Борис Штейман - Варей, гончий пес

— Я более незаурядный! — гордо произносит Варей и смеется довольный.

— Это еще нужно доказать, — отвечает мягко Лида и опять как-то жалостливо смотрит на Варея.

Берет его под руку и восклицает:

— О! Пушка?!

— Удивилась? — вопрошает Варей и смотрит испытующе.

— Нисколько, — вяло и даже с некоторой печалью отвечает Лидочка. — Я сразу поняла, что ты за гусь. Как только зашел. Вас, легавых, за версту видно!

— Не легавых, а гончих! — поправляет Варей. — Открою тебе один маленький секрет!

Чувствует он, как напряглась непроизвольно женская рука. Выдерживает Варей паузу и добавляет солидно:

— В прошлой своей жизни… — снова останавливается, — я был гончим псом! — изрекает торжественно и добавляет доверительно: — От того и вены на ногах болят. Учти, ты первый человек, которого я посвящаю в эту сокровеннейшую тайну. Даже жена моя бывшая про это не догадывалась. Чувствуешь, какое тебе оказано доверие?!

«Доверие… — думает он. — Опять это заповедное слово!»

— Доверие — это страшная штука, — вторит умудрено Лидок, чуть поджав по-старушечьи края губ. — Такая тяжесть порой, что не приведи господь!

Быстро катится время. Кажется, что только зашли в парк с целью увеселения. И вот уже залегли вокруг сумерки. Темно и не очень уютно стало в парке, несмотря на хорошее освещение аттракционов и дорожек, густо посыпанных мелким красным, неужели на самом деле, битым кирпичом? — сомневается Варей.

Просит он разрешения ненадолго покинуть Лидочку. Ну, а вечером обязательно к ней.

— Смотри! Буду ждать! — грозит шутливо пальчиком Лидия.

Усаживает Варей ее в такси. Машет рукой вслед, улыбается нежно. Но только отъезжает машина, сразу же сползает улыбка с лица. Звонит по мобильному Марк. Бубнит нарочито недовольным голосом:

— Приезжай! Ничего особенного, но кое-что есть.

И хотя не терпится Варею узнать это «кое-что», решает немного пройтись пешком, обдумать ситуацию. Впереди у большого магазина группа возбужденных людей. Подойдя поближе, понимает, «наперсточники» дурят простаков. Пока вовсю идет игра между «своими». Заманивают. Четверых своих быстро насчитал Варей. Изображает азарт и возбуждение высокий крепкий малый с переломанным носом, рвет с шеи золотую цепочку:

— Давай! Стольник! Девяносто шестая проба!

— Ха! — отвечает, не глядя, катала, быстро гоняя черный шарик по картону. — Дешевка! Бижутерия!

— На! Посмотри! Вон проба! Ну? Дай отыграться! — Длинный подносит к его лицу цепочку.

— Ладно, — цедит сквозь зубы катала. — Полтинник!

— Давай! — соглашается длинный.

— Это что? — изумляется один необыкновенно наивный зевака. — Пятьдесят рублей?!

— Рублей! — передразнивает его другой искушенный зевака, удивленный такой поразительной наивностью. — Пятьдесят баксов! А может, и евро! Кто их разберет!

Снова движется шарик под ловкими руками каталы. Отыгрывает пятьдесят долларов длинный. А Варея подталкивает локтем другой свой, быстроглазый, юркий парнишка, подначивает:

— Слушай! Ну, давай напополам! Ну, давай! Верное дело!

Отмахивается Варей от назойливого компаньона. «Где же, интересно, болтается патрульный? — думает он. — И сколько ему вручили за отсутствие?» И вдруг он видит среди наблюдающих того, со скамейки, в джинсах. Безразлично скользит он взглядом по Варею. Резко отталкивает Варей загораживающего обзор юркого парнишку и, показывая катале пятисотрублевую бумажку, коротко бросает:

— Играю! Пятьсот!

— Поехали! — соглашается тот.

Быстро перемещаются руки над картоном. Поднимает катала один из наперстков, под ним черный шарик. Мол, убедитесь, люди добрые, честная игра, никакого мошенничества! Толкает больно в бок Варея быстроглазый мальчишка, пытается отвлечь, сбить с игры. Хочется Варею слегка, по-отечески двинуть его по шее, но удерживается он от противоправного действия да к тому же и непедагогично это. Только катала отрывает руки от наперстков, как Варей накрывает башмаком один из них и говорит резко:

— Здесь! Открывай!

Поднимает катала наперсток, есть под ним черный шарик, бросает быстрый косой взгляд на юркого парнишку, протягивает Варею пятьсот рублей. Не глядя, берет Варей деньги и видит изумленное лицо охотничка в джинсах. «Что и требовалось доказать!» — констатирует он.

— Тебе везет! Давай еще! Я в доле! Давай! Не дрейфь! — не отстает от него юркий мальчишка.

— Брысь! — страшно скалясь, шепчет ему Варей, поворачивается и идет к троллейбусной остановке.

Заходит Варей в Управление, поднимается к Марку.

— Есть кое-какие пустяки, — с напускным равнодушием говорит Марк. — Даже и не знаю, стоит ли тебе на них отвлекаться?

Молчит выжидательно Варей. Пусть наиграется вволю Марк. И как его только взяли в Управление?! Видимо, и на кадры бывает проруха. Поправляет Варей пистолет под мышкой. Непривычно. И понимает, почему отец иногда приносил домой седло. Теперь просиживает, небось, с утра до вечера на базаре в старом синем милицейском кителе со споротыми нашивками и погонами да продает картошку величиной с кулак. Лишь иногда уставится мутными глазами на какую-нибудь ядреную румяную бабенку да буркнет что-нибудь невнятное в прокуренные усы. «Ишь, старый черт! А туда же!» — откликнется довольная бабенка. «У-у! — замычит тихо отец. — Я тебя!» «Тебя, тебя! — передразнит со вздохом молодуха. — Гриб трухлявый! А туда же!»

Достает Марк фотографии и объясняет назидательно:

— Видишь, старушонки перед подъездом позируют. Так учреждение это типа специализированного санатория для восстановления здоровья. Для ветеранов! Ну, а старикан этот на колесах… Ну, это, знаешь… как бы тебе сказать…

— Да, не тяни ты, ей богу! — сдается Варей.

— То-то! В общем, повезло тебе крупно! Вот что! А повезло потому, что пришел сразу ко мне. Другой бы потребовал, сам знаешь что, а я нет! Бескорыстно, старина! Из чистого энтузиазма! Крепкий это старик! Фигура! Крупный авторитет преступного мира! Можно сказать, крестный отец!

— Та-ак… Забавно… — протяжно выдыхает Варей и думает: «Кажется, все предложенные наживки я заглотнул и по-прежнему отстаю на пару ходов…»

— Короче, есть подозрение, что сейчас не у дел. Преклонный возраст и прочее, но… сам понимаешь, — разводит руками Марк и уже серьезно добавляет: — Могу, если нужно, помочь!

— Да, пока вроде не надо. Это потом, если… — морщит задумчиво лоб Варей.

«Не зря такой подарок получил за прошлое дело, — вспоминает он будильник. — И оборвалось все тогда довольно странно… Возможно, серьезным людям дорогу ненароком перешел».

Поздним вечером бредет Варей по аллеям небольшого парка. Неожиданно открываются взору старинные санаторные строения. «Не хуже парижского Дома инвалидов!» — восхищается он.

Идет по темному коридору. Разбрелись престарелые по своим норам. «Вполне можно было на завтра отложить. Вот и Лида обидится», — сомневается он. Никак не может найти подходящее место. Все не то. Вроде и кресла в холлах удобные, и диваны ничего себе. А не лежит душа. Наконец попадает Варей в переход, а из него в поликлиническое отделение. Белеют слабо двери кабинетов. Неожиданно расширяется коридор, образуя большую нишу. Два кресла, диван. «Ну, наконец, что нужно!» — облегченно вздыхает он, плюхается на диван. Ставит рядом сумку с едой да газетами для чтения. «Какое отличное место! А каким чудесным плюшем обит диван! И кадка с небольшой пальмой так кстати… Просто редкое место! Пожалуй, нигде за последнее время я не чувствовал такого покоя, — констатирует удовлетворенно Варей. — Жаль только, нет настольной лампы, — думает он, засыпая. — Было бы вообще… А впрочем, и так все славно…»

Мгновенно просыпается Варей. Уперлось ему в спину чуть повыше лопатки дуло. «Попался, идиот!» — мелькает стремительно мысль. «Кажется, без глушителя…» — пытается определить Варей свое ощущение. Видимо, придется поднять руки вверх, да и сдаться на милость победителю, если такая у него имеется. Но никаких команд не поступает. И решает он сидеть смирно и ждать.

— Разбудила я тебя, голубчик? — звучит над ухом ласковый женский голос. — Ишь как удобно устроился!

«Плох я стал, совсем плох! — корит себя Варей. — Швабру от пистолета уже не могу отличить!»

Присаживается рядом уборщица. Смотрит на него с умилением. Не старая еще, под пятьдесят.

— Небось, приехал издалека? Навестить кого? И правильно сделал, голубочек! Посмотришь, как они, родимые хорошо здесь устроены. А это местечко, где ты прилег, ну не чудо ли? А? Скажи, голубочек!

— Чудо, — охотно подтверждает Варей.

— Я и сама, бывало, приду сюда, сяду и сижу себе, сижу. Ну, так здесь покойно! Просто слов нет!

— А где здесь, мамаша, умыться можно? — спрашивает он строго.

— А и пойдем, покажу. И туалет здесь отличный! Сам увидишь. Все голубым кафелем заделано. Пойдем, голубочек!