться домой. Помогите, кто чем может!» Она видела таких в электричках, на вокзале и не верила им. Вот бог и окунул ее «мордой в грязь». Не гордись, мол, твоя беда рядом ходит. Самой придется петь ту же песню, а люди, проходя мимо, будут бросать в твою сторону оскорбительные реплики.