Барри Робертс - Шерлок Холмс и железнодорожный маньяк

– Мистер Холмс, – многозначительно заметил Рэдли, – не все дела, описанные доктором Ватсоном, имели криминальную подоплеку, не так ли? Мы уверены, что во всей Британии нет человека, более подходящего, чтобы расследовать эти два ужасных происшествия и объяснить нам вызвавшие их причины.

– Это вопрос жизни и смерти для обеих наших компаний, – подтвердил Борроукли. – Потеря человеческих жизней сама по себе ужасна, но обычно существует объяснение; некая ошибка в некой системе может быть определена как причина, и следует принять меры, дабы предотвратить любую возможность повторения. Здесь же мы сталкиваемся с необъяснимыми трагедиями в течение нескольких недель и не можем с полной ответственностью заявить общественности, что подобное никогда более не повторится. Не выяснив, что именно случилось в Солсбери и Грэнтэме, мы можем лишь развести руками, ибо завтра подобное вновь произойдет с нашими компаниями или с любой другой – в Кардиффе или Карлайле, в Дувре или где-либо еще. Доверие к железной дороге будет подорвано, и не без причины!

Тут неожиданно заговорил компаньон Борроукли:

– Общественность подозрительна, мистер Холмс. Циркулируют самые тревожные слухи. Говорят, что бедный Флитвуд был пьян или что он сошел с ума. Говорят даже, что Флитвуда и его кочегара видели дерущимися на площадке машиниста. Если эти слухи не пресечь разумным объяснением, то дни железной дороги в этой стране сочтены, и англичане будут вынуждены, скорее, даже обречены перемещаться в тесных, вонючих автомобилях.

– Господа, – возразил Холмс, – я с самого начала предупреждал вас, что уже три года как удалился от дел, и к тому же не уверен, что детектив-исследователь это то, что вам нужно. Следует еще сказать…

Борроукли тотчас вытащил из кармана лист бумаги и сунул его в руку моему другу.

– Прежде чем вы нас выпроводите, мистер Холмс, пожалуйста, прочтите вот это. Нам настоятельно рекомендовали проконсультироваться именно у вас.

Холмс развернул бумагу и, скользнув по ней взглядом, передал мне. На белом листе гербовой бумаги проступал тисненый адрес клуба «Диоген» в Пэл-Мэл и вчерашняя дата, а также несколько строк, написанных четким знакомым почерком:

«Мой дорогой Шерлок!

Прости за сие нарушение твоего заслуженного покоя. У моего друга Борроукли и его коллег, похоже, серьезные проблемы, и я взял на себя смелость полагать, что ты, возможно, способен им помочь.

Стоит ли упоминать, что я (и правительство Его Величества) будут глубоко признательны, если ты сможешь оказать содействие моим друзьям?

Твой любящий брат М».

Я вернул послание Холмсу; засунув его в карман пиджака, он поджал губы.

– Что ж, господа, – проговорил он. – Я проделаю все изыскания, которые могут иметь отношение к делу. Однако смею напомнить, речь идет об отпуске Ватсона, и я настаиваю, что он по крайней мере имеет право на остаток уик-энда, прежде чем вы заберете с собой его хозяина. Мистер Рэдли, паровоз плимутского экспресса уже работоспособен?

– Он полностью отремонтирован, сэр, но все еще в депо в Найн-Элмсе.

– В таком случае, если возможно, хорошо бы пригнать его в Тэмпл-Коумб во вторник утром вместе с бригадой, по крайней мере столь же опытной, как Роббинс и Гэдд. Пожалуйста, дайте необходимые распоряжения, дабы я мог проехать вместе с ними от Тэмпл-Коумба до Солсбери.

– Я займусь этим немедленно, – ответил Рэдли и вместе со своими коллегами с облегчением вздохнул.

– А теперь, господа, надеюсь вы оставите нас с доктором Ватсоном, дабы не омрачать остаток уик-энда. Я буду в Плимуте в понедельник и оставлю несколько слов в конторе Юго-западной компании, чтобы вы могли меня разыскать. Всего доброго, господа.

Они поднялись и попрощались, выражая искреннюю благодарность Холмсу. Вагон их наконец укатил по направлению к Фулворту, и я не преминул поинтересоваться:

– Итак, Холмс, что же заставило вас сменить точку зрения?

– Не знаю, – ответил он, – была ли то любопытная деталь с гудками или еще более любопытная озабоченность Майкрофта. Ему нет дела, насколько мне известно, до репутации железнодорожных компаний. Хотел бы я знать, с чего бы ему быть глубоко признательным, не говоря уже о правительстве Его Величества?

Моих читателей вряд ли удивит, что в следующий понедельник Холмс отправился в Плимут не один. На самом деле, не пригласи он меня с собой, я бы сильно расстроился, ибо еще не столь состарился, чтобы не ощутить то самое воодушевление, которое впервые испытал на Бейкер-стрит двадцать пять лет назад в преддверии очередного приключения.

В воскресенье Холмс весь вечер просматривал книги, в основном карты и географические справочники. Время от времени он что-то писал, подготавливая вопросы к железнодорожным компаниям.

В конце концов он с головой ушел в старые тетради, куда на протяжении всего нашего с ним знакомства записывал необычные и редкие факты и сообщения из криминальной области. Сыщик просматривал подшивку за подшивкой, пробегая страницы указательным пальцем, затем отправлял ее обратно в шкаф и брал другую. Он сновал туда-сюда – тащил тетрадку к лампе, скользил по ней взглядом в течение нескольких минут, потом захлопывал, издавая нетерпеливое хмыканье.

Когда весь длинный ряд истрепанных подшивок был исчерпан, он вернулся в свое кресло и в течение нескольких минут сидел, барабаня пальцами по столу.

– Здесь просто-напросто нет такого, Ватсон! – воскликнул он в конце концов.

– Нет такого – чего, Холмс? – поинтересовался я.

– Подобного железнодорожного преступления, – ответил он. – Я могу пересчитать по пальцам все мало-мальски значительные преступления, связанные с нашей железной дорогой, начиная с момента ее возникновения. Кража крымской платежной ведомости Пирса и Эйгара полвека назад, преступление большой изобретательности и оригинальности, ну что еще? Убийство Бриггов на Лондонской северной железной дороге в шестьдесят четвертом году, которое не забыто только потому, что послужило толчком к установке системы связи, и смерть Исаака Гоулда на Брайтонской линии в восемьдесят первом!

– Вы разочарованы? – спросил я.

– Ватсон, никто так пристально не следит за прогрессом науки, как профессиональный преступник. За каждым техническим новшеством следует по пятам какое-нибудь новое преступление – за исключением, кажется, железной дороги. За три четверти века это величайшее изобретение вызвало всего лишь одну дерзкую кражу и несколько жалких убийств. Нет, Ватсон, я был прав. Здесь нет преступления, просто какая-то оплошность или техническая неувязка.

Ранним утром следующего дня мы направились в Плимут, прежде протелеграфировав Джессону, чтобы тот доставил необходимые Холмсу сведения. На вокзале Ватерлоо нас встретил служащий с копиями документов и огромным рулоном карт и проводил в заранее заказанное купе. Прежде чем поезд отправился, он вручил нам две проездные карточки с красивым тиснением, которые позволяли ездить по всем железным дорогам Британии.

Пока мы катили на запад, Холмс занимался бумагами, разматывал карты железных дорог и схемы расположения станций, пока не завалил ими весь пол и сиденья в нашем купе.

Он внимательно вглядывался в условные обозначения и сверялся со списками, а я в это время смотрел на сменяющие друг друга пейзажи. Постепенно вересковые пустоши, что окружают Лондон с запада, уступили место влажным и тучным равнинам Хемпшира и холмистым лугам Уилтшира. Вскоре в полях, в накатанных повозками колеях дорог, показалась сырая красная земля запада, и после полудня мы наконец прибыли в Плимут.

Здесь нас встретил сам начальник станции и проводил в отведенные для нас в «Золотом олене» комнаты, где мы, пообедав, уединились с бутылкой портвейна.

Теперь мой друг устремил свое внимание на одну из копий. Как можно было заметить, она содержала по большей части машинописные сообщения и списки, которые он тщательно сравнивал. Через некоторое время сыщик передал мне два листа бумаги со списком имен и адресов. Сам же взял в руки стопку документов.

– Не могли бы вы помочь мне, Ватсон, – попросил Холмс. – Я передал вам список пассажиров плимутского поезда, составленный после происшествия. Помеченные крестиком – это погибшие. У меня здесь показания, взятые у оставшихся в живых. Давайте я прочту их имена и адреса, а вы, будьте так добры, проставьте галочки против каждого из них в вашем списке.

Из каждого показания он зачитывал имя и адрес свидетеля, пока не перечислил их всех. Я находил и помечал данные в своем списке, и так до тех пор, пока Холмс не перевернул последнюю страницу.

– Все в порядке, Ватсон? – спросил он.

– Вы, похоже, пропустили один протокол, Холмс. Кроме погибших и перечисленных вами, здесь значится еще одно имя.